Едва Резо вылез из машины, как водитель стремительно отъехал. Резо оглянулся. Кажется, гаишники не обращали на него внимания. Он тяжко вздохнул и быстро зашагал по тротуару. Через двадцать минут Резо нашел нужный дом и снова оглянулся. Затем вошел во двор, чувствуя, как вновь начинают дрожать руки. За один день он повидал столько, сколько другие не переживают и за всю жизнь. Убийство напарника, самоубийство любимой женщины, тюремная камера, побег.
Войдя в подъезд, Резо увидел табличку, висевшую напротив лифта. Это был список жильцов. Какая же у нее квартира? Кажется, на четвертом или пятом этаже. Он стал подниматься по лестнице, надеясь, что ему попадется кто-нибудь из соседей. Но на лестнице никого не было. Два раза вниз и вверх прогрохотал лифт. Резо поднялся на четвертый. Остановился. На площадке было сразу три двери. Он подумал немного и позвонил в крайнюю. За дверью — тишина. Он позвонил еще раз. Снова тишина.
«Кажется, моему везению приходит конец», — подумал Резо и позвонил в другую дверь. Минуту спустя послышался шорох и чьи-то осторожные шаги. Затем воцарилась тишина. Он позвонил второй раз, третий. Наконец детский голос произнес:
— Бабушка, спроси, что он хочет.
— Вам кого? — раздался дребезжащий голос. Очевидно, в квартире остались внучка с бабушкой.
— Вера здесь живет? — спросил Резо.
— Кто? — спросила старушка.
— Вера. Мне нужна Вера. — Резо забыл фамилию девушки. Кажется, он ее даже не знал…
— Здесь такой нет, — ответила старушка. — А вы не знаете, где она живет?
— Здесь нет такой, — снова прокричали из-за двери.
— Спасибо. — Резо со вздохом отошел от двери. Если звонить во все подряд квартиры, он, возможно, найдет Веру, но тогда о его визите узнает весь дом. И тут из-за двери раздался детский голос:
— Вера живет над нами. На пятом этаже.
— Где она живет? — Резо бросился к двери, опасаясь, что ослышался.
— Над нами, — повторила девочка. — Ее балкон над нами. Она все время поливает свои цветы, и вода капает на наш балкон. Мама ругается и говорит, что так делать нельзя.
— Конечно, нельзя, — согласился счастливый Резо. — Спасибо тебе, моя дорогая.
Он повернулся и побежал вверх по лестнице. Остановился перед дверью, позвонил. И замер. Прошла секунда, вторая, третья… Наконец за дверью послышались шаги. Быстрые, легкие. Резо стоял, боясь пошевелиться.
— Кто там? — раздался женский голос. Ее голос, голос Веры.
— Вера, откройте, — сказал Резо, припадая к двери. — Это я, Резо, друг Никиты. Вы меня, наверно, помните.
Дверь открылась. На пороге стояла высокая светловолосая женщина в белом банном халате. С полотенцем в руках.
— Вы? — изумилась Вера. — Что случилось? Резо тяжко вздохнул. Помолчав, спросил:
— Можно войти?
Рассказ пятый
Мы приехали чуть раньше обычного. Саша, конечно, хороший парень, но уже другого поколения, из тех, что родились в конце шестидесятых — начале семидесятых. Они не помнили брежневское и андроповское время, они вообще плохо представляли, что такое Советский Союз. Последние десять лет своей жизни они жили в условиях почти абсолютной свободы, если, конечно, так можно назвать наш бардак. Но если мы, сорокалетние, более циничны, то тридцатилетним кажется, что наш мир можно изменить.
Подполковник Галимов прибыл к нам через полчаса в сопровождении двух сотрудников ФСБ. Они сразу прошли в кабинеты руководства и уже не появлялись.
Саша, напротив, расположился в моем кабинете. И сразу же познакомился с сотрудниками Семена Алексеевича. Конечно, сотрудники прокуратуры или милиции отличаются большим демократизмом, чем сотрудники «секретных» организаций, таких, как наша, ФСБ или внешняя разведка. Мы любим напускать на себя секретность, делать вид, что посвящены в некие тайны, неведомые простым смертным. На самом же деле все проще. Настоящим дерьмом занимается милиция, отчасти прокуратура. А остальные могут позволить себе надевать перчатки перед тем, как чистить унитазы. У сотрудников милиции так не получается. Поэтому они и занимаются самыми грязными делами, зверея от своей работы.
Саша добросовестно опрашивал всех наших сотрудников, пытаясь выяснить, что именно делал Семен Алексеевич в день своего убийства. Например, когда он вышел из своего кабинета, с кем говорил или встречался. На часах было одиннадцать, когда меня вызвали к шефу — руководителю службы. Я вошел к нему в кабинет, немного робея. За все время службы я бывал у него всего два раза. В кабинете, кроме Галимова, находились два его заместителя, в том числе и Облонков.
— Что там у вас? — спросил шеф.
— Проводим оперативно-розыскные мероприятия вместе с сотрудниками прокуратуры и ФСБ, — доложил я. — Вчера ночью была создана общая комиссия. Представитель прокуратуры сейчас беседует с нашими сотрудниками.
— Почему он не зашел ко мне? — нахмурился наш генерал.
— Это следователь по особо важным делам. Его непосредственный руководитель обещал к вам приехать, — доложил я.
— Руководителем группы назначен Дубов, — пояснил Галимов.
— А почему он сам не приехал? — спросил наш шеф. — Или решил, что занимает слишком высокую должность? Мы это быстро можем поправить, мигом слетит с кресла.
— У них совещание в Генеральной прокуратуре. Он обещал уйти оттуда пораньше, — снова пояснил Галимов.
— Семье сообщили? — меня спросил генерал у
— Я как раз хотел поехать, — ответил я. — Следователь тоже хотел поговорить с его родными.
— Человека вчера убили, а вы еще семье не сообщили?! — повысил голос генерал. — Бросайте все дела и отправляйтесь к нему. И выразите соболезнование.
— Слушаюсь. — Я поднялся со стула. В таких случаях лучше сразу выполнять приказы начальства, побыстрее выйти из кабинета.
Через несколько минут я нашел Лобанова и передал ему приказ нашего начальника.
— Я тоже хотел к нему поехать, — сказал Саша.
Когда мы выехали, я спросил:
— Нашли что-нибудь?
— Ничего конкретного, — ответил Лобанов. — В его бумагах мне рыться не разрешили. Говорят, там сверхсекретные материалы, нужно оформлять специальный допуск. Я посмотрел график его вчерашних встреч. Секретарь сказала, что у него были четверо сотрудников, и дважды — только один человек.
— Даже знаю, кто именно, — сказал я, глядя прямо перед собой.
— Точно. Она сказала, что вы два раза к нему заходили. И один раз — вечером. Вернее, вы были последним из входивших к нему вчера вечером.
— Правильно, — сказал я, не глядя на Лобанова. — Он меня два раза вызывал.
— Простите, Леонид Александрович, — смущенно кашлянул Саша, — Но девушка говорит, что во второй раз вы сами напросились. Он даже куда-то хотел выехать, но, когда вы пришли во второй раз, отменил свой выезд. Вы не вспомните, что именно вы ему сказали?
