Я смотрел на Игоря и не мог понять, почему все это должно было случиться именно с ним. В нашей семье никто и никогда не страдал сердечными заболеваниями. Вообще у всех было отменное здоровье. И вот мой мальчик, у которого нашли изменения, должен почему-то ехать в другую страну, чтобы получить шансы на жизнь. Мне казалось это не просто несправедливым, но и противоестественным.
— Завтра нам обещали дать визы, — сообщил мне Андрей, когда мы с ним вышли на балкон. Он просто молодец, отлично держался. Все же в гости пришел бывший хозяин квартиры, бывший муж его жены и отец его приемного сына. Но он вел себя абсолютно естественно. Надеюсь, что и я вел себя также нормально, не ком-плексовал. Хотя один раз едва не сорвался, когда увидел, как Игорь чуть-чуть поморщился, поднимаясь со стула. Очевидно, болезнь уже давала о себе знать. Но я понимал, что обязан держаться, что не имею права срываться и психовать. Прежде всего — хуже Игорю.
— Я думаю, что завтра или послезавтра уже смогу вам помочь, — сказал я Андрею. — Мне обещали выделить деньги. Думаю, вам хватит.
— Я тоже собрал немного, — кивнул в ответ Андрей, — правда, не так много. В долг сейчас никто такую сумму не дает.
— Не нужно в долг, — перебил я его, — ничего не нужно брать в долг. Я же сказал, что найду деньги, значит, найду.
Мы поговорили еще немного, и я решил, что больше задерживаться не стоит. Андрей деликатно кивнул головой и не стал меня провожать. Алена пошла к двери. Только в этот момент я увидел круги у нее под глазами. Такое испытание — самая страшная кара для матери, подумал я. Мы, мужики, все-таки эгоисты, умеем замыкаться в себе, больше думаем о внешних атрибутах жизни, о деньгах, о своей карьере, о новых женщинах и, если так случилось, о новых детях. А вот женщины — существа иные. Для нее выношенный ребенок — это смысл ее жизни. Я подумал, что был несправедлив к Алене, считая ее истеричкой. Она столько дней держалась, не срываясь.
— Мне обещали деньги, — сказал я на прощание, — все будет в порядке.
Она вздохнула, вернее, всхлипнула. Но тут же почти спокойно кивнула мне, словно не решаясь что-то сказать.
— До свидания, — я тоже не хотел затевать какой-то разговор. Завтра утром должен был приехать кровосос и оценить мою квартиру. Я готов был сдать ее хоть на десять лет, лишь бы это помогло. И очень надеялся, что все утрясется. Даже если меня после этого выгонят с работы. Ну и черт с ней, с работой. Пойду в какое-нибудь охранное ведомство. Деньги всегда смогу заработать. С моим опытом и навыками устроиться не такая большая проблема.
Поздно вечером, приехав домой, я подумал, как все страшно смешалось в жизни, опрокинулось. Убийство Семена Алексеевича, болезнь Игоря, моя квартира в элитарном доме. Я еще не знал, что все свяжется в такой тугой узел, что не распутать, не разрубить. Каждое событие, автоматически вызывая другое и вытягиваясь в цепочку, трагически изменит не только жизнь окружающих меня людей, но и мою собственную. Спал я в эту ночь плохо. Мне снились незнакомые мужчины и женщины, приходящие и уходящие из моей квартиры. Несколько раз, просыпаясь ночью, я даже успевал запомнить некоторые лица. Но потом снова проваливался в глубокий сон, и все повторялось сначала. К утру, невыспавшийся, уставший и злой, я побрился и спустился во двор. По дороге на работу единственным приятным моментом в этот день была встреча с Виталиком, которому я отдал запасные ключи от моей квартиры. Он еще извинялся, чудак-человек. Будто, воспользовавшись моим несчастьем, хотел отнять у меня квартиру. Я отдал ему ключи и поехал на работу, не зная, что вижу друга последний раз в жизни.
Эпизод двенадцатый
Когда у тебя мало денег — имеешь свои маленькие проблемы. Когда денег много, проблем не становится меньше. Когда у тебя столько денег, что их невозможно потратить, ты уже должен опасаться за свою жизнь. А когда денег баснословно много, можно с уверенностью сказать, что они командуют тобою, а не ты ими.
Владелец межбанковского объединения «Савой» был не просто богатым человеком. Он был баснословно богатым человеком, разбогатевшим в последние несколько лет. Собственно, в его стране все очень богатые люди стали несметно богатыми в последние несколько лет. Разница была в степени циничности и жестокости, которую они пускали в ход. Самые циничные, ловкие и жестокие становились обладателями состояний, которые европейские или американские семьи составляли в течение нескольких поколений. Никого не удивлял тот факт, что в России в девяностых годах можно было стать миллиардером, ничего не производя, не владея ни одним заводом или фабрикой. Все деньги были сделаны на спекулятивных сделках, махинациях, перепродажах и самое главное — на степени близости к официальным властям, которые, собственно, и предоставляли некоторым избранным возможность сколотить подобные состояния.
Но, возносясь на Олимп богатства, каждый из «небожителей» понимал, что отныне становится не просто богатым человеком, а реальной фигурой отечественной политики, на которую будут ставить или не будут ставить другие политики. Владелец «Савоя» был не просто «небожителем». Он был одним из тех, кто определял состав постсоветского Олимпа, а значит, имел право самостоятельно чинить суд над другими людьми и полностью распоряжаться их судьбами.
Ему позвонили, когда он ехал в машине. Взяв, трубку, он посмотрел на определитель номера. Номер был ему нужен. И он включил телефон, бросив короткое:
— Ну!
— Он вчера разговаривал с сотрудником службы охраны.
— Как?
— Как только банкир ушел от вас, ему позвонил подполковник службы охраны и спросил, что он думает насчет финансирования лечения?
— При чем тут лечение? Какое финансирование? — разозлился он. — Объясните толком.
— Мы не поняли. Но он отказался.
— У вас есть пленка?
— Есть, — доложил звонивший.
— Привезите ко мне в кабинет. Я послушаю.
— Вас понял.
Через пятнадцать минут владелец «Савоя» в своем кабинете слушал запись беседы подполковника Литвинова с банкиром Цфасманом. Рядом стоял коротко остриженный седой человек в куртке.
— При чем тут лечение? — спросил хозяин кабинета, прослушав запись разговора.
— Они знали друг друга, — сказал седой, — он вас обманывал. Цфасман знал Семена Алексеевича. Видимо, он и рассказал ему об операции.
— Но зачем, — пожал плечами владелец «Савоя», — он ведь не идиот? Зачем ему рассказывать? Терять такие деньги? Все терять?
— А если он поставил на другого кандидата? Если он хочет одновременно играть за обе стороны?
— Да. Это похоже на Цфасмана. Значит, вы считаете, Слепнев, что он пытался нас обмануть?
— Безусловно. Вы видите, как он нервничает. Рожко проверил Литвинова и выяснил, что тот живет один. Никакого мальчика у него нет. Он давно разведен и живет один, — снова повторил Слепнев.
— Значит, они нас обманывают?
