Даже Дубов почувствовал неладное. Он повертел головой и неожиданно тихо спросил:
— Вы можете рассказать еще что-нибудь?
— Нет, — я смотрел в глаза Облонкова, — нет. Я ничего больше не хочу сказать.
— Что будем делать? — спросил Дубов у Облонкова, и тот словно очнулся, отдирая свои глаза от моих.
— Я отстраняю вас от участия в расследовании, — тусклым голосом сказал Облонков, уже не глядя на меня. — Можете быть свободны. Соберите свои деньги, перед тем как уйдете, — добавил он.
И мне пришлось еще несколько минут униженно ползать по кабинету, собирая деньги. Если бы это происходило в кинофильме или в сентиментальном романе, наверное, очень эффектно прозвучал бы мой отказ собирать деньги и мой последующий выход из кабинета. Но в жизни так не бывает. В жизни я обязан был помнить, что деньги получены от аренды моей квартиры, которую формально я не имел права сдавать. И каждую минуту осознавать, что деньги получены на лечение Игоря и оставлять их в кабинете Облонкова не только самая настоящая глупость, но и подлость. Поэтому я ползал по полу, собирая деньги, а потом, собрав их в одну пачку, положил в карман и подошел к двери. Дубов что-то ворчал себе под нос. Облонков сидел не шелохнувшись. Наверное, ему казалось в тот момент, что он видит перед собой мою живую тень. А вернее, просчитывал варианты моего устранения. Но я не простил ему моего унижения. Уже выходя из кабинета, я повернулся и, глядя ему в глаза, спросил:
— Мне можно обратиться с рапортом к генералу?
— Это ваше право. — Он смотрел сквозь меня. Я вернулся в свой кабинет. Зоркальцева и Кислова не было. На сборы у меня ушло несколько минут. Еще двадцать минут понадобилось, чтобы написать рапорт начальнику службы и отнести его в канцелярию. Зарегистрировав свой рапорт, я вернулся в кабинет. Просмотрел все бумаги, которые были у меня на столе, и пошел к выходу. К счастью, никого не встретив, чтобы не отвечать на возможные вопросы. Мне казалось в тот момент: все, что могло случиться, уже случилось. Откуда мне было знать, что самое страшное в этот день еще впереди?
Эпизод семнадцатый
Выйдя от Нодара, он минут тридцать бесцельно бродил по улицам, словно решая, что же ему делать. Никаких вариантов не возникало. Любого из его знакомых могли вычислить в ФСБ, и тогда Резо могла ждать засада. А после того как Нодар отказался ему помочь, верить кому бы то ни было становилось просто наивным. Время стремительно сокращалось. Когда до предоставленного ему срока оставалось около пятнадцати минут, он решился. Взял такси и поехал к Вере, сознавая, что ничего больше не сможет придумать. Наручных часов у него с собой не было, и приходилось ориентироваться по уличным или спрашивать время у прохожих.
Быстро пройдя внутренний двор, он подошел к подъезду и вдруг с ужасом вспомнил, что не знает кода входной двери. А в этот раз она была закрыта. Он подергал ручку, надеясь, что дверь откроется, но она не поддавалась. Резо с тоской думал о Вере. Потом прошел к скамейке и сел, ожидая, когда у подъезда появится кто-то из жильцов. Минуты тянулись медленно, как в кошмарном сне. Он дважды спрашивал время у проходивших мимо людей. Через пятнадцать минут он уже знал, что первый час прошел и именно в эту минуту Нодар звонит его преследователям. Еще через полчаса Резо начал нервничать, понимая, что обязан дозвониться до приемной Нодара. Когда до окончания второго часа оставалось не более десяти минут, из подъезда вышла молодая женщина с коляской.
— Не закрывайте двери! — закричал Резо, бросаясь к ней. — Я в гости пришел. К Вере, — пояснил он удивленной женщине.
— Я не закрываю, — испуганно сказала она, пропуская незнакомца в дом. Он бросился бежать по лестнице, опасаясь, что может застрять в кабине лифта. Он поднимался так быстро, насколько позволяло его физическое состояние. Тяжело дыша, постучал в квартиру Веры, но никто не ответил. Он позвонил — снова никакого ответа. Значит, ее не было дома. До назначенного времени оставалось, по его расчетам, не более семи-восьми минут. Если сейчас Вера не появится и он не сможет дозвониться до приемной Нодара, — все пропало. Как глупо все может закончиться. У него нет даже часов, чтобы точно зафиксировать момент, когда он должен позвонить.
Внезапно он вспомнил о ее соседях. Еще не все потеряно. Он повернулся и поспешил на лестницу, чтобы успеть попасть к соседям.
Ему открыл дверь уже знакомый ему сосед в своих неизменных подтяжках. На этот раз на нем не было рубашки и подтяжки были надеты прямо на майку.
— Добрый день, — обрадовался старик. — Вы опять к нам? А Вера ничего не говорила.
— Она забыла, — торопливо сказал Резо, — можно мне от вас позвонить? Вы не беспокойтесь. Звонок по Москве, внутренний.
— Пожалуйста, — пригласил его войти в квартиру радушный сосед, — можете звонить куда хотите.
Резо прошел к телефону. В комнате висели большие настенные часы. Он посмотрел и облегченно вздохнул. Еще оставалось около шести минут. Он сел рядом с телефоном, продолжая смотреть на часы.
— Забыли номер телефона? — участливо спросил сосед.
— Нет, — очнулся Резо, — только я должен позвонить через несколько минут, когда мой знакомый приедет на работу.
— Добрый день, — вышла из другой комнаты супруга хозяина, — не хотите ли чайку?
— Нет-нет, спасибо, — занервничал Резо, — ничего не нужно. Мне только позвонить. Через пять минут.
— Конечно, конечно, звоните, — кивнул хозяин, — почему вы так волнуетесь?
— С чего вы взяли? — испугался Резо. — Я совсем не волнуюсь.
— Ну я же вижу, — улыбнулся старик, — не нужно так переживать. Вчера моя благоверная говорила с Верой на кухне и сказала, что вы нам с женой очень понравились. Вера призналась, что вы и ей нравитесь.
— Спасибо. — Он вытер пот тыльной стороной ладони. Снова посмотрел на часы. Четыре минуты. Как медленно идет время! Кажется, секундная стрелка подводила итоги всей его жизни.
Интересно, как они вышли на Нодара? Неужели предусмотрели возможный вариант выхода Резо на столь популярного человека, как Нодар? Или на всякий случай предупредили всех известных грузин в городе, чтобы не оказывали помощь сбежавшему, если тот обратится к ним за помощью? Но как они могли просчитать такой вариант? Если это ФСБ, то почему Нодар послушался их совета? Вряд ли Нодар мог испугаться угроз ФСБ в свой адрес. Значит, это не ФСБ. Но тогда почему приехавшая за ним группа представлялась как группа сотрудников ФСБ? Резо снова почувствовал, что здесь не сходятся какие-то концы. Если ворвавшиеся к нему в дом убийцы были группой сотрудников ФСБ, то почему они не убили самого Резо в тюремной камере или прямо во дворе управления милиции, объявив, что заключенный пытался бежать? Вместо этого они оформили все документы и взяли его в свою машину. Он почувствовал, что задыхается, мучительно размышляя над этими нелегкими вопросами. Взглянул на часы. Осталось не более двух минут.
Если это не сотрудники ФСБ, то почему его так упорно ищут? Почему используют уголовников? На Нодара мог выйти только очень крупный авторитет, которого тот должен был послушаться. Если такой человек, как Нодар, признавался, что боится за жизнь собственных детей, то получается, что угрожавший ему был не просто опасен, за ним стоят реальные исполнители, которые могли причинить зло кому угодно — даже такому влиятельному человеку, как Нодар. И почему, почему они с таким остервенением преследуют его? Неужели из-за этих проклятых паспортов? Неужели именно из-за них? Но что это за тайна, если для ее сохранения не пожалели жизни стольких людей?! Виноваты деньги, или политика? А скорее и то, и другое.
