Эмилия жарко ответила на поцелуй, от чего Мартин пришел в восторг, а потом вдруг забилась, пытаясь вырваться.
— Отпусти! — завизжала она и больно стукнула его коленом в бедро.
Мартин скривился и откатился в сторону.
— Ты… ты… — Эмилия спрыгнула с кровати, путаясь в ночной сорочке. — Как ты мог! Ты обещал! Убирайся! Ох… — Она вдруг пошатнулась и схватилась за виски.
Мартин хмурился и тяжело дышал, раздувая ноздри. Он не пытался прикрыть свою наготу и отметил, что Эмилия с любопытством рассматривает его тело, даже мучаясь от головной боли. Со сна она приняла его за другого. За того, кого она любит? Но если она так испугалась, значит, ночью между ними ничего не было. Или она тоже ничего не помнит. И как она тут оказалась?
— Между прочим, это моя спальня, — сообщил он, ухмыляясь. — Ты ходишь во сне?
— Я? — Эмилия растерялась, осмотрелась, и на ее щеках вспыхнул румянец. — Нет, я… Тогда уйду я.
Она сделала несколько неуверенных шагов по направлению к двери, побледнела и закрыла руками рот. Мартин вскочил и подтолкнул ее к ванной комнате. Пока за дверью лилась вода, он развел второй порошок и протянул стакан Эмилии, как только та вернулась в спальню.
— Что это? — подозрительно спросила она.
Запах его любимого мыла с лакрицей приятно кружил голову. Полупрозрачная кружевная сорочка позволяла любоваться изгибами девичьего тела. Как же он хочет овладеть ею, сделать по-настоящему своей!
— Лекарство, — лаконично ответил Мартин.
— Алкозельцер? — сморщила нос Эмилия.
Если рассказать про магический порошок от похмелья, она не поверит. Еще и посмеется.
— Нет. Мне из-за границы привезли, — соврал Мартин. — Пей, быстро поможет.
Она не стала ломаться и осушила стакан, а потом смущенно произнесла, вытирая рукой мокрые губы:
— Я там… халата не нашла. Мне как отсюда выйти?
— Оставайся, — предложил Мартин и тут же добавил, предупреждая отказ: — Полежи немного. Я тебя не трону. Голова пройдет, горничные принесут твою одежду. Это нормально. Ты же теперь моя жена.
«Легко сказать „не трону“! Попробуй, сдержи обещание, когда хочется не просто тронуть, а зацеловать ее всю, от макушки до пяток, попробовать на вкус ее кожу, услышать, как она стонет от наслаждения».
Эмилия неожиданно послушалась.
— Не хочешь одеться? — спросила она, натянув одеяло до самого носа.
Мартин молча обернул вокруг бедер тонкое покрывало, взяв его с банкетки, и уселся почти рядом с Эмилией, подложив под спину подушки.
— Легче?
Неуверенный кивок Мартин уже понял, как она оказалась в спальне. Коварный Даниэль напоил обоих и обеспечил иллюзию первой брачной ночи. Что ж, возможно, он поступил правильно. Но как же хочется, чтобы все было по-настоящему! В паху сладко тянуло, тело требовало продолжения.
— Может, массаж? — предложил Мартин.
«Я не обижу, доверься мне».
Эмилия кивнула, словно услышав, и приподнялась:
— А как…
— Головой сюда. — Он ловко выдернул из-за спины подушку и положил ее на колени.
Приятно. Мягкими надавливающими движениями Мартин массировал виски, лоб, затылок. Он чувствовал, как Эмилия расслабляется, потом и вовсе нежится, наслаждаясь прикосновениями его пальцев. Осмелев, он ласкал ее уши, очерчивал линию подбородка, щекотал шею, оглаживал плечи. И она поддалась, растаяла, сама потянулась за лаской, откинула одеяло, бесстыдно выставляя себя напоказ.
Мартин слышал ее порывистое дыхание, ощущал едва заметную дрожь. Он и сам тяжело дышал, желая большего, но не спешил переходить к откровенным ласкам, разве что снова приспустил бретельку сорочки, обнажая грудь. Едва касаясь кожи, провел пальцем по границе темного ореола вокруг соска. Эмилия потянулась, сладко подрагивая.
— Пожалуйста… — прошептала она.
— Мм-м? — Мартин сделал вид, что не понимает, а сам словно случайно коснулся самой вершинки груди.
— Ма-а-артин… пожалуйста…
Ее чувственность восхищала.
Эмилия вдруг перестала умолять. Она встала на колени, отбросила в сторону подушку, дернула покрывало, пытаясь добраться до желаемого. Мартин, улыбаясь, схватил ее за запястья и повалил на спину. Не отпуская рук, навис над ней, жадно поцеловал в губы. И отпрянул назад, опираясь на колени.
— Эми, моя маленькая Эми, какая же ты сладкая…
Мартин поднес к губам ее руку, попробовал на вкус ладонь, запястье, локтевую ямочку, нежную кожу над ключицей. Потом проделал то же самое с другой рукой. Потянул наверх сорочку, смял ее пальцами. Эмилия приподнялась, помогая ему, а потом обхватила за плечи, но он покачал головой:
— Нет, малышка, не торопись.
Сдерживаться было невыносимо трудно, но ему нравилось ласкать жену, нравилось касаться ее нежной бархатной кожи, нравилось, как она нетерпеливо извивается под ним и порывисто дышит.
Он спустился ниже и накрыл ладонями груди, набухшие, упругие, жаждущие ласки. Помял их пальцами, пощипал соски, припал губами к одному, вбирая его в рот, вырывая у Эмилии восторженный стон, потом — к другому.
— Моя сладкая, нежная…
— Больше не могу терпеть, Мартин… Пожалуйста!
Жалобный всхлип прозвучал лучшим в мире комплиментом. Пальцы погладили горячее лоно, словно невзначай задели чувствительный бугорок. Эмилия снова всхлипнула.
Когда он вошел в нее, обжигающе влажную и тесную, они оба были возбуждены настолько, что потеряли ощущение реальности. Единственное, что запомнилось, — это как Эмилия впилась ногтями в спину, достигнув пика, и как восхитительно тесно стало в ее лоне.
Очнувшись, Мартин обнаружил, что лежит на спине, а жена прильнула к нему, положив голову на грудь.
— Моя… — хрипло выдохнул он, целуя Эмилию в макушку.
— Мартюша, сыночек, ты уже проснулся?!
Громкий женский голос в соседней комнате заставил Мартина вздрогнуть, а Эмилию — приподнять голову и изумленно посмотреть на мужа.
— Мама, — шепотом объяснил он.
Забавно. Взрослый и сильный мужчина в ужасе уставился на дверь, как будто его застукали за чем-то непозволительным.
— Войдет? — уточнила Эмилия, с трудом сдерживая смешок.
— Нет, — Мартин выдохнул и откинулся на подушку, — но в покое не оставит.
— Мартюша! — Словно в подтверждение его слов в дверь постучали. — Я же слышу, ты не спишь!
— Но она знает, что я тут? — поинтересовалась Эмилия.
— Конечно, — фыркнул Мартин. — Потому и пришла. Ты смейся, если хочется. Сам знаю, это нелепо выглядит со стороны. — Он потянулся и обнял жену за плечи. — Матушка — это матушка. Она такая, какая есть. И бороться с этим бессмысленно.
