— Каролина поступает в академию, Флоренс пора замуж, я не собираюсь разводиться с Эмилией, чтобы жениться на Мередит. И я вернул управление домом под свой контроль.
— За это надо выпить. Брат, ты герой.
— Попросил же, — недовольно поморщился Мартин.
— Я серьезно. А Эмилия? Не расскажешь поподробнее?
— Дан, я не собираюсь обсуждать с тобой свою женщину. Это понятно?
— О как… — Даниэль широко улыбнулся и отсалютовал бокалом. — Вот за это я точно выпью.
— Это не то, что ты думаешь.
Мартин плеснул себе еще арманьяка.
— Ты же ничего не рассказываешь. Я могу думать все, что угодно.
— Ну хорошо… — Мартин осушил бокал и налил еще. — Да, она мне нравится. Я ей — нет. Так понятно?
— Не-не-не, так не пойдет. Можешь опустить подробности вашего постельного времяпрепровождения. А дальше?
Даниэль сознательно провоцировал Мартина на разговор, как до этого — на драку. Есть вещи, которые вредно держать в себе. Да и подтолкнуть невестку в нужном направлении будет легче, узнав подробности из первых уст. Поэтому он с удовольствием слушал, как Эмилия предстала перед леди Айрин в простыне, как ловко обвела ее вокруг пальца с чаем и молоком, как пострадала от диктата при выборе гардероба.
Потом Мартин описал, как Эмилия восприняла новость о том, что находится в чужом мире. Брат определенно зря переживал, девица оказалась крепкая и выносливая. В обморок не упала, в слезах не утопила. Психанула, конечно же, не без этого. Имела право. Но довольно быстро пришла в себя и начала диктовать условия. Надо будет ее припугнуть, чтоб не зарывалась. Мартин навряд ли сможет. Попал братец в сети. И сам пока не замечает, с каким восторгом рассказывает о своей жене.
А Эмилия хороша. Маленькая хитруля. Не ошибся он в ней, ох, не ошибся. Такая способна заинтересовать Мартина. Интересно, как он будет с ней справляться? Это вызов. Мартин вполне способен прощать женские хитрости, но откровенного манипулирования не потерпит.
— …и до поздней ночи я читал ей книгу по уходу за чудовищем, — рассказывал Мартин. — Так и уснул в процессе. А посреди ночи проснулся от чавканья под ухом. Чудовище надо кормить, когда оно захочет. И если оно возжелало пожрать в два часа ночи, значит, оно будет жрать в два часа ночи. Эми так заявила, ага. И ладно бы только чавкало! Потом оно сопело, икало, рыгало и пищало. И Эми стала петь ему колыбельную.
Даниэль давился смехом. Крепился, чтобы не заржать в полный голос. Мартин не поймет. Он делает такие страшные глаза при слове «чудовище», что сразу становится понятно — натерпелся. И выкинуть звереныша из спальни нельзя, жена уйдет вместе с ним, и спать охота.
— Только угомонились… и снова пыхтят! Открываю глаза — светло уже, хоть и рано. Чудовище мирно спит на своем коврике, зато Эмилия зарядку делает.
— И чего тебе не понравилось? Хорошо же. Следит за собой, для здоровья полезно, — резонно заметил Даниэль.
— Угу. А ты о моем здоровье подумал? Нет? Тогда представь ее в кружевных панталончиках и тонкой рубашке… Нет, лучше не представляй.
— Лучше не буду, — быстро согласился Даниэль.
— Короче, я ее отвел в тренажерный зал, что у меня в подвале. И ждал снаружи. Так она еще требует, чтобы я разрешил ей бегать по парку по утрам!
— Да пусть бегает. Мартин, выключи виконта. Она из мира, где бег по утрам — норма. Кто ее увидит утром у тебя в парке? Слуги? Уверен, это их не сильно шокирует.
— Ты хочешь, чтобы моя жена бегала по парку в панталончиках? — ошалел Мартин.
— Э… — Даниэль поперхнулся арманьяком. — Пусть брюки сошьет. Это проблема?
— А-а-а… да… ладно.
Простое решение даже не пришло брату в голову. Неплохо. Он не задумывается о том, что Эмилия принадлежит другому миру.
— И потом? Тетушка устроила шоу на завтраке?
— Нет, потом Эми заперлась в ванной на целый час. И чудовище с собой взяла. Кажется, они пытались устроить там бассейн. Потом слуги еще полчаса собирали воду с пола и отмывали стены от пены. А на завтрак матушка не явилась. Сказалась больной и потребовала доктора или сразу нотариуса.
Мартин помрачнел. Он всегда болезненно переживал пытку под названием «Сынок, я умираю, недолго мне осталось».
— Полагаю, за доктором ты послал, нотариуса проигнорировал. А чудовище? — Даниэль поспешно вернулся к теме, которая определенно забавляла обоих.
— Чудовище… О, за завтраком оно бегало под столом и кусало всех за ноги. Мередит славно визжала, когда чудовище забралось к ней под юбку. Правда, после этого я выставил их с Эмилией из столовой.
— Мередит и Эмилию? — уточнил Даниэль.
Сдерживать смех становилось все труднее.
— Эмилию и чудовище!
— И-и-и-и!
Настойчивый громкий писк раздался из корзинки, принесенной Мартином.
— Что это? — шепотом спросил Даниэль, догадываясь, кто там сидит.
— Чудовище! — буркнул Мартин. — Не буди лихо, пока оно тихо. Поздно, разбудили!
Над краем корзины показались две крохотные лапки, потом ушки и рожки. Ло, встав на задние лапки, выглянул наружу и обвел комнату сонными глазенками.
— Это… чудовище?
— Ага.
Даниэль не выдержал и захохотал. Громко, обидно и взахлеб. Мартин поджал губы и вздернул подбородок. Чудовище, зевнув во всю пасть, снова запищало и попыталось вывалиться из корзинки.
— Жра… жрать… хочет? — с трудом выговорил Даниэль, утирая слезы, выступившие от смеха.
Мартин смерил брата презрительным взглядом, достал из кармана бутылочку, подхватил Ло на руки и сунул ему в пасть соску. Дракоша довольно зачавкал.
— Ладно, извини, — Даниэль перевел дыхание, успокаиваясь. — Ты зачем его сюда притащил?
— Чтобы потом не созерцать руины собственного дома, — хмыкнул Мартин.
— А ты не преувеличиваешь?
— Пришлось наказать Эмилию.
Мартин признался в этом неохотно и снова помрачнел.
— И в чем она провинилась?
— Того, что я рассказал, — мало? Хорошо. Еще она пустила чудовище в матушкину комнату. И оно нагадило там под кроватью. Вернее, забилось в щель между стенкой и спинкой кровати и там… А вылезти не смогло и стало орать дурным голосом.
Даниэль опять захохотал.
— Конечно, — едко заметил Мартин, — не тебе же пришлось успокаивать перепуганную матушку, двигать кровать, а потом отмывать перепачканное чудовище.
— За… зачем сам-то?
Мартин как-то странно на него посмотрел, вздохнул и признался:
— Жалко его стало. Такой маленький, несчастный… Ясно же, он не виноват! А Эмилия просто его использовала, чтобы всем досадить.
