– Расскажите, как вы познакомились с этим типом, – приказал Глеб Аркадьевич.
– Но… ведь вы меня сами с ним познакомили! – удивленно произнесла Казимирова.
Глеб вспомнил тот день, когда Игорек приходил в клинику за расчетом. Он еще разглядывал девушку, как зверька в зоопарке, едва сдерживал смех и, уходя, поздравил Звоницкого с новой сотрудницей… Видимо, тогда же в голове юного негодяя и сложился коварный план мести бывшему работодателю.
Он попросту вскружил голову бедной девочке, обделенной мужским вниманием. И пользовался отсутствием Глеба для того, чтобы приходить в клинику. Врал, небось, что скучает по своей подруге. А сам тайком воровал лекарства и деньги, чтобы подставить новую ассистентку Глеба…
Неожиданно личико Яны скривилось, и девушка со всего размаху хлестнула себя по щеке. Глеб вскочил и едва успел поймать маленькие, но сильные руки, а не то бы ассистентка нанесла себе еще какой-нибудь вред.
– Яна, что вы делаете?!
– Какая же я дура! – глядя в стену сухими горящими глазами, тихо произнесла Казимирова. – Я думала, он и вправду в меня влюбился. Как будто в меня можно влюбиться…
– Ну что вы, Яна! Вы молодая девушка… – забормотал Глеб. За долгую жизнь он так и не научился справляться с женскими слезами и истериками. Его бывшая жена Людмила никогда в жизни не повысила голоса, а при серьезных неприятностях принимала две таблетки снотворного и ложилась в постель, рассудительно приводя пословицу про то, что утро вечера мудренее.
Но Яна не плакала – она просто добивала саму себя тихими словами:
– Я – молодая уродина. Пройдет еще лет десять – и я стану старой уродиной. Как Баба-Яга. Тогда, может быть, будет легче… Молодой уродиной быть трудно, а к старой все снисходительны – что с нее взять… Пустите меня, Глеб Аркадьевич!
Звоницкий разжал руки. Яна всхлипнула и скрылась в бытовке. Плачет, наверное… Разумеется, девушке обидно. Такой удар по самолюбию! Хорошо, что девочка по природе боец. Какая-нибудь нежная барышня после такого вполне могла бы наложить на себя руки, а Яна – нет, она не такая… кстати, а что она так долго делает в пустой комнате?
Звоницкий забеспокоился и уже собирался деликатно постучать, как вдруг дверь распахнулась и на пороге появилась Яна. Светлые локоны девушки были безжалостно, под корень обрезаны. Оставшиеся волосы напоминали цыплячий пух. Короткая стрижка подчеркивала длинный нос и большой рот девушки, уши топорщились, а шея казалась трогательно тоненькой и беззащитной. В руке девушка держала ножницы. Глаза ее были абсолютно сухими.
– Яна, ну зачем вы так! – с жалостью глядя на ассистентку, ахнул Глеб.
– Не переживайте, Глеб Аркадьевич! – хриплым голосом сказала Яна. – Я же уже не переживаю… Волосы – не уши, отрастут. А это так, напоминание самой себе. Чтобы усвоить урок и не быть больше такой дурой… Завтра я еще в рыжий цвет перекрашусь!
– Это еще зачем?!
– Ну, будет такой… типа, стоп-сигнал. «Не влезай, убьет!» Понимаете?
Глеб искренне не понимал.
– Все равно меня никто больше никогда не полюбит… – горько пожаловалась девушка.
Звоницкому стало смешно. Он вспомнил себя в юности. Какими громадными казались ему тогда горести, о которых он сейчас и вспомнить не мог, в чем же они заключались. Следовало завершить разговор какой-нибудь банальностью – из тех, что помогают переносить жизненные невзгоды.
– Говорите, не полюбит? Это еще бабушка надвое сказала!
– Глеб Аркадьевич! Что с вами? Вы в порядке?
Голос ассистентки доносился как сквозь вату. Наконец Глеб покачал головой и заявил:
– Яна, вы – гений!
– Правда?! А я и не знала, – фыркнула ассистентка. К ней постепенно возвращалось самообладание. – А что за бабушка? Ну, которая надвое сказала? Почему это вас так… потрясло?
– Бабушка – это баронесса Баух! – пояснил Глеб.
– Ух ты! – восхитилась Казимирова. – В жизни не была знакома ни с одной баронессой! А что она сказала надвое?
– Она написала странное завещание, – медленно произнес Звоницкий. – Завещание, которым многие остались недовольны…
– Вы хотите, чтобы я умерла от любопытства? Ну-ка, быстро объясните мне, в чем дело!
Что ж, никакой тайны здесь не было, поэтому Глеб в общих чертах изложил дело, с которым всего неделю назад познакомил его самого Илья Стариков.
Яна внимательно слушала, но в конце рассказа похлопала ресницами и поинтересовалась:
– И что все это значит?
– А то! – вдохновенно сочинял на ходу Звоницкий, связывая концы с концами. – Баронесса недаром совершила такой экстравагантный поступок! Не забывайте, Яна, ей было сто два года! Несмотря на здравый ум, она уже много лет не поднималась с кресла, не выходила из дома и вообще мало что могла.
Казимирова шмыгнула носом от сочувствия к незнакомой старушке.
– Александра Фелициановна понимала: ей осталось совсем мало, и хотела завершить свои земные дела. У нее оставался в руках всего один мощный инструмент воздействия на окружающих – это ее деньги. А точнее, завещание.
Яна непонимающе уставилась на Звоницкого. Теряя терпение, Глеб пояснил:
– Ну смотрите, незадолго до смерти баронесса Баух узнает, что ее младшая сестра скончалась. И что-то в обстоятельствах смерти Лидии представляется ей подозрительным.
– Ой, Глеб Аркадьевич! – не выдержала ассистентка. – Ну что тут может быть подозрительным! Сто лет старушке! Вы что же, намекаете, что кому-то захотелось ее убить?!
– Именно! – Звоницкий наставительно поднял палец. – У вас светлая голова, Яна!
– Сама знаю! – буркнула ассистентка.
Охотничий азарт, похоже, проник и в ее кровь. Девушка, блестя глазами, поинтересовалась:
– Но кому понадобилось убивать столетнюю старушку? И зачем?! Нужно было просто подождать…
– Значит, кто-то не мог больше ждать. Ну, или не хотел. Баронесса поняла, что ее сестру убили. Что ей оставалось делать? У нее было мало времени и всего одно оружие – завещание. И Александра Фелициановна пустила его в ход. Понимаете, Яна, баронесса не зря совершила такой экстравагантный поступок, завещав состояние коту. Она хотел привлечь внимание к обстоятельствам смерти своей сестры, поскольку у столетней старушки, пусть и сохранившей ясный ум, не было другого способа подать призыв о помощи.
Глава 8
Ветеринар и его ассистентка как зачарованные смотрели друг на друга. Звоницкий был впечатлен внезапно найденной разгадкой тайны, а чем была потрясена Яна Казимирова, выяснилось скоро. Девушка мечтательно вздохнула и произнесла:
– Здо-о-орово, Глеб Аркадьевич! Эх, до чего же у вас интересная жизнь, оказывается! Семейные тайны, странные завещания, баронесса, кот-миллионер… И вы все это расследуете, идете по следу преступников… Погони, перестрелки… Слушайте, я тоже так хочу! Возьмите меня с собой, Глеб Аркадьевич, миленький! Я буду вашей ассистенткой и в качестве сыщика тоже! Как доктор Ватсон.
