К каждой бегунье подбирал бы свою лопату. Иногда бы брал, возможно, и деревянную, которой хлебы в печь сажали. А кому и углепластик. Тут тонкости есть…
К делу подходил бы основательно, с характерной мне кряжистой сметкой предков-староверов.
– Джон Александрович! – это ко мне, значит, обращаются взволнованные руководители. – Как сегодня? Чем работать будете?
А я так с усмешкой усталой, глядя в небо:
– Трудно сегодня. Материал вчера осматривал – усталый материал. Отработано по нему много. Не перегнуть бы. Попробую сегодня, значит, липу, она звончей…
А все такие:
– Ты уж придумай…
Федюнин
Родословные
Как всем прекрасно известно и в Академии наук было доложено, Иннокентий Сергеевич Федюнин является единственным прямым потомком Буцефала – коня Александра Македонского.
Достаточно посмотреть, как Федюнин бежит, смеясь, на лоне природы – всё! Поле битвы при Гавгамелах щетинится перед твоими глазами пиками, слепит солнце, реют плюмажи, ревут трубы, пыль столбом, серпоносные колесницы врезаются в ряды педзетайров, вой, лязг и мчащийся среди всего этого, лоснящийся, в клочьях пены Иннокентий Сергеевич, с хрипом грызущий удила!
Друг же наш Б-ч имеет происхождение от Медузы Горгоны. От прародительницы Антон унаследовал не только красоту, но и взгляд.
В отличие от прабабки, Антон взглядом не каменит, иначе мы с Федюниным давно бы открыли культурный парк скульптур и зашибали деньги на памятниках. Б-ч обладает качеством «прошибающего зрака». Под голубым взором Антона гимн великой империи превращается в мольбу о хлебе ползущих по раскисшим дорогам прокажённых, отчёт преуспевающей компании – в кипу бессвязных доносов друг на друга, а девушка-модель, подсевшая к нам абсолютно случайно в баре для отравленных виагрой пенсионеров, мгновенно полысела, заболела и, хромая, убежала прочь, хлопая драными галошами.
Подруга модели осталась с нами и теперь коза. То есть и от Б-ча, кроме кредитов, есть польза.
Я же, по уверению окружающих, происхожу от легендарного зверя ихневмона, отверзающего ложесны свои, плачущего при виде добычи и потеющего от взгляда архангела Гавриила. Потому как лукав, вероломен и злобесен.
Так и живём.
Дикий барин
Проезжая в богатых санях по улицам любимейшего нашего города, наслаждались утром чарующими видами, богато даримыми нам как самоей природой, так и благоуправлением городских властей.
Сбивши несколько цилиндры набок, легкомысленно взирали на весну, соблюдая всё же приличную осанку и меру.
– А не кажется ли вам, Иннокентий Сергеевич, – спросил я, перекатывая лоснящуюся сигару из одного угла чувственного рта в другой, – что барышни в серых пальтишках и чудовищных шапках вязаной шерсти – вон те, к примеру, на тоненьких ножках и сутуленькие, – что они спешат, сами не понимая куда? Бегут толпами, ковыляют, не соображая вообще ничего, повинуясь каким-то внезапно проснувшимся в них сокам… Топиться нешто? Или до следующей слякотной осени укрыться в лесах? Нет ли у вас такого же ощущения, ваше превосходительство? А?!
Оправивши несколько медвежью полость так, чтобы было повиднее несколько орденских лент и крестов на выпуклой груди государственного мужа, Иннокентий Сергеевич ответствовал, что барышни те напоминают ему остатки разбитой и рассеянной армии книгомахновцев, каких-то спешнопохватанных от мамок фанатичек, которые с сумками и проводами пробираются к своим в запселые читальни через колдобины и выбоины.
– А уж в тех читальнях даже и не воображу, что творится, любезный мой Джон Александрович! Вот мы, к примеру, прочли с вами по слогам и с выражением объявление о приезде в город цирка. Так нам на месяц хватило тем для споров и выводов! А эти в читальнях передоз какой-то хватают от одного только вида корешков, не иначе. Увидят стеллажи, натурально на бок падают и начинают ногами, значит, перебирать в корчах. Спросишь такую, мол, о чём думаешь, что почерпнула из книг своих тонконогих кумиров в огроменных очках, а молчат, и всё! Приходится шампанского заказывать от безысходности. И не весна их гонит, к такому горькому выводу прихожу, а ужас перед государственной заботой. Понимаете, Джон Александрович, к чему это я? Это ведь могли быть наши дочери! Понимаете, да? Племянницы!
И тут мы, не сговариваясь, страшно и сыто захохотали друг другу в лицо. Так что извозчик наш недоверчиво оглянулся и деликатно вытер лоб домотканой варежкой.
Солнце билось пойманными лучами в алмазах наших звёзд.
Сверхчеловек
В чём прелесть рассказов Иннокентия Сергеевича Федюнина о своей жизни?
В том, что всё это абсолютная правда нашего космоса, увиденная глазами белокурой пятилетней девочки, болтающей ногами на лавочке, и пересказанная своими словами случайному прохожему в подозрительно длинном для жаркого июля плаще.
Многодетный отец, светящийся крепкой спелостью, лысый секач нашего локального поросятника, признанный профессионал и живая энциклопедия всех российских удовольствий смотрит на мир глазами только что проснувшегося кудрявого дитяти.
Неважно, что сон сморил малютку после двух бутылочек вкусного «Гленливета», что баюкали крошку ритмы хауса, а разбудили местные полицейские, вытаскивающие его за ноги из-под бетономешалки «IVANCO». Совсем это неважно.
Вёз И. С. из околотка. И.С. крутил головой по сторонам, явственно узнавая места. А так как места говорили ему, что везу я его не к скале, о которую бьются насмерть волны, а к себе домой, то безмятежность в голубых глазах нашего гиганта начинала спорить с небушком картин духовного содержания.
– Как-то всё тут иначе у них, они ленивые… полиция эта, – по привычке внезапно начал Иннокентий. – Я когда на службу пришёл, я ведь сразу понял, что будет мне тут трудно, но интересно. Наверное, я уже тогда решил, что стану сверхчеловеком…
Одна моя знакомая девушка обладает удивительным и полезным даром: одной рукой управлять автомобилем, который мчится по серпантину, а второй рукой натягивать на себя трусы от купальника, предварительно этой же рукой сняв простые трусы и протянув их, к примеру, мне, чтобы я их подержал. При этом девушка курит и ещё может говорить по громкой связи с кем-то, обладающим неприятным голосом и клекочущим акцентом.
Я такой способностью не обладаю. Поэтому вёл автомобиль по серпантину, держа руль двумя руками. Из-за занятости рук предложил сверхчеловеку самому тщательнее застегнуться одним движением молнии снизу вверх.
Подняв молнию на джинсах, Иннокентий вздохнул. Вздохнул и я.
– Во-первых, мне тогда выдали пистолет, а потом прибежали и приказали пистолет спрятать в сейф и из сейфа не доставать. А я его только жене вынес показать во двор управления. И сфотографироваться.
Во-вторых, времена были очень напряжённые. Всех сажали, выпускали, снова сажали, потом выдавали трупы из ИВС и сажали тех, кто за трупом приехал. Не спали сутками. Из писсуаров в сортире несло растворимым кофе. Глаза в темноте – как фары от трактора, и не мигают. Заходишь в кабинет, а там топор в стене, вещдок, между прочим.
