– Посмотри, это же Айноа! – Я ткнула ему в нос телефон с высвечивающимся именем. – Что за бред ты вбил себе в голову?
– Ты специально записала его под именем Айноа. – Вместо ответа я включила телефон на громкую связь.
– Айноа, привет! У нас тут проблемы. Подтверди, пожалуйста, что ты не мой любовник.
Я не знала, смеяться или плакать. Хуанки из кухни продолжал что-то кричать про любовника.
– Да что у вас там происходит? – Голос подруги звучал испуганно.
– Сама не понимаю. Хуан Карлос вбил себе в голову, что у меня есть любовник, и я никак не могу вразумить его.
– Хуанки, это я, Айноа!
– Я не позволю себя обмануть, – отозвался он.
– Но ты же слышишь: это голос Айноа!
Ситуация стала настолько абсурдной, что я, не выдержав, сорвалась на крик. Катя закрылась в своей комнате, чтобы не слышать всего этого. И тут до меня дошло, что с мужем, видимо, что-то серьезно не так: его поведение определенно не было адекватным.
– Айноа, давай встретимся прямо сейчас! – попросила я. – Иначе я сойду с ума. Я больше не могу. Это продолжается третий день.
– Конечно, дорогая! Буду ждать на станции «Кинтана».
– Ага, ты уже планируешь с ним встречу! – выкрикнул из кухни Хуанки.
– Ты болен.
Я взяла Катю, и мы покинули квартиру.
Пока мы шли к метро, муж слал мне одну эсэмэску за другой, в которых то оскорблял меня, то признавался в любви. Мне все это осточертело, я и выключила телефон. Приехавшая Айноа выглядела озабоченной. Мы нашли столик в ближайшем баре, и я пересказала ей последние события.
– Катя, это ненормально, – после длинной паузы произнесла она.
– Знаю. Но что мне делать? Катя лучше говорит и пишет по-испански, чем по-русски. Я потратила на переезд баснословную сумму, потеряла кучу полезных контактов в Москве… И потом, я только начала привыкать к жизни здесь. Не хочу снова ставить все с ног на голову. У меня нет сил. За последние три года я пережила пять переездов. Пять! Еще один, тем более в Россию, я не выдержу. И… я по-прежнему люблю его. Но даже если бы и нет: он болен, а я не могу оставить человека в таком состоянии. Наконец, стоит мне развестись с ним, я потеряю право на проживание в Испании. А ведь мы уже подали документы на гражданство.
Я расплакалась. Айноа принялась успокаивать меня, но, несмотря на слова утешения, боль и страх не отпускали меня: я совершенно не понимала, что делать. Никогда прежде я не сталкивалась с подобными ситуациями. Раньше я всегда могла встать и уйти, но сейчас словно попала в западню.
Через пару часов мы с подругой распрощались – пора было возвращаться домой. Хуанки, казалось, немного успокоился. Он опять попытался выяснить отношения, однако накал страстей поутих.
У меня нет сил. За последние три года я пережила пять переездов. Еще один, тем более в Россию, я не выдержу.
А наутро муж проснулся как ни в чем не бывало. Он был приветлив, целовал и обнимал меня – словом, вел себя так, будто в последние дни мы не ругались беспрерывно. Заметив, что я напряжена, он спросил, что случилось.
– Ты три дня орал на меня. Как я могу делать вид, что ничего не случилось? – отозвалась я, чувствуя опустошение внутри. – Мне нужно время, чтобы отойти.
– Вечно ты все усложняешь, – фыркнул он, явно не понимая, в чем проблема.
Жаль, что наше хрупкое перемирие продлилось недолго. Ссоры с криками по поводу и без стали возникать все чаще. Я по возможности старалась не обращать на них внимания.
Здоровье Хуанки тоже с каждым днем ухудшалось.
Следующей зимой мы переехали в другую квартиру. Прежняя располагалась на первом этаже, и меня коробило оттого, что под окнами целыми днями шастали люди. Кроме того, в доме вечно царили темнота и сырость. Новую квартиру мы сняли в том же районе. Сама по себе она была маленькой и заброшенной. Четыре комнаты, скорее походившие на клетушки: гостиная, в которой помещались только диван и телевизор; Катина комната, где стояли ее кровать и комод; наша спальня с большой кроватью и двумя тумбочками; мой кабинет и одновременно гардеробная. На кухне едва ли смогли бы развернуться два человека – а я-то думала, что кухонь меньше, чем в советских хрущовках, не бывает. Зато в этой квартире имелась огромная терраса – 80 квадратных метров. Она-то меня и покорила.
Несколько месяцев мы потратили на благоустройство нового дома. Я скупала растения, как сумасшедшая (видимо, дали о себе знать бабушкины гены: она обожала садоводство). Первые цветы, которыми я украсила террасу, завяли довольно быстро, но я купила другие – и они прижились. Я чрезвычайно гордилась этим, потому что раньше любые растения у меня начинали хиреть буквально через неделю.
На Новый год мы решили куда-нибудь уехать из Мадрида. Отыскав дешевые билеты в Женеву, я тут же их забронировала, так как еще не бывала в Швейцарии. Когда же я стала подсчитывать, во сколько обойдется поездка, у меня волосы на голове встали дыбом. Гостиницы, еда, транспорт – все было очень дорогим. Тогда Хуанки предложил:
– Давай прилетим в Женеву, на арендованной машине за несколько дней пересечем Швейцарию и двинемся во Францию? Смотри, – он показал мне карту на ноутбуке, – из Женевы поедем в Цюрих, потом в Страсбург, потом в Реймс – столицу шампанского, а оттуда недалеко до Парижа. Встретим в Париже Новый год и через Дижон вернемся в Женеву. Если захочешь, сможем заскочить в Лез-Арк. Это же там твоя подруга будет кататься на лыжах как раз в то время? Всего чуть более полутора тысяч километров за две недели. Немного, правда?
План показался мне идеальным. Я забронировала машину и отели. В назначенный день мы вылетели в Швейцарию. Началось путешествие отлично, но в Париже настроение у мужа испортилось.
Новый год мы решили праздновать у Эйфелевой башни, захватив стеклянные бокалы и бутылку дорогущего шампанского «Кристалл», которое я давно мечтала попробовать. На улице дул противный ветер. По дороге Хуанки постоянно ворчал, а потом, прицепившись к каким-то моим словам, устроил склоку. Мне хотелось плакать: я-то надеялась, что у нас будет идеальный Новый год. Когда мы почти дошли до моста Александра III, мужа немного отпустило:
– Прости. Именно 31 декабря моя мать подала заявление в полицию, и с тех пор я в этот день всегда не в духе.
Новый год мы решили праздновать у Эйфелевой башни, захватив стеклянные бокалы и бутылку дорогущего шампанского «Кристалл», которое я давно мечтала попробовать.
– Да уж, я заметила. Но ведь столько лет прошло, сейчас все изменилось: ты со мной, ты меня любишь, а я люблю тебя. Вся эта история осталась в прошлом.
– Тебе легко говорить.
«Да мне вообще всегда легче всех, черт возьми! Везти на себе всю семью, терпеть твои приступы… Как же меня все достало!» – пронеслось у меня в голове, но вслух я ничего не сказала. Не хотелось в такой день разругаться всерьез.
