– За стол пора, службы в церквах давно прошли.
– Разве?
– Колокольного звона не слышал? Горазд ты спать. Чем заняться думаешь?
– Работу искать.
– А что умеешь?
Первуша плечами пожал. Не плотник он, не бортник, не ушкуйник. Как назвать свое умение? Лекарь, травник, знахарь? Замешкался с ответом. Купец снова вопрос:
– В узелке книги были?
– Книги, – кивнул Первуша.
– Стало быть, грамотен, счетом владеешь.
– Так и есть.
– Хм, редкое умение. Пойдешь ко мне на службу?
– А что делать надо?
– Опосля объясню. А сейчас позавтракать надо. Пребрана расстаралась. Рыбки пожарила, как я люблю, – в сметане.
Завтрак на самом деле хорош был. Караси, жаренные в сметане, кулебяка с тушеной капустой, яблоки моченые, на закуску – сыто, да меда купчиха не пожалела. У Первуши глаза разбежались от изобилия.
Подумалось еще – у всех городских так или только у купцов? Все же торговые люди – народ зажиточный.
После завтрака купчиха стол освободила. Если бы Первуша поопытней был, сразу понял – мелкого разлива купец. У богатых служанки есть, кухарки, дворовые девки. А Пребрана сама все делала.
Когда трапезная освободилась, Поздей завел разговор:
– Есть у меня лавка на торгу. А человека надежного, чтобы торговал, не сыщу. Хочу тебе предложить.
– Я же торговать не умею.
– Невелика беда. Я цену на товар скажу, твое дело продать. Конечно, с покупателями учтиво обходиться надо, не спорить. Не нравится товар, тут же предложи другой. Ты же грамотен, запиши на табличке цену, сверяйся. Купили товар – отметь, сколько и какого.
– Боязно.
– Пару дней я в лавке побуду, присмотришься.
– Поздей, а почему сам торговать не хочешь?
– Чудак-человек! А кто за товаром ездить будет? Товар-то пополнять постоянно надо, иначе прогорю.
– Хорошо, попробую.
– А что же ты о главном не спрашиваешь?
– О чем?
– О заработке! Жить у меня будешь и столоваться, а сверх того деньгу в день даю.
Лицо Поздея приняло горделивое выражение. Первуша не знал, много это или мало. Благодарить купца за щедрость или торговаться надо. Скудные деньги, когда у Коляды были, он сам тратил на необходимое. И много или мало – деньга в день – Первуша понятия не имел.
– Сейчас возьмем по тюку ткани, чего вхолостую идти, в лавку пойдем. Потерянное для торговли время – потерянные деньги.
Прихватив из амбара по рулону ткани, направились на торг. Располагался он в посаде. Первоначально Первушу ошеломил многолюдьем и многоголосьем. На торгу людей в десять, а то и в двадцать раз больше, чем в деревне. Купца на торгу знали, раскланивались. Лавка располагалась почти в центре торга, основательная, бревенчатая. Купец отпер замок замысловатым ключом, передал его Первуше:
– Не потеряй, у меня свой есть.
Открыли ставни, в лавке светло стало. Но пока купец за товаром ездил, полки пылью покрылись.
– Убрать надо, займись, – распорядился Поздей.
Первуша воды в ведро набрал, тряпкой полки вымыл, пол. Лавка явно давно не убиралась, посветлела. Покупатели в лавку заходили, товарами интересовались. Поздей обольщал покупателей, как только мог, цену понемногу скидывал. Когда одни остались, Первуша спросил:
– Ты же сам цену мне говорил, а снижаешь.
– Покупателю я говорю цену выше, торговаться начинаем, сбавляю немного. Но ниже того, что написано, не отдавай.
Первуша начал познавать азы торговли. День тянулся медленно. Он попросился торг осмотреть.
– Ага. Цены на товары решил узнать, сравнить. А ты хитрец!
Хотя у Первуши и в мыслях этого не было. Продавали все – ткани разные, от льняных до шелка и бархата, горшки и чашки глиняные, оловянные, железные, серебряные – по деньгам. А еще изделия шорников и кожевенников – седла, уздечки, ремни, тут же сапожники торговали сапогами. Подальше кузнецы предлагали подковы, замки, косы и ножи. Другие торговцы – одежду взрослую и детскую, шапки. Особняком украшения – медные, серебряные и золотые. Подальше харчи – сало, муку, яйца, льняное и конопляное масло, битых кур. Восточного вида люди, то ли ногайцы, то ли башкиры, предлагали специи – перец, шафран. В углу торга живой товар – кони, овцы, свиньи, телята и коровы, куры в клетках.
Шум, пыль, споры. Голова у Первуши кругом пошла. На обратном пути к лавке бабку-травницу приметил, подошел. Многие продавцы кричали, товар свой нахваливали, а она молча сидела. На прилавке травы разложены, снадобья. Первуша брал пучки сушеных трав, разглядывал, нюхал.
– Базилик?
– Верно, сынок.
– А это одолень-трава?
– Откуда знаешь? Молод еще.
Первуша маленький горшочек в руку взял, горлышко понюхал.
– От болей в суставах.
Бабка удивилась:
– Кто же тебя учил-то?
– Был один хороший человек, помер.
– Имечко не скажешь? Может – знаю.
– Он далеко отсюда жил, навряд.
Пока к лавке возвращался, духом воспрял. На торгу травами торгуют, почти любую найти можно, а ведь он не весь торг еще обошел.
Первуша за пару дней работы у купца все премудрости усвоил. Купец, довольный работником, укатил за товаром в Рязань.
За неделю, пока его не было, Первуша почти все товары продал. Купцу отчет на вощеной табличке нацарапал писалом – сколько продал, за какую цену. Купец на итог по своему прибытию глянул, монеты пересчитал, сошлось. Поздей отдохнул пару дней, товар в лавку перевез, укатил на сей раз на Желтоводскую ярмарку, что под Нижним была. А Первуше скучно стало. Товары почти одни и те же, покупатели примелькались, с лавочниками перезнакомился.
Только при житье с Колядой каждый день узнавал что-то новое. А у торговцев все разговоры о выручке – где купить удачно товар можно, как продать с выгодой. Как представил, что так неделями, месяцами, годами работать надо, тоскливо стало. Купец богатеть будет, а Первуша так, на подхвате, на побегушках, останется. И не богатства ему хотелось, Поздею вовсе не завидовал, а добрые дела творить. Вот при первой встрече с купцом избавил того от нежити. А окажись на месте Первуши другой, еще не известно, куда и как все повернулось бы. Мало быть смелым, надо сразу распознать, кто перед тобой и как победу одержать. То, что гибельно для нежити, совсем непригодно для нечисти.
Вечером, забравшись на сеновал, открыл Вещую книгу. Нашептал слова заветные, закончил просьбой: «Покажи жизнь в городе вперед на две седмицы». И то, что увидел, его совсем не обрадовало. Город деревянный и, как многие русские города, горел часто. Дворы стояли плотно – так обороняться при набегах проще, зато огонь перекидывался от постройки к постройке быстро.
