Книга Происшествие исключительной важности, или Из Бобруйска с приветом, страница 41. Автор книги Борис Шапиро-Тулин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Происшествие исключительной важности, или Из Бобруйска с приветом»

Cтраница 41

Оставалось молиться и уповать на Всевышнего. Обычно он представлял, как слова молитвы, произносимые им, попадают в некий туннель, идущий вертикально вверх, а затем растворяются в бесконечно удаленной светящейся точке. И если это происходило, он испытывал чувство огромного облегчения, будучи в полной уверенности, что слова его дошли точно по адресу.

Но на сей раз ничего не получилось. Ньютон, как ни старался, не смог вообразить ни туннель, ни бесконечность. Все выглядело так, словно густые пласты тумана превратились в естественную преграду, и она, эта преграда, отсекала его от контакта с Высшей Волей. Какое-то время он еще держал глаза закрытыми, а когда открыл их, обнаружил человека, сидящего рядом.

Человек, чье лицо, заросшее бородой, с черными угольками глаз, вот уже несколько месяцев преследовало Ньютона в долгих ночных кошмарах, слегка поклонился и внимательно посмотрел на его ногу. Длинное пальто и маленькая круглая шапочка на обритой голове – все было в точности таким же, как в тот февральский вечер, когда он неожиданно возник у столба с масляным фонарем и произнес загадочное имя – Маргарет Портеус. Но тогда незнакомец исчез так же стремительно, как появился, а сейчас, похоже, человек в длинном пальто никуда не спешил. Он открыл плетеную корзину, наподобие той, что брали с собой жители кембриджского пригорода, отправляясь для закупок в ближайшую лавку, достал оттуда две запеченные картофелины, одну протянул Ньютону, другую начал медленно очищать, поддевая кончиками ногтей коричневую кожуру.

Ньютон хотел последовать его примеру, но не смог – пальцы внезапно одеревенели и перестали гнуться. Он покатал теплую картофелину в ладонях, а потом машинально опустил ее в карман камзола. Страх ли сковал его или какая-то иная неведомая ему напасть, сказать было трудно, но нечто подобное он уже испытывал, когда, начиная с памятного февральского вечера, пытался разрешить загадку, заданную странным визитером, хотя занятие это на поверку выходило абсолютно бесплодным – мысли всякий раз упирались в некий барьер, за которым скрывалась неразрешимая, а потому пугающая тайна.

Единственное, о чем он догадывался: все случившееся ранее – имя Маргарет Портеус и дата 12 апреля – являлись своеобразным паролем для пропуска в будущее и были сообщены ему прежде всего как доказательство, что человек в длинном пальто и маленькой круглой шапочке обладал информацией, неподвластной обычному земному знанию.

Незнакомец молча продолжал расправляться с печеным картофелем, а напряжение, овладевшее Ньютоном, все нарастало и нарастало. Людской поток безостановочно тек мимо, но Ньютон существовал уже отдельно от него, весь в ожидании того важного, что должно было сейчас прозвучать здесь, на стволе поваленного дерева в нескольких метрах от дороги, ведущей к спасительному для него родовому имению.

Он не знал, сколько времени провели они, сидя рядом и не обменявшись при этом ни единым словом – может быть, несколько часов, а может быть, всего с десяток минут. Его начало подташнивать, голова гудела, сердце стучало так, что, казалось, удары его перекрывали все звуки, приходящие извне. На всякий случай он снова натянул на ногу чертов башмак и теперь боялся только одного – в самый ответственный момент не потерять, как это уже случалось с ним, ощущения реальности или, хуже того, не оказаться в глубоком обмороке.

Незнакомец между тем начал нетерпеливо оглядываться по сторонам. Казалось, он кого-то ждал, а когда из-за ближайших деревьев прозвучала негромкая, но протяжная трель, тотчас же вынул из кармана свисток и дважды коротко просигналил в ответ.

Экипаж, подкативший к ним, выглядел шикарно. Черная лакированная его поверхность хоть и была покрыта стекающими каплями, но в ней, как в слегка изогнутом зеркале, отразился и сам Ньютон, и человек в длинном пальто, который протянул ему руку, помог встать, а затем подтолкнул к выдвинутой подножке перед распахнутой дверцей.

Когда Ньютон поднялся внутрь и оглянулся, никого рядом уже не было. Все выглядело так, будто его недавний сосед непостижимым образом растворился среди клочьев прибитого к земле тумана. Единственное, что напоминало о его недавнем присутствии, – плетеная корзина, переместившаяся со ствола поваленного дерева внутрь экипажа и стоявшая теперь рядом с дорожной котомкой Ньютона, заняв почти весь проход между двух сидений, обшитых плотной и гладкой, как шелк, серебристой материей.

Такого поворота событий Ньютон не ожидал. Он оказался один среди мягких подушек внутри утонченной роскоши чужого экипажа. Означало ли это, что в любой момент ему дозволено было открыть дверцу, выбраться наружу и самостоятельно продолжить движение в сторону Манор-Хауз? Правда, едва он представил себе долгую, в несколько дней дорогу, тут же заныла натертая башмаком пятка, да к тому же сквозь небольшие, слегка дребезжащие окна он уловил хмурые взгляды тех, мимо кого продвигался этот странный экипаж и кто был лишь малой, видимой частью толпы, сосредоточенно шагающей в стремлении как можно скорее оторваться от крадущейся по пятам смертельной заразы.

Будь что будет, решил Ньютон, откинулся на спинку сиденья и только теперь почувствовал, как сильно проголодался. Запеченная картофелина все еще лежала в кармане его камзола, но желание узнать, что находится в корзине, заставило нагнуться, поднять ее к себе на колени и открыть крышку.

Никаких съестных припасов внутри не оказалось, вместо них под чистой льняной салфеткой лежал странный диск с небольшой шишечкой посредине. Ньютону пришлось потрудиться, чтобы вытряхнуть его на сиденье рядом с собой, но как только он взял загадочный предмет в руки, диск начал вибрировать и излучать вокруг себя такое сияние, что Ньютон невольно зажмурил глаза и едва не выронил свою находку на скрипящий, покачивающийся пол экипажа».


– Осторожно! – шепчет Моня. – Ради бога, осторожно.

Он испытывает сейчас те самые чувства, которые некоторое время назад испытывал Ньютон: его подташнивает, голова гудит, сердце колотится так отчаянно, что домик на Бахаревской сотрясается от этих ударов. Он нашел свой диск. Но находка эта озадачила Моню. Мало того что диск светится, так еще по окружности его выдавлены какие-то странные фразы. Однажды тетя Бася обронила мимоходом, что парикмахеру Менделевичу якобы удалось восстановить первозданную чистоту предмета, найденного под окном конторы «Вторчермет», и что они оба видели на диске слова, составленные из букв, похожих на те, что были начертаны на пропавших свитках бобруйской синагоги.

К сожалению, Моня тогда не успел проверить достоверность ее слов – дом Менделевича после его смерти оказался опечатан, да и где именно он держал несостоявшуюся «противотанковую мину», тетя Бася, естественно, не знала. Впрочем, теперь все это в прошлом. Теперь он жалеет лишь об одном: слишком много неровностей оказалось на дороге, ведущей к северу от Кембриджа, и оттого текст, написанный на древнееврейском, прыгает перед глазами, затрудняя чтение и затеняя смысл прочитанного. Моня на мгновение задумывается и снова берется за карандаш.

«Текст, написанный на древнееврейском, прыгал перед глазами и затруднял чтение. Ньютон держал диск на коленях и, преодолевая его вибрацию, а также ухабы и впадины Северной дороги, пытался сложить воедино слова, идущие по кругу, чтобы получить наконец цельное представление о том, ради чего их поместили на этой светящейся поверхности. Два года занятий в Кембридже «мертвым» языком не прошли даром. Значение каждого слова было ему понятно, вот только смысл большинства фраз, которые из этих слов складывались, ускользал напрочь.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация