Константинопольский патриарх Фотий, не только ученый богослов, но и прекрасный политик, хорошо понял, что вопрос этот отнюдь не церковный. Что Запад – заведомый враг Византии, поэтому любые попытки сближения обречены на провал. Ну а коли так, Фотий начал бить оппонентов их собственным оружием. Западные специалисты были менее квалифицированными, чем греческие, и при переводе Символа Веры на латынь в него попало слово «filioque» – в результате получилось, что Святой Дух исходит не только от Бога-Отца, но и от Сына. Фотий обвинил латинян в ереси. Блестяще опроверг претензии пап считать себя выше монархов. Признал ересью и утверждение Римской церкви, что христианство можно проповедовать только на трех языках, латыни, греческом и еврейском.
А в противовес «западному миру» Фотий начал создавать мировую «византийскую систему» – через распространение греческого православия. Стал укреплять связи с церквями Армении, Грузии, Сирии. Состоялась миссия св. Кирилла в Хазарию с крещением части жителей. Был осуществлен перевод Священного Писания на славянский язык, свв. братья Кирилл и Мефодий были направлены в Моравию. В 864 г. произошло крещение Болгарии, а потом и первое крещение русских князей. Такие действия Константинополя вызвали состояние, близкое к «холодной войне». Папа Николай I отлучил от церкви Фотия и всех священнослужителей, поставленных от него. Греки возмутились, в 867 г. созвали собор, объявивший вмешательство папы в дела Восточной Церкви незаконным и предавший Николая I анафеме. Между Западом и Востоком развернулась борьба за влияние на те или иные народы и государства.
Правда, и «византийская система», и западная были отнюдь не монолитными, рыхлыми, раздирались внутренними противоречиями. И политика константинопольских императоров оставалась неоднозначной.
Периоды противостояния с Западом перемежались новыми поисками альянсов – впрочем, безрезультатными. И все же при царях Македонской династии (867-1057 гг.) империя достигла нового расцвета, опять стала великолепным центром мировой культуры. Демонстрировала и военную мощь. Была завоевана Болгария, присоединены Сербия, Грузия, Армения, Абхазия, возвращены Сицилия, Кипр, Крит, часть Сирии. Вассалами Константинополя согласились признать себя многие арабские эмиры, итальянские города и княжества.
Однако на этом этапе стали сказываться и «болезни», причем уже не «наследственные», а, так сказать, «приобретенные». Коррупция, хищничество, протекционизм, засилье богачей-олигархов. Слабые монархи все чаще превращались в марионеток, которыми вертели временщики. А те цари, кто пытался укрепить центральную власть, прижать хапуг и магнатов, разоряющих народ – Роман Лакапин, Никифор Фока – быстро слетали с престола. Интриги и заговоры становились обычным делом. При дворе усиливалась борьба партий. Точнее – разных группировок толстосумов, стремящихся захватить царей под свое влияние и получить соответствующие выгоды. Оптимальными для них оказывались такие кандидатуры, как старушки-сестры Зоя и Феодора, которым олигархи меняли мужей-соправителей из числа своих родственников. Или личности вроде Константина Мономаха, проводившего жизнь в кутежах, без счета транжирившего средства на любовниц – передоверив государственные дела приближенным и не мешая им грести в свои карманы.
Подобные «нужды» правящей верхушки требовали средств. И чтобы добыть их, при Мономахе началось разрушение армии. Прежде жители приграничных провинций несли военную службу или содержали войска – эту повинность им заменили налогом. Было объявлено, что лучше иметь «профессиональную армию» и на собранные деньги привлекать наемников. Но наемники стоили впятеро дороже своих воинов. К тому же львиная доля поступавших средств выбрасывалась на столичные праздники, на развлечения двора. Или обогащала казнокрадов.
Ослабление обороноспособности сказалось очень быстро. Сицилию захватили разбойники-норманны. С востока последовало очередное нашествие – туроксельджуков, которые принялись разорять Грузию, Армению. С севера начались набеги печенегов. Но столичную верхушку это мало волновало. Она погрязала в «более важных» делах – тех же политических интригах, дележках теплых мест, поиске новых способов обогащения. Провинции и гарнизоны городов бросались на произвол судьбы. А армию олигархи теперь считали угрозой для себя, опасались мобилизовывать крупные силы.
Лишь через два десятилетия подобных безобразий очередной император Роман Диоген попытался восстановить приоритет государственных интересов, стал собирать войско против сельджуков. Но было уже поздно. Современник описывал тогдашнюю армию:
«Странное зрелище представляли эти столь знаменитые ромейские воины, храбрость коих подчинила Восток и Запад. Налицо было скромное число мужей, да и то одетых в рубища и удрученных скудостью, лишенных вооружения и вместо мечей и военного снаряжения имевших при себе колчаны и секиры, конники без коней… Давно уже цари не выступали в поход, поэтому у военных людей, как не несших действительной службы, отнято было содержание и денежные выдачи. Они имели робкий вид, не имели мужества и казались не способными ни на какое предприятие…»
В 1071 г. под Манцикертом сельджуки наголову разнесли византийцев. Правда, Роман сумел заключить с победителями приемлемый мир на условиях крупных денежных выплат. Однако столичным тузам стало жалко денег. Возмущение народа по поводу катастрофы они постарались перенацелить персонально на царя, низложили его и убили. Что, в свою очередь, возмутило армию. И началась междоусобица. Чем и воспользовались сельджуки, захватив Сирию и большую часть Малой Азии.
Византийская смута завершилась в 1082 г. – победил ставленник военных Алексей Комнин. Положение империи, окруженной врагами, было трудным. Но, надо сказать, далеко не критическим. Раньше бывало и хуже. Печенеги далеко уступали по силе аварам или болгарам – это были всего лишь беженцы, разгромленные и изгнанные из Северного Причерноморья половцами. А опасность со стороны турок была куда меньше, чем от персов или арабов – держава сельджуков мгновенно рассыпалась на эмираты, передравшиеся между собой. Фактически северные и восточные соседи только клевали границы разбойничьими набегами. Казна империи за века накопила столько богатств, что ее не смогли разворовать несколько поколений временщиков. Имелись и талантливые люди.
Но Алексей Комнин, ставший императором из-за популярности своих предков-военачальников, сам их качествами не обладал. Зато был убежденным «западником». И именно это обстоятельство стало для Византии еще одним гибельным фактором. Вместо мобилизации национальных сил царь принялся кардинально перестраивать внешнюю политику, стелиться перед Европой. Когда в Эпир вторглась банда норманнских пиратов, изгнать их помог флот Венеции. Из собственных интересов, ее пиратская база на Адриатике никак не устраивала. Но Алексей так возрадовался, что в порыве благодарности даровал венецианцам право беспошлинной торговли по всей Византии. Запустил иноземцев кормиться и размножаться.
А зимой 1091 г. стало известно, что готовят очередные набеги печенеги и сельджукский вождь Чаха. Алексей совсем запаниковал и обратился к папе и королям Запада с позорным посланием. Писал: «Империя христиан греческих сильно утесняется печенегами и турками… я сам, облеченный саном императора, не вижу никакого исхода, не нахожу никакого спасения… Итак, именем Бога умоляем вас, воины Христовы, спешите на помощь мне и греческим христианам. Мы отдаемся в ваши руки, мы предпочитаем быть под властью ваших латинян, чем под игом язычников. Пусть Константинополь достанется лучше вам, чем туркам и печенегам…» Манил деньгами, национальными богатствами, церковными сокровищами.
