Книга Россия и Запад. От мифов к истине, страница 44. Автор книги Валерий Шамбаров

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Россия и Запад. От мифов к истине»

Cтраница 44

В целом его проекты были слишком смелыми для того времени и осуществлены не были, но, вероятно, Иван IV что-то использовал в своих преобразованиях. В начале 1550-х Ермолай Еразм переселяется в Москву, становится священником собора Спаса-наБору. А это была отнюдь не рядовая церквушка, это был дворцовый, привилегированный храм. Получить в нем место священника просто так, для неведомого приезжего «со стороны», было невозможно. Но путь к такому возвышению выглядит очевидным. Царь, ознакомившись с трудами Ермолая Еразма, счел их интересными и приблизил автора. Вызвал из Пскова и назначил на дворцовую службу, чтобы и дальше использовать его знания и способности.

А в 1552 г. состоялся поход на Казань. Эта война почиталась священной, после многих неудач требовалось раз и навсегда покончить с гнездом хищников, замучивших Русь вторжениями. Дорога на фронт самого царя напоминала паломничество. Во Владимире он поклонился мощам Александра Невского и других святых князей, в Муроме – свв. Петру и Февронии, крестителям здешней земли свв. блгв. Константину с чадами его Михаилом и Феодором. И молитвы были услышаны, Господь даровал нашим ратникам победу. В благодарность Иван Грозный повелел строить целый ряд храмов. Только в Муроме их было заложено три: Спасо-Преображенский, Свято-Благовещенский (где упокоились мощи свв. Константина, Михаила и Феодора), Рождества Пресвятой Богородицы – куда перенесли мощи свв. Петра и Февронии.

Приближенный царя Аркадий в это время составляет Житие св. Александра Невского (во время молебна у гробницы святого у Аркадия исцелилась больная рука – это сочли добрым предзнаменованием в Казанском походе). Очевидно, тогда же Ермолаю Еразму было поручено написать Житие свв. Петра и Февронии. Они являлись не только одними из заступников Руси, но и покровителями семьи и брака, и к ним Иван Грозный испытывал особую благодарность – жена Анастасия провожала его на войну беременной, и почти одновременно с победой он получил известие о рождении сына, наследника Дмитрия. Примерную дату написания Жития подтверждают и обстоятельства работы над ним. Его основой стали муромские предания, которые собирал Ермолай Еразм. Вряд ли он мог заниматься этим, когда жил в Пскове. Другое дело, став служителем столичного дворцового собора. Не исключено, что он вместе с многими другими священниками участвовал в походе на Казань.

Но как только мы уточняем время написания, невольно обращает на себя внимание сюжет Жития. Св. Петр убивает лютого змея, потом следует тяжелая болезнь. Петра выхаживает мудрая красавица Феврония, дальше – бунт бояр, не желающих служить княгине низкого рода, и супруги садятся на струги, плывут в изгнание… А теперь сопоставьте с реальными событиями, происходившими как раз в 1552–1553 гг. Иван Грозный берет Казань (а в русских сказаниях змей издревле символизировал ордынскую угрозу). Вслед за этим – опасная болезнь, Анастасия днюет и ночует у постели царя. И боярский бунт. Заговорщики не желают присягать младенцу Дмитрию, подчиняться царице (князь Ростовский возмущался, что царь «нас истеснил… поял рабу свою» – и как же нам «служити ей»?) До бегства дело не дошло, но после выздоровления, в мае 1553 г., государь и Анастасия отправляются на стругах на богомолье…

Сколько совпадений! Учтем, что автор был близок ко двору. В ходе работы над столь важным Житием его обязательно должны были читать и царь, и царица. А отсюда напрашивается, в общем-то, логичный вывод. В литературных образах свв. Петра и Февронии Ермолай Еразм так или иначе, вольно или невольно, должен был отразить какие-то черты… Ивана и Анастасии! И это подтверждается текстом Жития. Например, в нем настойчиво подчеркивается, что муромские князья были «самодержцами» в своих владениях. Историческим реалиям XII – начала XIII вв., когда жили и правили свв. Петр и Феврония, это не соответствует. Но было очень актуально в XVI в., Иван Грозный всюду выделял, что власть царя должна быть только самодержавной.

Причем стоит обратить внимание, св. Петр изображен в Житии довольно схематично. Главное действующее лицо – св. Феврония. Конечно, это вовсе не означает, что в царствующей семье лидировала жена. Это может означать другое – что Ермолай Еразм был ближе к ней, чем к царю. Известно, что в данное время за влияние на Ивана Грозного боролись группировки «избранной рады» Сильвестра – Адашева, и родственников царицы, Захарьиных. В мятеже во время царской болезни отец Адашева поддержал князя Владимира Старицкого, собиравшего воинов для переворота. Карамзин и другие историки признают, что сторону Старицкого тайно держал Сильвестр. Но Ермолай Еразм в Житии явно не симпатизирует крамольным боярам – что подтверждает его близость к партии Захарьиных.

Кстати, если еще раз вспомнить об авторах реформаторских проектов, то и Иван Пересветов был человеком из окружения Захарьиных. Еще раньше он внес в правительство предложение об изготовлении щитов нового образца, и мастерскую, где начали их делать, возглавил боярин Михаил Захарьин-Юрьев. Вероятно, через родственников царицы Пересветов получил выход на государя, передал ему свои работы. Вполне может быть, что и труды Ермолая Еразма попали к Ивану Грозному тем же путем.

Ну а в итоге получается, что в образе св. Февронии, который изображен в Житии, мы с вами имеем литературный портрет Анастасии. Нет, разумеется, не доскональный «рисунок с натуры». Автор был глубоко верующим человеком и писал именно о святой. Тем не менее, в произведении должны были отразиться реальные черты царицы. И ее портрет оказывается очень далеким от того, какой мы привыкли представлять Анастасию – эдакой бессловесной «тенью», сидевшей где-то в тереме, молившейся потихонечку и не игравшей никакой самостоятельной роли. Нет, мы видим весьма яркую личность. Умную, деятельную, энергичную, женщину-правительницу, женщину-политика, советницу царя, «чадолюбивую мать» для народа.

Неожиданно? Но, как ни парадоксально, все это подтверждается другими источниками! Если русские летописи приводят для Анастасии «стандартный» набор эпитетов: добродетель, смирение, набожность, то отмечают и ум – а его выделяли отнюдь не у всех цариц. Иван Грозный, отправляясь под Казань, дал жене чрезвычайно большие полномочия, «царскую волю». Вряд ли такие права могла получить женщина, не имевшая понятия о политических проблемах, чуждая вопросам государственного управления. Англичанин Горсей отмечает, что Анастасия была «мудрой», «влиятельной». А к тому, что ее почитали и любили подданные, добавляет – «боялись». Кто боялся? Уж наверное не простонародье, которое души в ней не чаяло.

Зато изменник Курбский в своих обвинениях откровенно нападает на «жен-чародеек», якобы дурно влиявших на московских властителей, настраивая их против «лучших» советников. Здесь имеются в виду жены Ивана III, Василия III, Софья Палеолог и Елена Глинская – и Анастасия тоже. После мартовского мятежа 1553 г. она становится главной противницей «избранной рады», к которой принадлежал и Курбский (и он подтверждает, что все «зло» шло «от Захарьиных»). Иван IV в данное время еще вовсе не был Грозным по отношению к оппозиции. Оправившись от болезни, он простил всех изменников. Сильвестр и Адашев остались могущественными временщиками. Многие участники бунта получили повышения, чины бояр, окольничих. Царь старался действовать истинно похристиански: «И остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим…» Но царица в страшные дни кризиса видела или слышала нечто такое, чего не знал муж, находившийся в беспамятстве. Она сохранила твердое убеждение, что лидеры «избранной рады» – тайные враги царя и его семьи. Анастасия была уверена в этом, хотя и не имела доказательств.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация