Милена была чудно хороша в лунном свете, проникающим через окно – свежа и совершенно не имела налета своей бывшей профессии, видно было то настоящее, что она хорошо прятала все эти годы, сумев сохранить и теперь «вынуть» на свет Божий. Он не мог ее воспринимать, как бывшую проститутку, не мог и не хотел! В постели она была просто…, просто любящим человеком…, очень любящим и…, и очень… – Но последнее было скорее плюсом, чем минусом, и пусть с ним кто-нибудь попробует об этом поспорить!
Проблема ее безопасности еще стояла, но от куда-то теперь была уверенность, что у него все получится, ведь у Алексея всегда все получалось и именно там, где остальные оставляли не больше одного процента вероятности на успех.
* * *
…Утро, а это было именно то начало дня, когда произошла последняя встреча «Грини» и «Седого», и именно после нее последний отправлялся в сторону какого-то гаража, где должен был появиться «Солдат».
Не надо быть наивным полагая, что для контроля человека необходима исчерпывающая информация, на самом деле достаточно и её небольшой части. Именно по этому «Седому» были известны лишь некоторые подробности, отношений с Миленой, так же не было известно, где находится снимаемая «Сотым» квартира. Не знал «Покупатель» и времени, и плана, которые стали отправными точками по уничтожению «Усатого» со товарищами по цеху. Его особенно это и не волновало, хотя посмотреть как тот работает было бы любопытно, но старый вояка всегда придерживался правила: лучше меньше, но надежнее и качественнее, нежели большой массив информации, но с мусором, из которого придется выгребать необходимое, и не факт, что получится это вовремя.
Итак, Алексей выезжая на импровизированный сервис, которыми в начале 90-х была покрыта вся Россия, был озадачен массой вопросов. Несмотря на свою молодость он прекрасно понимал, что ответов на многие из них искать бесполезно, а точнее и не стоит – те, что должны сыграть в его жизни важную, определяющую роль, появятся сами, причем, как нельзя вовремя. Это не значило, что нельзя спрашивать, просто делать это нужно осторожно и чаще не на прямую. Гораздо важнее не ошибиться с направлением их поиска и находить терпение, что бы сорвавшись, не упустить куш.
Один из таких вопросов касался книжки – еженедельника, который он, зачем-то следуя своей интуиции, захватил в квартире, где «Усатый» закончил свою жизнь. На всякий случай, первое, что он сделал – перлюстрировал (снял копию…) с нее всё до последней запятой. Понятно, что там содержалось много важного и правдивого, несколько озадачивали фамилии там мелькающие, но кто знает, с чем придется иметь дело, может и пригодится.
Спрятав ее в надежном месте – тайнике, подобные которому он будет менять одновременно со сменой квартир, Алексей решил помалкивать о бумагах до поры – до времени, по крайней мере до тех пор, пока не придет возможность их пустить в дело, скажем на что-нибудь обменять или пока они не подымутся в цене, если вообще таковую имеют. Если же это просто никчемная вещь, то тем более, и упоминать о ней не стоит.
Выходя из, снимаемой с недавних пор Миленой, квартиры и ловя себя на мысли, что перехваченный взгляд девушки теперь был совершенно другим, на последок вместо обычного «пока», негромко сказал:
– Береги себя…, все будет хорошо… – И в ответ услышал:
– Я буду скучать, помни – я всегда хочу тебя…, видеть… и чувствовать… – И услышав это, ощутил желание потянуться навстречу ее губам, со встречным поцелуем. Он опять сдался и чмокнув на прощание, погладил большим пальцем правой руки уголок ее губ, пообещав появляться гораздо чаще:
– Только…, только не требуй большего…, пока…, иии… я тоже…, мне тоже нравится быть с тобой. Кстати, какие цветы тебе больше всего хочется видеть в руках твоего кавалера?
– Нууууу… в твоих…, если ты будешь кавалером, тооо…, а какие любит твоя мама?
– Ну ты же не полюбишь те, что нравятся ей?!
– Ннн – да. Мне нравятся любые вишневые, толькоооо…, когда их много, или…, знаешь, такого рубинового цвета… – рубины мне то же нравятся…, только дарить их не надо! Ты лучше сам приходи, ииии… я буду твоей оправой…
– Как-то у тебя все наоборот, я всегда думал, что мужчина должен быть оправой женщине, и хранить ее, как драгоценный камень… – ведь чем надежнее оправа, чем она плотнее обжимает его, тем надежнее он сидит в…, хотя…, хм…, ааа ты не феминистка случайно? А то эти барышни, кажется, хотят странных свобод с выгодными обязанностями и равными правами…
– А что, здорово… гм…, гм… Прости… нет, я вполне придерживаюсь нормальных традиций, и мне безумно нравится, когда за мною ухаживают… и вообще мне нравится быть женщиной. А от хамства и рабства не спасет мнимое равноправие и… все это среди женщин, и среди мужчин, и друг к другу, и вообще… Я буду тебя ждать… иии, знаешь, если то, что вчера произошло, ты посчитаешь лишним в наших отношениях…, то пусть будет лишним…
– Все… побежал, а то сейчас до третьей мировой договоримся…, а вообще ты молодец…, ничего не бывает зря – все к чему-то!.. – И уже входя в кабину лифта, скорее для ее успокоения:
– В следующий раз встречай меня в том, вчерашнем халатике, и не вздумай сильно краситься… – Последние слова «съелись» звуком закрывающихся дверей, но не ушли от понимания интуиции Милены.
Сегодняшний ее мир такой маленьким и замкнутым, сейчас с приходом в него такого огромного, как ей казалось, её Лёли, стал достаточным и даже больше, чем был раньше, когда у нее было два глаза и она могла, этот мир обозревать весь, а не только половину. Есть тут зависимость или нет не это главное – ей было хорошо, и важным стало лишь время, когда он вернется, а он обязательно вернется – она знала и верила, что мужчины, подобные ему очень часто делают то, что не в состоянии сделать другие, именно делают, а не так получается само собой…
…Что бы «убить» время, да и держать себя в форме, она вставила видеокассету в новый, заморского производства, видеомагнитофон, пока еще редкость, и увлеклась на час аэробикой, выматывая себя, за тем еще час растяжкой, приседаниями и всем, что отложилось из физкультурно-спортивной жизни ее детства и юности…
* * *
Особых проблем в обслуживании автомобиля не было, но становилось понятным, что его нужно менять. Вообще, Алексей понимал, что надо завести привычку, если конечно, на то будут средства: иметь две машины, причем обе: и для бытовых нужд, и «рабочую», менять после каждого «дела». Не плохо было бы снимать и квартиру…, ннн-да сейчас все это казалось не возможным, ведь ни только финансовое положение его волновало, а вообще ЕГО положение пока было не понятным. В принципе не все, что хотелось, получалось и уж точно не все, как желалось или планировалось.
Решив…, нет, не отомстить – он так и не научится это делать, но наказать тех, кто повинен в смерти его родных, Алексей не довел дело еще до конца, а потому и был вынужден мириться с обществом этих людей, с их делами, их образом жизни. Уверенность в имеющихся и оставшихся в живых более важных виновников, а значит и несущих большую ответственность, нежели даже «Юрок», заставляла его закрывать глаза на многое, и не особенно задумываясь о последствиях, гнала лошадей его судьбы все дальше, все глубже, заставляя буквально застревать в условностях и зависимостях.
