Книга Ликвидатор. Исповедь легендарного киллера, страница 23. Автор книги Алексей Шерстобитов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ликвидатор. Исповедь легендарного киллера»

Cтраница 23

Хотя при чём здесь страна? Во всём виновата не земля, которая нас кормит и поит, которой мы любуемся и которую любим, а именно мы, людишки, которые заселили этот непередаваемый по красоте и насыщенности историей край. Именно из нас, человеков, выходят не только «матери-героини» или «отцы-командиры», но и чиновники, и предатели и, конечно, преступники. И слава Богу, что в большинстве своём выходят всё же порядочные люди, которым, правда, вряд ли есть до всего этого дело.

В принципе до этого ультиматума, произнесённого на «Лианозовских кортах», мы (я имею в виду, себя и «крылатских парней» — «Шарапа», «Ушастого» и «Тимоху») не делали ничего более криминального, что делают обычные хулиганы, которыми мы почти все в юношестве были, хотя только редкие попадались, наводняя лагеря-«малолетки» Советского Союза. При желании, а так и делается зачастую, любого участника групповой драки (два на два, три на три, стенка на стенку) можно засадить за нанесение тяжких телесных повреждений. Это уже была граница, и выхода я не видел — не в-и-д-е-л!

Как бы ни было, но к следующему утру решение было принято и оформлено в жёсткие рамки. А раз решив, смысла менять решение, без особых на то оснований, я не видел, да и не привык. Мытарства с выбором остались позади, и наверняка моё подсознание включило интуитивный механизм оправдания действий.

Для начала мне показали этого человека, и, как часто бывает, рассмотреть его удалось лишь со спины. Встречался он с «Иванычем» — вот того я рассмотрел во всех подробностях. Далее, мы ещё раз съездили на место, и теперь уже взгляда с пониманием задачи хватило, что бы понять бредовость предлагаемого. Револьвер системы «Наган», семизарядный, работа механизма самовзводом, самопальный прибор для бесшумной и беспламенной стрельбы, который только мешал своей громоздкостью, а лиц с противоположной стороны — не менее пяти (при явной цели — один человек), однозначно вооруженных и с быстрой реакцией. Одним выстрелом не обойтись. И так как о людях мы привыкаем судить по себе, то и я всегда ориентируюсь на обязательный отпор, оборону и возможное преследование. Короче, с этим оружием и в такой ситуации мне предлагали самоубийство с двумя — тремя попутчиками на тот свет.

Долго пришлось переубеждать, но рациональность, а, главное, уверенность в результате взяла своё. И начался поиск другого оружия. Напрочь отказавшись в данной ситуации от непосредственного соприкосновения, усложнили задачу. Найденный карабин Мосина, кавалерийский, образца 1937 года, с уже стоявшей оптикой, доставил мне истинное визуальное удовольствие, но, расшатанный долгой эксплуатацией и уже почти без следов нарезов на внутренней стороне ствола, он совершенно отказывался бить точно даже со ста метров, а было двести. Короткоствольный «Калашников» с откидным прикладом тоже не подошёл из-за короткой прицельной планки, хоть и был почти новый. И здесь уже подключились Гриша и Культик (расстрелян П. Зелениным у американского посольства 4 марта 1996 года), на тот момент правая рука «Сильвестра». Видимо, ситуация была напряжена до предела, и судьбы — и моя, и человека, по которому я должен был «работать», — оказались не только на ниточках, мало того, в прямой зависимости друг от друга. Нашли РГД 18 — «муха», с максимальной дальнобойностью прицельной стрельбы 200 метров. Почесав репу, понял, что отговариваться дальше некуда, любые слова уже воспринимались без улыбки, я решил согласиться, хотя жертв могло быть ровно столько, сколько людей находилось в машине. Но всё же надежда была, что эти 4–5 человек рассядутся, как минимум в две машины, которые я всегда наблюдал.

По всей видимости, я так и не начал вселять доверие в смысле желания исполнять порученное. Ездили отстреливать с новой «фигурой», которую мне приставили в виде контролёра — интеллигентного вида, постарше меня, с явной и редкой в этих рядах отметиной высшего образования, с неважным зрением, но с машиной и великолепным умением ею управлять. Стрелял он неважно, хотя и прошёл срочную службу в ВДВ. Впрочем, ему это и не требовалось. Был он близким человеком «Усатого», и его предназначение вопросов у меня не вызывало. Иногда проходили мысли, так как стоял он первое время всегда сзади или на пути отхода, и о другой его возможной задаче… Но её я гнал, останавливаясь на самой разумной и в данном случае необходимой — контроль! Что и подтвердил гораздо позже Григорий, когда я просил его освободить меня от Павла — свою лояльность к его (Гусятинского) методам я доказал, а лишние глаза и память только портят дело и мешают. На что и было получено добро, но это случилось уже гораздо позже, после третьего или четвёртого дела. А пока автомобиля своего не было, его машина не только нас возила, но и позволяла ему узнавать мои новые места проживания, хоть и выходил я за два-три квартала. И вообще — знать, насколько быстро идёт процесс, и как усердно я им занимаюсь.

«Мухи» было две, и одной я обновил мышечную память, а вторую привёз на выбранное место, которым оказался строящийся концертный зал. Каркас и крыша были готовы, и он монументально возвышался над окружающей его мелочью. Работы велись вяло, на чердаке мы с Павлом, поначалу всегда бывшим рядом, никого из рабочих не встречали. Чердачное помещение было огромным, с покатым к центру полом, с огромными балясинами и проёмом, куда очень хорошо помещалась для хранения «базука». Слуховые окна небольшие, примерно 30x50 см, давали удобную возможность для обозрения и производства выстрела. Реактивной струи из заднего сопла можно было не опасаться, помещение больших размеров и объёмов, задняя стена — метрах в 30, а вот мощный хлопок уши заложить должен, их защитить возможности не было, ведь каждый шорох, каждый звук, должен быть услышан и распознан, дабы доподлинно знать окружающую тебя обстановку.

На Тишинке, бывшей тогда барахолкой, мы приобрели и робы, и подшлемники, и каски с сапогами и варежками, не забыв и про монтажный пояс. Переодевание, ставшее моей страстью, открывшейся только-только, и приносившее невероятную пользу в безопасности мне и необычную путаницу милиции впоследствии. Свидетелей преступления почти никогда не было, а встречавшие меня на «отходе» случайные прохожие могли описать кого угодно по искусственной внешности, но не меня настоящего.

В этот раз у меня были волосы средней длины, почти полностью скрытые под подшлемником, сварочная маска, одевающаяся сверху, естественно, не на лицо, но задранная так, чтобы закрывать лоб и брови, большая борода с усами, роба, монтажный пояс и сварные рукавицы. Венчала замечательный вид грязь, размазанная по лицу.

Рации, древние как мир, но безотказно работающие, тот самый ПМ (наверное, единственный раз, когда я взял оружие страховки, будучи не уверен ни в заказчиках, ни в контролёре и вообще ни в чем, кроме удачного выстрела), ну и, конечно, как обойтись без воды и сникерсов. Где-нибудь я набирал сигаретные окурки, желательно одних марок и одним человеком выкуренные, фантики и обёртки от пищи, какую-нибудь бутылку, желательно всё с отпечатками, по возможности билет — проездной, в кино, театр, электричку — не важно какой, лишь бы пустить ложный след. Могли подойти волосы или даже, пардон, плевки на что-нибудь, клок замазанной ткани, важно было оставить множество фальшивых отпечатков, даже от обуви, которую сейчас носил, желательно не своего размера, ведь сразу всё либо надёжно выбрасывалось, либо позже уничтожалось, вплоть до нижнего белья. Интересным вариантом могла стать и кровь, разумеется, не своя, и даже фекалии, но ничего своего, ничего!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация