Пока я не знал, как «разрулить» с её женихом, и поэтому решил немножко отпустить ситуацию, дабы найти, за что зацепиться, когда это «что-то» проявится, .1 потому дал ей возможность попробовать определиться самой. Как только в голову пришла эта мысль, сразу же остановил машину, и мы заняли столик в только что открывшемся кафе, заказав по бокалу местного вкуснейшего светлого пива. Подробно объяснив, чего я хочу, и якобы отдав всё в её руки, протянул телефон и вышел. Гулял, если так можно сказать, минут сорок, уповая на что-то великое и правильно организованное, а когда вернулся, застал несколько растерянную улыбку на её лице. Всегда считал, что в подобных ситуациях последнее слово должно оставаться за женщиной, чтобы не насиловать её дух всю оставшуюся жизнь. Сейчас подумал, что это не всегда лёгкая задача. Сам подобную решал года полтора. Не знаю, как она справилась, думаю, окончательное решение пришло позже, сейчас же увидел, что мои шансы просто взвешенно увеличились, правда, таким образом, что обычное терпение и настойчивость в течении непродолжительного времени точно приведут к желаемому результату. Прямо сразу начал «засучивать рукава» и пользоваться явным преимуществом, имея выигрыш в непосредственной близости к объекту желаний. И плевать мне было на свой имидж и на спою жизнь. Этот месяц, каждую минуту которого я буду усиленно бороться за каждую десятую долю следующего процента, и станет определяющим в наших жизнях, пусть даже этому, в своё время, и придёт конец.
Бродя по магазинам, выискивая одежду и другие нужные для жизни причиндалы, вкушая на берегу океана готовившуюся в местных ресторанчиках пищу, купаясь в безграничных океанских просторах, омывающих остров, загорая, каждый из нас отдавал себе отчёт и чувствовал то же самое в другом, что так хорошо, как рядом с этим человеком, не было ни с кем. Поездки на Тейду, в кактусовый парк, зоопарки, на север острова, где можно было высмотреть хоть какие-то «древности», к которым нас обоих тянуло, и побродить по ним… Море её фотографий, фанатично деланных мною и раскиданных, где попало, по всей квартире, ежедневно пополнялось всё новыми и новыми… Не было скучно, но не было и спокойно.
Я никогда так не ухаживал ни за кем, и никто так не ухаживал за ней, но дело не в этом, а в том, чтобы понимать, что нужно именно сейчас женщине. Мои интуитивные усилия попадали в цель, хоть иногда и были более мощными, чем требовалось, и в столицу мы вернулись в явном гражданском браке, живя с тех пор вместе до известного времени.
Понимая, что шансов нет, её молодой человек благоразумно не стал предпринимать никаких шагов, но отомстил много позже, уже будучи в заключении, подсказав ищущим меня оперативникам, через кого можно выйти на меня. У нас двоих была только одна общая знакомая, о ней он и намекнул. Странно, но видел он меня лишь один раз, однако, заглянув в мои глаза, отчётливо увидел проходящую мимо, предназначенную именно ему смерть. Тогда, в Риме, он не мог знать, что я и человек, который увёл у него любимую женщину — один и тот же, значит, он отомстил ей. А ведь я мог предотвратить это одним ударом стилета в сердце или шею, и тогдашняя, якобы случайная, встреча на Виа Венетто могла стать для него последней, а для меня — моей гарантией от ареста. Но, что сделано, то сделано, о том решении я не жалею, хоть оно и продлило ему жизнь на несколько лет, и те в заключении, где и закончилась его жизнь — в петле, на тюремной решётке.
Хотя признаюсь честно, что в эту история с его рассказом обо мне милиции я верю только отчасти, ведь ещё три человека, когда-то близкие ко мне, тоже могли >то сделать, и им было, ради чего — они могли обменять >ту информацию на свою свободу. Мне это не особо интересно, тем более ни у кого из них не то что полной информации, а хотя бы более-менее стоящих сведений не было. К тому же я никогда никому не мстил, и привычек своих менять не собираюсь.
В следующей нашей с ней поездке, которая была подарком на 8 марта, три дня были проведены в Мадриде, и гостинице «Ритц». Мы катались по городу в длинном лимузине со всезнающим гидом, не только показывающим и интересно повествующим о всех красотах и достопримечательностях, но и познакомившим нас с кулинарией и сувенирной торговлей национального окраса. Мы побывали в Толедо, узнали все тайны и особенности Толедского и Мадридского дворов, Мавританские страсти и… Было весело и интересно. Тогда, в первый день пребывания, сразу по приезду, нас поразил поздний обед в ресторане этого отеля. Но не столько поздним временем, хотя проходил он уже после закрытия, сколько своей помпезной эксклюзивностью, направленной только на нашу пару, после ухода последнего посетителя, когда и началось всё представление — а-ля банкета Лапши для своей возлюбленной в фильме «Однажды в Америке». Вся поразительность, фешенебельность отделки старого, переливающегося вычурностью отблесков огней свечей в зеркалах и начищенных до блеска столовых приборов зала, с вычурной отделкой, вышколенностью и, соответственной предприимчивостью, официантов, откуда-то, хоть и под закрытие, взявшиеся заказанные нами деликатесы, обслуживание сразу тремя, а то и пятью «камарилье», как их здесь принято называть, непринуждённая живая музыка, приглушённый свет, и только мы вдвоём — всё это нас «убило» наповал, оставив непревзойденное и никогда не виданное ощущение на всю жизнь. Разумеется, по завершении банкета я расстался с обещанными заранее чаевыми в несколько сот долларов, совершенно не жалея о потраченных деньгах.
Следом нас ждал манящий Тенериф, где нам еле хватило захваченных денег. Первая встреча с Андреем началась расспросами об отношениях моей дамы с её бывшим и со мной. Я сделал замечание о некорректности вопросов, на что получил ответ примерно следующего содержания: «Какая там корректность, когда жизнь на волоске?». Речь шла о её жизни, — полагаю, из-за ошибочных предположений об опасности информации, которой она владела, поскольку, на самом деле, эта информация равнялась нолю. Что я и попытался донести до Андрея, объяснив, что она обладает лишь моим описанием, и пообещав разобраться самостоятельно во всём, если ситуация выйдет из-под моего контроля. Разобраться — значит уничтожить источник опасности. Сурово, но таких слов ждали, и они были мною произнесены. Правда, закончились они убедительным предупреждением, что за неё убью любого, а потом каждого следующего, кто будет этим недоволен, и не дай Бог, с ней что-либо произойдёт, пусть даже случайно! Кажется, старшему брату пришлось попотеть, а мне понервничать не один месяц, чтобы доказать необходимость оставить её в покое и, вообще — забыть о её существовании. Но за это, в виде компенсации, я должен был в ближайшее время совершить зарубежную поездку, направление которой мне сразу не сообщили, как, впрочем, и её цели. Но…
Откуда дул ветер при постановке этой задачи, я осознал позже, встретившись в Риме, ради жизни Андрея «Курганского», с «Осей», спросившим меня, улыбаясь, о здоровье моей возлюбленной.
Первая поездка, оказавшаяся не единственной, была в Париж, город; к тому времени для меня уже знакомый, куда мы отправились вместе с Алексеем Кондратьевым, тем самым, который убил моего хорошего знакомого, Юру Лукьянчикова. К тому времени, правда, я ещё этого не знал, а если честно, то вряд ли что пред-принял бы, даже узнав — ведь, в сущности, Лёха передо мной ни в чём виноват не был, а Гриша уже за всё ответил. Первую неделю мы наслаждались, не получая никакого задания, шляясь по уже знакомым местам. В деньгах он был сильно ограничен, а поездки за границу нашего государства стесняли, и я с удовольствием помог ему в тяге к прекрасному, которая могла остаться так и не удовлетворенной, ограничившись лишь номером в гостинице и кафе напротив. Уехал он через неделю в но-ном костюме от Hugo BOSS в подарок, а также в туфлях, рубашке и паре галстуков, что необычайно поправило ею внешний вид, придав еще более презентабельную форму. Здесь от Алексея я узнал много нового (ведь я не виделся ни с кем уже более трёх лет), а, оказывается, что естественно, многое поменялось. Он боролся с наркозависимостью, усугублённой эпилепсией, был одинок и вся его жизнь состояла из общения с Олегом, его окружением из таких же парней, и ожидания, с дальнейшем выполнением, задач по устранению кого-нибудь где-нибудь. Как и «Мясной», он имел привычку, на всякий случай, дырявить голову тремя-пятью выстрелами, дабы не произошло оплошности, но они случались, ибо были промахи, осечки и выстрелы сначала по корпусу, что повышало шансы жертвы, которая срывалась с места сайгаком и за долю секунды уходила из зоны поражения. От него я узнал, что шурина, ещё при Грише, «отработал» «Мясной», а ещё подробнее мне рассказал о том нам Юра через несколько месяцев, в офисе «нашего» сервиса на Ленинском, причём представили ему этого человека, как убийцу одного из «наших», которого сами же закопали намедни. Впоследствии Тутылёв уже не нуждался в объяснении мотивации, так как учувствовал и контролировал большинство акций против «своих».
