Когда Маше и Гале исполнилось семнадцать лет, Вероника Петровна родила сына, которого назвали Павлом. Иван Михайлович не скрывал своего счастья. Директор был человеком немногословным, никогда не демонстрировал своих эмоций окружающим, не выказывал прилюдно ни гнева, ни радости, но, став второй раз отцом, всем, кто его поздравлял, со слезами на глазах говорил:
– Спасибо! Наша семья мечтала о наследнике.
Галя и Маша обожали младенца…
Ираида Николаевна прервала рассказ и расправила юбку на коленях.
– Я с ними у прилавка столкнулась один раз в Тамбовске в детском магазине. Девушки ползунки выбирали, спорили, какие удобнее, на завязках или на пуговичках. Я подсказала им, что лучше взять, и спросила: «Не ревнуете к малышу? Ведь родители теперь в основном им заняты, вам меньше любви достается. И денег на вас много не потратят, ведь новорожденный дорогое удовольствие – растет как на дрожжах, одежда быстро маленькой делается. Захочется вам новое платье, но отказ получите, потому что малышу очередные штанишки покупать надо. Будете теперь в обносках разгуливать».
Старушка взглянула на меня и покачала головой, словно сама себя осуждая.
– Нехорошие слова, некрасиво я тогда высказалась. Но у меня у самой почти одновременно с Вероникой сынишка родился, и старшей дочке тоже было семнадцать, так вот она младенца возненавидела. Только я отвернусь, Лизка брата щипнет, да с вывертом, чтоб побольней. Я ее и ругала, и увещевала, просила Коленьку не обижать – ничего на нее не действовало. Елизавета заевшей пластинкой твердила: «Все лучшее теперь ему, а мне фига. Вот зачем ты его родила? Моего разрешения спросила? Почему я из-за какого-то сопливого мальчишки в старом платье хожу, а ему опять новое купили?» Лиза малыша придушить готова была, а Галя с Машей ползунки братику на свои, как оказалось, деньги покупали. Обидно мне стало, вот я и решила им настроение подпортить. Но не удалось, они обе засмеялись, Маша ответила: «Да у нас платьев полно. Мы уже большие, зачем нам много одежды? А Пашенька растет, ему постоянно новые ползуночки требуются. Нам только в радость ему что-нибудь купить, он такой милый. Самый любимый!» Девочки ушли, я им вслед долго глядела…
Ираида Николаевна замолчала.
– Надо же, как вы все запомнили, – удивилась я, – ведь не вчера это случилось, много лет прошло.
Старушка перекрестилась.
– Забыла бы давно, да вскоре у Ларкиных ужас заклубился. А тогда стояла я, в спину девчонкам смотрела, и такая зависть в душе вскипела. Ну почему Господь одним людям много хорошего дает, а другим ничего не отсыпает? Вот у Вероники Петровны счастья через край: муж ее любит, дочь и воспитанница обожают, малыша родила, в семье мир да покой. А у меня что? Супруг алкоголик, то пьяный, то с похмелья, дочка злая, я ее с братиком оставить боюсь, чтобы беды не случилось, лишней копейки у меня в кармане нет, еле выживаем на зарплату медсестры…
Ираида Николаевна опять перекрестилась.
– Вот такие мысли в голове толкались, в горле ком поперек встал, не проглотить его.
Я молча слушала бабушку. Заповедь Божью «Не пожелай жены ближнего» почему-то все воспринимают как указание не заводить шашни с чужой супругой. Люди просто не читали весь текст, а он длинный, и не со слова «жена» начинается: «Не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего». Это и про измену, но, главное, про другое: не завидуй никому.
Легко сказать, а попробуйте сделать. И не надо осуждать Ираиду Николаевну, потому что все мы не без греха. Например, я, Виола Тараканова, она же писательница Арина Виолова, случается, впадаю в грех зависти – когда читаю в интернете, что книги детективщицы Милады Смоляковой в очередной раз возглавили все рейтинги продаж. Так что не мне судить бывшую медсестру.
А моя новая знакомая, ничего не подозревавшая о мыслях слушательницы, продолжала повествование.
…Через несколько дней после той встречи в магазине Ираида Николаевна утром, как всегда, пришла на работу и удивилась. Дети, вместо того чтобы делать с учителем физкультуры зарядку, толкались в коридоре и почти все плакали. Учителя выглядели потерянными.
– Что случилось? – спросила медсестра у Андрея Федоровича Баркова, преподавателя математики.
– А ты не знаешь? – удивился он. – Ларкины погибли.
– Как? – ахнула Ираида.
– Ночью в доме сгорели, – ответил Барков. – Подробностей сам не знаю.
– Все умерли? – не могла прийти в себя Ираида.
– Да, – кивнул Андрей.
– И младенец Пашенька? – заплакала медсестра. – Господи, за что им это?
Занятия отменили, в интернате появилась милиция.
На следующий день и педагоги, и дети были ошеломлены новым известием: оказывается, семья Ларкиных – Иван Михайлович, Вероника Петровна и Галя – были отравлены снотворным, в их телах нашли следы сильного лекарства. Дом, похоже, подожгли, чтобы скрыть факт убийства. Но злодей, который облил бензином комнаты и тела Ларкиных, не знал, что огонь не уничтожает абсолютно все. Температуры бытового горения недостаточно, чтобы дотла сжечь трупы. От покойных мало что осталось, опознать их было трудно, но материала для обнаружения снотворного хватило. Единственным, кого пламя уничтожило полностью, был крохотный младенец. Но это не удивило специалистов – эксперт по пожарам быстро определил, что очагом возгорания стала как раз колыбель, куда налили больше всего горючего. И Пашеньке-то исполнилось всего несколько месяцев, зубки у него еще не появились, косточки были как у цыпленка. Поэтому обычный пожар превратил такого крошку в пепел.
Не успели люди пережить сообщение об убийстве, как по Тамбовску полетел слух: а Маши-то в доме в роковую ночь не было. Куда она подевалась, никто не знал. Понимаете, о чем подумали милиция и простой народ? Все решили, что Маша, сойдя с ума, убила приемных родителей вместе с Галей и Пашенькой.
Не успели сплетники заработать языками, как вдруг Маша вернулась. Она подошла к дому, увидела пожарище и упала в обморок. Ее стали допрашивать только через неделю и, естественно, первым задали вопрос: «Где ты была?»
Маша пояснила, что ездила в Питер на День открытых дверей в медицинский институт, куда собралась поступать после окончания школы. Следователь девочке не поверил.
– Мария, тебе до получения аттестата еще год учиться, рано документы в вуз подавать. И неужели Вероника Петровна отпустила тебя одну в большой город?
Маша сначала растерялась, но потом объяснила, что мама занята с малышом, отец работой, у них нет времени на путешествия, а готовиться к поступлению надо заранее. Мария не подавала документы, у нее еще аттестата нет, она ездила узнать, какие требования предъявляют абитуриентам.
Еще через неделю Машу куда-то увезли. Следователь приехал в интернат и сказал учителям:
– Мария подозревается в совершении преступления. Она соврала насчет поездки в Северную столицу, мы проверили проездные документы. Девочка в городе на Неве не показывалась, она посещала Калиновск. Зачем – не объясняет, молчит. Почему решила уничтожить людей, которые спасли ей жизнь и любили как родную, – не рассказывает…
