– Точно, их Фирсова подожгла! – шумела Анна Семеновна. – Больше некому! Она решила уничтожить всех Ларкиных! Представляю, что испытала бедная Машенька, когда вернулась домой. Несчастный ребенок! Бедняжка!
– А Галю вам не жалко? – задала я провокационный вопрос.
– Нет, – отрезала директриса, – все из-за нее получилось.
– Неправда! – неожиданно гневно отреагировала горничная. – Беду замутила Вероника Петровна. Это она потребовала себе одного из сыновей Фирсовой. Трындычихина и медсестра с практикантом испугались и выполнили ее просьбу. Галя самая несчастная из всех, к ней надо испытывать глубокое сострадание. И девочка погибла!
– Их сожгла Фирсова! Именно так! – никак не могла успокоиться Анна Семеновна.
– Нет, – не выдержала я, – ваша версия неверна.
– Конечно же, убийство совершила Карелия, – заявила Галина. – Рамкина права, вы просто не желаете признавать правду, зачем-то ищете другого виновника. Настаиваете на своем, а истину не видите!
Степан пару раз хлопнул в ладоши.
– Пламенное выступление, Галина Ивановна, у вас явный талант актрисы. Увы, вы его не по назначению используете. И сейчас, очевидно, из-за того, что нервничаете, на секунду выпали из роли забитой, запуганной прислуги. Может, расскажете нам, что случилось у Ларкиных, когда их родная дочь, продав Карелии младенца, вернулась домой?
– А мне откуда знать? – фыркнула мошенница. – Меня там не было, я приехала в Тамбовск не так давно.
– Не так давно… – повторил Степан. – Галина Ивановна, а как ваша фамилия?
– Звонкова, – мгновенно ответила горничная.
– Я неправильно задал вопрос, – вздохнул Дмитриев, – а каков вопрос, таков и ответ. Звонковой вы стали в последнем браке. Кстати, интересная у вас биография: выскакивали замуж многократно, но счастье недолго длилось, с каждым супругом вы жили не более года. Чего так?
– Пьяницы попадались да наркоманы. Еще мужики руки распускать любили, денег в дом не приносили, – перечислила горничная. – Постоянно на одни и те же грабли наступала.
– М-да, била вас ручка садового инструмента по лбу, а результата ноль, – снова вздохнул Степан. – Калейдоскоп супругов начался в восемнадцать лет, когда вы выскочили за Кирилла Пухова. А какая у вас девичья фамилия?
Горничная поджала губы.
– Зайцева.
– Нет, это по второму браку, – усмехнулся Дмитриев.
– Вы немного перестарались с мужьями, – перебил Степана Виктор Николаевич. – Семью, похоже, строить не собирались, и понятно, почему пять раз бегали в загс: требовалось запрятать свою личность. Вас никто не искал, но в душе страх обосновался, вдруг найдут. Каково жить, зная, что тебя считают мертвой? Из-за этого у вас судьба наперекосяк пошла, да?
– Не понимаю, – протянула Марина Ивановна, – вы о чем?
Я показала на горничную.
– Прошу любить и жаловать, перед вами Галя Ларкина.
– Что за хрень? – выпалила Лаврова. – Не может быть! Нет, Галя же умерла. Вы ведь рассказывали, что в доме Ларкиных обнаружили три трупа: Ивана Михайловича, Вероники Петровны и Галины.
– Нет, я сказала, что были найдены обгоревшие тела двоих взрослых и девочки-подростка, – уточнила я.
– Ивана Михайловича опознали по стоматологической карте, – пустился в объяснения Виктор Николаевич, – и Веронику Петровну по зубам. А вот с Галей так не получилось – ее медицинского документа у дантиста не было. Никаких особых примет у Гали не оказалось, тело ее обуглилось, но на руке сохранился стальной браслетик. Его опознали одноклассники Гали, сказали, что она носила его, не снимая. Собственно, кто еще мог быть дома у Ларкиных ночью? Конечно, их дочь. А на самом деле…
Я повернулась к горничной.
– Галина, это была Алиса Караваева?
– Кто? – удивилась Аглая. – Вы это имя ни разу не называли.
– Вы же ездите в Тамбовск, могли там на рынке встретить женщину, которая подходит к людям и задает им один и тот же вопрос: не видели ли они ее не пришедшую ночевать дочь Алису, – сказала я.
– Нашим воспитанникам нельзя одним мотаться по округе, – заметила Анна Семеновна, – если у кого-то возникает желание съездить за покупками, мы даем им машину. С шофером.
– У вас все прекрасно организовано, – похвалила я Рамкину. – Но детям некомфортно под вашим надзором, поэтому они берут у Романа велосипеды. У бармена есть садовый домик, там стоят принадлежащие ему двухколесные «кони». За умеренную плату он дает байк, когда кто-нибудь из ребят просит, и все довольны. Владелец кафе имеет небольшую прибыль, дети рулят в Тамбовск вне зоны видимости недреманного ока.
– Это правда? – взвилась Анна Семеновна, разворачиваясь к бармену всем телом. – Вы занимаетесь прокатом велосипедов?
Молчавший до сей поры Роман крякнул:
– М-да…
– Так «да» или «нет»? – насела на него директриса.
– Да, – храбро ответил Роман.
Анна Семеновна побагровела.
– Марина Ивановна, вы слышали? Необходимо срочно расторгнуть договор аренды кафе с человеком, который…
– Потом займетесь охотой на ведьм, – остановила я разгневанную Рамкину. – Несчастную, тронувшуюся умом мать Караваевой, кстати, можно встретить и на территории гостиницы. Лично я с ней именно здесь пересекалась. Когда мы со Степаном поняли, что Галя Ларкина осталась жива, сразу встал вопрос, кто же сгорел в доме? И мы обратились за помощью к Виктору Николаевичу.
Могутин похлопал ладонью по столу.
– Я поднял все заявления о пропавших в то время подростках. Выяснилась интересная деталь: в то лето, когда случился пожар, в округе исчезла только одна девочка – Алиса Караваева. А милиция не особенно заволновалась: Алиса и ранее убегала из дома, ее снимали с поездов, отправляли назад, но она снова удирала. Когда ее мать Валентина в очередной раз прибежала в отделение, ей сказали: «Не волнуйтесь, девчонка, как всегда, найдется». Но дочь не вернулась. У Валентины случился нервный срыв, она лежала в психиатрической больнице и вроде поправилась, но пару раз в году у бедняги случаются обострения. Она начинает ходить по Тамбовску и окрестностям, ищет дочь, думает, что та пропала пару дней назад. Валентина Караваева не агрессивна и не опасна.
– Мне ее жалко, – вздохнула Марина Ивановна. – Порой Валя появляется у наших ворот, плачет, просит: «Пустите меня, там доченька, я знаю, куда она ушла». Охране велено проявлять к больной внимание, вежливо просить ее уйти, а если не подчинится, позвать меня. Бедняжка, как правило, убегает, хотя пару раз ей как-то удалось проникнуть на территорию. Валентина действительно не опасна, просто ходит и ищет пропавшую много лет назад дочку. Я ей очень сочувствую.
– И понятно почему, – сказал Степан, – ведь и в вашей жизни была трагедия – вы похоронили ребенка, который умер от тяжелой болезни.
