– Нет чтобы просто батарейки поменять, – вздохнул Викентий, расстегнул пояс и стал стаскивать куртку…
Бюджетный вариант
С полного замаха Викентий рубанул топором под комель ствола, потом еще, еще и еще, чуть наклонился и ударил поперек зарубок, выбивая размочаленную древесину. Снова рубанул наискось – потом поперек. Наискось – поперек. Обогнул, снова размахнулся. Удар, удар, удар… Сосна затрещала, чуть повернулась вокруг своей оси и повалилась между двух берез, обламывая их ветки. Бог войны отдал топор пареньку, подобрал другой, отсчитал двенадцать шагов и стал рубить ствол, попеременно нанося удары то с левым уклоном, то с правым. Древесина крупными кусками разлеталась в стороны, и вскоре сосна с хрустом переломилась. Викентий отдал топор, взял другой, отсчитал еще двенадцать шагов, повел плечами и снова взялся за работу.
Через несколько часов огромное дерево оказалось разделано на пять хлыстов одинаковой длины и похожую на неровный шар хвойную крону. Пока мальчишки простукивали камнями режущие кромки топоров, возвращая их к рабочему состоянию, великий Один обвязал конец одного из кусков веревкой, поднатужился, отрывая от земли, перекинул через плечо и поволок в сторону Сарвожа.
Спустя полчаса он выбрался к берегу, скатил хлыст в воду, протянул вдоль частокола, поднял наверх.
– Ты, верно, устал, великий? – бросилась к нему Уряда. Порывисто обняла, потом поднесла вырезанную из дерева глубокую миску. – Вот, попей с устатку. Ты ведь любишь квас?
– Да, милая. – Викентий, и вправду изрядно уставший, в несколько глотков осушил миску, крепко поцеловал девушку в губы, через пролом в частоколе спустился к воде и отправился обратно в лес.
Где-то там, на далеких берегах лесных рек, шла непримиримая война. Но она приняла странные формы. Сыновья славного народа сварожичей строили дома и дворы, ставили в протоках верши, натягивали сети поперек глубоких омутов, вскапывали грядки. Вокруг новых застав рыскали лесовики, перекрывая лесные тропинки, выискивая слабые места в тынах, в бессилии топча ночами перекопанную, но еще не засаженную землю.
Однако до открытой схватки дело пока не дошло – и всемогущему богу войны нечего было делать в этом тихом, глухом противостоянии. Великий Один лишь объяснил собравшимся в Вологде молодым добровольцам, что именно им надлежит сделать, научил неким первичным навыкам правильного боя и… и отпустил. Сварожичи сели на ладьи и отправились в путь, каждый в свое, назначенное место.
Викентий постоял у причала, глядя вслед отчаянным храбрецам, выбравшим путь посмертной славы… Потом забрал принесенные Матвеем топоры, и светлая богиня пропустила его сюда, в маленькую крепость, выстроенную вокруг очаровательной девушки, рискнувшей подарить ему куртку в первый день пребывания в сем чудесном мире. Старейшина выделил великому пару мальчишек в подмогу – и пришелец из будущего взялся за работу.
Как выяснилось, бог войны был сильнее самого крепкого из сохатых – так что хлысты он таскал сам, за день валя, разделывая и перетаскивая в городок дерево. Еще день уходил на укладку венца, а потом Викентий снова уходил в лес.
Башня росла на глазах, защищая стоящий в центре шатер от ветра, и ночами в нем стало чуточку теплее. На взгляд Уряды – хорошо, словно летом. Но избалованный комфортом пришелец из будущего только ругался, оглядывая будущее жилище подруги.
Комната шесть на шесть метров. Если сделать в центре большой очаг – он сам по себе съест не меньше метра, да плюс метра полтора вокруг нужно отвести ради пожарной безопасности. И что остается для жизни? Полтора метра вдоль стен.
Можно, конечно, сделать маленький очаг, как в вигваме лесовиков. Но тогда тепло будет только вокруг самого огня. А у стен, особенно в углах – холод и сырость. Плесень, гниль…
Третий вариант – вообще отказаться от своего очага. Ходить греться и готовить в большой дом, к общему жаркому очагу. Там места хватало на всех. В своей личной комнате только работать и спать, зарывшись в меха. Тогда комната оставалась просторной, места хватало на все.
Уряда старательно намекала на последний вариант – мучиться зимой, зато наслаждаться простором летом. Викентию перспектива проводить много времени «в общаге», у всех на виду, а в сильные морозы – ночевать среди толпы совершенно не нравилась. Но более разумного варианта в голову никак не приходило. Молодой человек прикидывал и так и этак, а когда пришло время перекрывать потолок – сдался. В конце концов, Викентий в любом случае не собирался жить в Сарвоже постоянно. Бог войны предполагал навещать Уряду, а не посвятить себя ей полностью – и в самые злые морозы мог просто остаться в Вологде.
Молодой человек смирился, наколол полутес и настелил в нижнем ярусе башни пол, подняв его почти на полтора метра над сырой землей.
Уряда радовалась, словно ребенок, – такую роскошь, как деревянный пол, она видела всего один раз в жизни, во дворце великой богини. И вдруг – подобное чудо пришло в ее судьбу!
В эту ночь девушка особенно сильно старалась выразить Викентию свою благодарность. Настолько рьяно, что на рассвете в проеме двери, пока что закрытом только пологом, появилась гостья.
– Тук-тук! – остановилась на приступке короткой лесенки Светлана. – Тук-тук. Можно войти?
– О-о! Какие люди и без охраны, – выглянул из-под двойного слоя куньих и рысьих мехов великий Один. – Надеюсь, где-нибудь кто-нибудь кого-нибудь наконец-то начал убивать?
– Успокойся, Вик, – покачала головой девушка, в этот раз нарядившаяся в платье, сшитое из множества маленьких черных шкурок, похожих на кротовьи. Работа кропотливая – но одеяние из тонких шкурок получалось удивительно мягким и почти невесомым. И при этом – очень теплым. – Должна тебя огорчить, у всех все хорошо.
– Обидно! – вздохнул бог войны, наполовину выбравшись из постели. – В таком случае зачем ты пришла?
– Этой ночью с сего места мне так часто возносили благодарственные молитвы, что я не удержалась и решила взглянуть… – Светлая богиня шагнула в комнату, осмотрелась: – Монументально! Красиво, впечатляюще. Неужели это сделал ты, Вик?
– Грубая работа моя, красивая сварожичей. Я только бревна рубил. Они обтесывали по месту, конопатили мхом.
– Не ожидала от тебя, маньяк-убийца, – с улыбкой покачала головой светлая богиня. – Ты вырос в моих глазах, Вик. И раз уж я все равно здесь, давай с тобой немного прогуляемся. Одевайся, я отвернусь.
Спустя четверть часа они уже шли по двору вологодской крепости, к месту, о котором Викентий уже успел совершенно забыть, – к горшечной мастерской.
– Хорошего тебе дня, Колобой! – вспомнил он имя мастера. – Великая Светлана сказывает, у тебя есть для меня сюрприз.
– Сюда, великий! – буквально расцвел мужчина, сбегал в жердяную загородку, вернулся со свертком из липового лыка, положил на край помоста. Отер ладони о фартук.
Чавканье прекратилось – мальчишки перестали месить глину в корыте и вытянули шеи, затаив дыхание.
