– Я подозреваю, что в этом мире тебя удивило не только существование оборотней, – усмехнулся лесовик.
– Это верно, – признал Викентий. – Скажу больше, даже я сам себя очень сильно удивил.
Гости и хозяева разместились на циновках большим кругом. Бог войны помнил жестокую обиду, нанесенную ему на пиру славянских богов, и сразу позаботился о том, чтобы никто не ощутил себя униженным. Именно по этой причине Любый и Один сидели отдельно от всех, в центре круга. Ведь почетными считаются места рядом с самым главным – и Викентий просто не позволил возникнуть таким местам.
– Пока обжарятся кабаны, предлагаю подкрепиться рыбкой, – поджал под себя ноги бог войны. – Есть копченая, есть соленая, есть печеная.
– Благодарю. – Лесовик демонстративно выложил флягу на стол, жестом предлагая угощаться.
– Если не секрет, Любый, – взялся за пузатого налимчика Викентий. – Как тебя занесло из будущего в эти дикие века?
– Не секрет, – покачал головой гость. – Как истинный ариец, гордящийся своим происхождением, я захотел узреть изначальных русских богов. И поскольку уже имел нужное знание и нужную силу, я совершил это. Я пришел сюда, в этот мир, в эпоху рождения богов.
– Ну и как, ты их узрел? – поинтересовался Викентий.
– Оказалось, что великий изначальный бог – это именно я и есть, – воздел руки к небесам оборотень.
– И именно поэтому лесовики начали наступление на русские земли? – Великий Один намеренно сделал упор на последние слова.
– Похоже, ты не совсем понимаешь здешние реалии, мой храбрый друг, – усмехнулся Любый. – Мы, дети небесных духов, плоть от плоти русской земли, кочуем в лесах, занимаемся охотой, собираем грибы и ягоды, поклоняемся духам чащоб и небес и населяем все известные пределы. Славяне, дети Сварога, расселяются по рекам, строят ладьи и лодки, ловят рыбу, строят большие дома, копают огороды, пасут лосей. Варят железо. И они тоже населяют все известные пределы. Никто из нас не приходит из чужих земель и не уходит в них. Мы изначально жили рядом. Всегда.
Гость вдруг запнулся, вскинул палец и уточнил:
– Разумеется, мои слова относятся лишь к лесной полосе планеты. В степях нет ни лесовиков, ни славян. Там обитают скифы, дети богини Табити, у которой вместо ног выросли змеи. Она способна перемещаться от костра к костру сквозь огонь и взглядом обращает людей в камень. Скифы пасут скот и копают медь. Правда, не совсем сами. Для своих шахт они захватывают или выменивают рабов. Славяне, надо сказать, этим не грешат, собственноручно в болотах копаются.
– Спасибо на добром слове, – кивнул Викентий.
– Еще в нашем мире обитают варяги, – продолжил лесовик. – Где-то там у себя, далеко на севере, на морских берегах они варят соль. И поскольку самим им столько не сожрать, а в остальном мире соли не хватает, каждую весну они садятся на лодки, ношвы, ладьи и шитики и отправляются в путь по рекам, выменивая свою соль на всякое добро у прочих народов. Поскольку по берегам селятся именно славяне, то и меняются варяги в основном с ними. Ты знаешь, как тяжело жить без соли, храбрый Один? Когда нужно сохранить добытое мясо, выделать шкуры, просто сделать ужин чуть вкуснее, но нечем? Без соли бывает так тяжело, что некоторые лесовики находят лодки и уходят на реки, чтобы перехватывать и грабить варяжские корабли. А другие сговариваются со сварожичами и втридорога выменивают соль у них. Или выпрашивают, как милость, у близких родичей. Когда людей лишают соли, это значит, что их народ пытаются вытравить, извести, выжить с родных кочевий. Соль – это такая штуковина, которую ничем не заменить.
– Интересно, что означает термин «находят лодки»? – прищурился Викентий.
– А где славяне находят рабов для торга с варягами, ты спросить не хочешь? – мрачно ответил лесовик.
– Торгуют только варяги? – спросил бог войны, соскальзывая с оказавшейся опасной темы.
– У всех всегда дела насущные имеются, – пожал плечами оборотень. – Ловушки речные или лесные, скот, хозяйство, дрова-очаги, заготовки на зиму, грядки… Мало кто готов бросить дом, хозяйство и на полгода, а то и на год, в неведомые края отправиться. Варяги же к сей жизни привычны. Как ледоход пройдет, они огонь под противнями своими гасят, в лодки запрыгивают и вперед! И пути давно знают, и людей, и товары. Там янтарь возьмут, тут нефрит. Там кошму просят, тут ковры скатывают. В иных же местах, своей солью богатых, уже янтарь и олифу на котлы и самоцветы выменивают.
– А молятся варяги золоту?
– Вестимо, в любом мире есть племя, признающее богом золотого тельца, – согласился гость.
К этому времени над мысом уже расползался щекочущий аромат жареного мяса. Следящие за костром славянки срезали на блюда тонкие ломтики прожаренной, зарумянившейся плоти, принесли сидящим в центре вождям. Оба достали ножи, накололи себе по кусочку.
– Бронзовый? – заинтересовался ножом гостя Викентий.
– Скорее медный. – Оборотень протянул оружие сварожичу. – С бронзой в этом мире такая же засада, как со сталью. Если тебе придется воевать со скифами, имей в виду, что их мечи не меньшая дрянь, чем ваше железо.
– У них есть мечи? – вскинулся бог войны.
– Точнее, длинные ножи. Я же говорю, металл у них ничуть не лучше вашего.
– Тебе, похоже, не нравятся скифы?
– Мы сильно не сошлись характером с богиней Табити, – признался лесовик. – И этот нож – трофей.
– Скифы ходят к вам за рабами? – сделал вывод Викентий, возвращая клинок. – Плохая привычка.
– Полностью согласен, – кивнул оборотень. – Кстати, для славян они исключения не делают.
– От таких привычек нужно отучать соседей, – твердо промолвил бог войны.
– Эт-то верно… – задумчиво согласился гость. – Вот только, боюсь, твои хозяйки придерживаются иного мнения. Бродили слухи, что вологодская богиня даже собиралась отдать собственного сына за уродливую дочь Табити, лишь бы степняки помогли славянам в истреблении моего лесного народа.
– Судя по тому, что сына Макоши я видел окаменевшим, – припомнил Викентий, – в этом деле у них что-то не срослось.
– И тогда они призвали пятерых сварожичей из двадцать первого века, – продолжил историю Любый. – Мудрый ход. Ты оказался воистину «изначальным» богом. Кабы я знал, что ты живешь где-то рядом, то не стал бы отправляться в столь дальний путь. Возможно, мы просто встретились бы там, дома. В будущем. Посидели бы за шашлычком, сходили на рыбалку. Поставили друг другу лайки в соцсетях.
– Плохая идея, – поморщился Викентий. – Мне здесь нравится. Настоящая кровь, настоящая смерть, настоящая жизнь. Настоящие воины, настоящие мужчины. Здесь нет говнюков, что улыбаются тебе, а втихаря строчат на тебя жалобы, гадят под твоей дверью, выливают зеленку в почтовый ящик, снижают тебе баллы в отчетах, ставят минусы в инете и пакостят твоим родичам, поскольку очень боятся высказать обиду тебе в лицо. Мне нравится, когда можно пожать руку достойному врагу, прежде чем попытаться его убить, и когда не стыдно пожать руку противнику, если он остался жив. – Бог войны потер раненое плечо и добавил: – Или ты, когда сам уцелел в схватке. Так что спасибо тебе, оборотень, что затащил меня сюда. В настоящую реальность.
