Я отворачиваюсь.
– По какому поводу? По поводу того, что я никудышный друг?
Бэни сворачивается в клубок. Я поджимаю колени к груди.
Вокруг очень тихо. Запах вереска, который теперь ассоциируется у меня исключительно с Джоном, стал острее. Пожалуй, сейчас самое время подумать обо всем, что я успела увидеть и узнать. Мне не справиться без друзей – слишком много историй, как минимум пять. Я и Джон. Я и Элмайра. Наши политики. Призрак и девушка. Элмайра, Бэни и человек из их воспоминаний. Он тоже не дает мне покоя, его голос и манера говорить кажутся мне очень знакомыми, но я никак не могу понять, где я его видела… К тому же у меня очень болит голова.
Одна довольно странная мысль все-таки мелькает. Вдохнув поглубже, я нарушаю тишину:
– Бэни… помнишь, как вы с твоим опекуном ходили в заброшенный район?
Волк удивленно смотрит на меня, а затем переспрашивает:
– Моим… опекуном?
– Тем, кто тебе помогал на Земле. Ты рассказывал, когда мы прятались от утки.
Оборотень хмурится и слегка шевелит лапой. Наконец он качает головой:
– Утку я помню, а вот это… не очень. Я тебе ничего не рассказывал. Я вообще вижу тебя впервые за день.
– Но…
А ведь пока мы с Джоном поднимались в кабинет шефа, некберранец объяснял: большая часть увиденных воспоминаний после пробуждения сотрется из памяти ребят. Наверно, именно поэтому из своего собственного кошмара я помню только гроб и понятия не имею, что видел Джон, прежде чем пробился ко мне на выручку. Значит, Элмайра забыла отца? Тогда ей придется рассказать об этом или поздно… Хотя, если он, по словам оборотня, пропал, может, не нужно? Да и самому Бэни тоже, наверно, лучше ничего не говорить. Сильный умный оборотень, которого я видела в воспоминаниях, и тот, кто со мной сейчас, – два разных существа. И ни одно из них лучше не тревожить.
– Забудь. – Я снова отворачиваюсь. – Ерунда, перепутала.
Может, он и забудет. Но в глубине души он, возможно, заподозрил неладное. Бэни поднимает голову и начинает тихонько выть, и я не решаюсь попросить его замолчать. Этот звук я слышала уже не раз, когда заставала напарника обратившимся, но сейчас это заунывное, какое-то заупокойное пение режет без ножа. Преграда рушится. Я закрываю глаза.
Я и Джон… Наша разрушенная история… Хотя, о чем это я. Ничего не было и не будет, я – его враг. Кошмар. Почему он не убил меня у ручья, почему простил, почему вообще спасал? Пожалуй, я уволюсь, когда все закончится. Я чудовище. И мне не место даже там, куда меня взяли. Среди других чудовищ.
– Эй, Эш…
– Что тебе?
Бэни перестал выть. Он положил свою голову мне на колени и поднял глаза:
– Все будет хорошо, не плачь. Почему ты плачешь?
Я протягиваю руку и начинаю почесывать ему затылок. Я не знаю, как ответить на его вопрос, а он тактично его не повторяет. Может быть, я не права, что после попадания в Город он поглупел? Ведь я так часто ошибаюсь в людях… Секунда за секундой, я успокаиваюсь по мере того, как пальцы погружаются в его густой жесткий мех. Некоторое время мы молчим. Потом его острые уши начинают подергиваться, и Бэни тихо говорит:
– Вуги… рядом.
Волк поднимает голову. Садится, дергая носом. Я всматриваюсь в даль и наконец замечаю слабое свечение. Вуги идет к нам, и он один.
Бэни поспешно вскакивает и бьет хвостом:
– Эй, ну что?
Руки призрака испачканы в земле. Когда он приближается, я тихо спрашиваю его:
– Ты видел?
Он опускает голову. Его шатает. Вуги безропотно дает мне себя поддержать, а потом глухо просит:
– Давайте уйдем.
Меня бьет озноб: и от его близости, и от осознания, что в этот раз я ничего не смогла сделать, и я робко уточняю:
– Но… как же страхи?
– Они не здесь. Прости, Эш, что я тебя обидел. Я просто скотина.
Кто я такая, чтобы помогать мертвым? Если бы здесь была Элмайра…
Я молча беру Вуги за руку, оборотень тоже приближается к нам. Мир вокруг снова стремительно темнеет. Мы трое обнимаем друг друга. И возвращаемся домой.
* * *
Бэни похрапывает, подложив руки под щеку. Вуги уже очнулся и теперь внимательно смотрит мне в глаза. От его тела исходит легкое свечение, которое особенно заметно на фоне темной комнаты.
– Спасибо, Эш. Прости еще раз.
К своему ужасу, я вдруг осознаю, что он, вероятно, ничего не забыл. Я не знаю этого точно, но, может, у меня включилась… интуиция? Я переступаю с ноги на ногу и с усилием выдавливаю:
– Жаль, что она умерла.
Но Вуги реагирует неожиданно спокойно. Отлетев чуть в сторону, призрак качает головой:
– Она не умерла. Ее нет среди мертвых. И я знаю, где она.
– Но…
Больше ничего сказать я не успеваю: распахивается дверь, и Элмайра бросается призраку на шею. От нее исходит сильный запах алкоголя, который я чувствую даже издалека. Некоторое время они с Вуги молча стоят посреди комнаты, потом он отцепляет ее от себя и тихо спрашивает:
– Вы со мной?
– Куда? – Элм поочередно смотрит на нас. – Что я упустила?
– Нам нужно на кладбище. И быстрее.
– Зачем? Дмитрий велел…
Но призрак уже направляется в коридор. Он не плывет. Идет. И я чертовски этому рада.
– Я потерял слишком много времени. Пожалуйста. Помогите мне.
Элм смотрит на меня, безмолвно прося объяснений. Но я знаю, что Вуги прав: объяснять – долго. И поэтому я просто киваю, и она все понимает. Все-таки… мы друзья. И иногда этого должно быть достаточно.
Когда мы выходим в коридор, я понижаю голос и тихонько говорю:
– Элм, Серебряная колба… она существует.
Прямого отношения к вылазке это, наверное, не имеет. Но лучше Элмайре узнать об этом прямо сейчас.
* * *
Дэрил поймал нас на улице и, едва взглянув на наши лица, заявил, что идет с нами, куда бы мы ни направлялись. Избавиться от него не удалось, фразу «не твое дело» Грин недопонял: помешало либо чувство товарищества… либо наличие меня. Поэтому теперь мы втроем, тяжело дыша, несемся за Вуги в темноте по покрытой снегом земле кладбища. Сколько еще я должна тут гулять?
– Ты можешь объяснить… – Элм спотыкается и едва не падает, а Дэрил поддерживает ее под локоть, – что мы ищем?
– Девушку Вуги! – отзываюсь я.
Элмайра выдергивает руку и, пробурчав что-то, ускоряет шаг. Грин с любопытством смотрит на меня:
– У нашего призрака подружка? Тоже дохлая? Красивая?
Распускать сплетни в мои планы не входит, и я перевожу тему:
