– Видишь? Чего стоят твои слова!
Гамильтон тоже наблюдает за мальчиком. «Свободный» одобряет это? Нет. Тут что-то другое…
– Он понимает это, Эшри.
Я разворачиваюсь и вижу Джона, но он смотрит не на меня.
– Хочешь доказательств? – Глински глядит на «свободного», чуть наклонив голову. Его пальцы разжимаются, роняя камень на помост. – Опять?
– Да! – раздается несколько голосов в толпе. Но Глински отвечает не им.
– Как я докажу тебе то, чего нет?
– Люди не борются за то, чего нет!
Глински смеется. И это уже почти истеричный смех.
– Люди только за это и борются! Э-э-эй, слушайте, люди! Хотите, организую вам заслон военных, вы пойдете на Север к воротам Ужаса и сломаете их? Я, пожалуй, дам вам танк! Нет, два!
Его глаза потемнели, рот растянут в улыбке. «Единоличник» пристально смотрит в толпу, скаля зубы. Сейчас он страшен, как никогда, и уже не поймешь, что это: душевный порыв или приступ шизофрении.
– Ну? Есть желающие? Кто пойдет? Ведьма, рискнем?
Толпа молчит. Молчат Гамильтон и Элм. Хохот Глински раздается над площадью, как гром.
– Да никто! Вам показали тряпку, и вы побежали. А в вашей газетке написано, что всегда приходится отвечать за то, за что сражаешься? Вы готовы?
Какая-то вспышка озаряет небо. На миг тьма пропадает, затем в зданиях, окружающих площадь, раздаются несколько взрывов. В воздух взметаются искры.
Я ошиблась. Тьма здесь. И тьма снова привела пламя.
Горит банк, горит корпус министерства безопасности, горят жилые дома. Все вспыхивает удивительно быстро, как по цепочке. Искры попадают и на знамя в руках одного из людей, и человек мгновенно его отшвыривает. Он смотрит под ноги, на пылающую ткань, потом – на стену, которую возвела я. И тут я понимаю, что на эту стену смотрят все.
– Они, – тоненько взвизгивает кто-то, – заодно!
Но никакого народного гнева не обрушивается ни на меня, ни на стоящих со мной рядом, ни на политиков и солдат. Горожане слишком трусливы, они просто разбегаются, давя друг друга. Пламя разгорается, и я не имею к нему никакого отношения. Гамильтон и Элмайра убегают с пылающей трибуны.
– Эшри, убери это! – Львовский быстро оттаскивает меня в сторону, когда мимо несется целая толпа бритых подростков.
Я подчиняюсь. Завеса исчезает, но на площади все так же бушует пожар. Элмайра подхватывает какого-то человека, лежащего на асфальте без сознания, и спасает его от толпы. То же самое делают Хан, Дэрил, Джон, Вэнди, Гамильтон и все военные. К ним присоединяются некоторые рослые мужчины и пара женщин.
Глински собирается отдать приказ, но тут раздается крик. «Единоличник» разворачивается – одновременно со мной.
Проклятое недостроенное здание тоже горит, и на его площадке все так же темнеет фигурка. Паренек, стоящий там, вжимается в одну из обшарпанных стен. Рядом с ним обваливается кусок кладки. Подросток шарахается и, будто проснувшись, начинает размахивать руками:
– Я здесь! Здесь!
Его голос стихает: в легкие парня явно попадает дым, поднимающийся все выше. Взмахи его рук уже едва различимы, но я все же вижу их. Не могу перестать видеть. Я думаю о том, что на этом месте могла быть…
– Вытащи его.
Голос «единоличника» звучит так сдавленно, что я не сразу понимаю, что он обращается ко мне.
– Эшри, ты ведь крылатая?
Крылатая? Вообще-то бескрылая… Но мистер Глински, конечно же, не помнит этого. Он дал мне имя, на этом его обязательства кончились.
– Я…
Он хватает меня за плечо:
– Что ты стоишь?
Я с трудом отвожу взгляд от парня и озираюсь в поисках помощи. Львовского и остальных не видно за всполохами огня, но вдалеке, постепенно подбираясь к площади, ревет сирена. Пожарная машина скоро будет здесь, если, конечно, люди не перекрыли въезды. И я высвобождаюсь из железной хватки «единоличника».
– До него доберутся! Я нужна своим.
Я бегу на другую половину площади – с мыслью позвать Элм или Джона. Пусть помогут, они умеют летать и не боятся этого, а я… со мной все ясно. Это не фильм или книга, где в критический момент ты гарантированно преодолеешь страх и всех спасешь. Я – не преодолею.
Мир вокруг меня расплывается. Я с кем-то сталкиваюсь, бросаюсь кому-то на помощь, тащу кого-то, кашляя от дыма и почти плавясь от едкого жара. Я отрешенно пропускаю сквозь себя слова благодарности. Все больше людей уже в безопасности. И, конечно, мальчика давно спасли. Никак иначе. Пожарная машина уже тушит мэрию. Только бы не смотреть на горящую недостройку. Не смотреть. Не…
На площади почти не осталось гражданских. Ко мне подбегают Элмайра и Гамильтон. Подруга, окутанная рваным зеленым сиянием, прерывисто дышит и держится за грудь. Я слышу вопрос:
– Все в порядке?
Мои мысли далеко, я борюсь с желанием обернуться.
– Да… – механически произносят мои губы. Но меня уже не слушают.
– Джей? Джей!
Элм дергает «свободного» за куртку и встряхивает его. Он смотрит за мое плечо, и я точно знаю: туда. Мгновение – и он резко срывается с места, несется мимо, и… мне приходится сделать это. Развернуться. Потому что Элм трясущейся рукой вцепляется в мое плечо.
– Нет…
Глински поднимается по обваливающейся лестнице: высокая стремительная фигура мелькает среди огня. Продвигается, будто уничтожая за собой последние хлипкие опоры, все быстрее и быстрее. Даже сквозь дым я слишком хорошо это вижу.
Чертов пацан все еще там. Наверху.
– Вытаскивайте их!
Элм, видимо, уже не может летать, но старается как можно быстрее добежать до красной машины с мигалкой. Там она почти падает на асфальт, но и это ее не останавливает. Я слышу крики и отрывочные распоряжения, машина торопливо отъезжает. Пожарные тащат к задымленной площадке лестницу, мужчина из команды лезет вверх. Быстро, судя по скорости, с какой он переставляет руки и ноги… и очень медленно, по моему собственному внутреннему ощущению.
Мальчишке, видимо, отшибло мозги: вместо того чтобы ринуться к спасателю, он вжимается в угол. Дрожит. Пятится. А когда из огня выходит Глински, парень отчаянно кричит, будто за ним явился сам дьявол. «Единоличник» крепко хватает подростка за плечи и тащит его за собой. Затем передает его пожарному, сбрасывает загоревшийся плащ и что-то говорит. Получает короткий неуверенный кивок. И…
Мир опять смазывается перед моими глазами. Я вижу только сияющий пожарный шлем и голубую мигалку, напоминающую… огонек. На несколько мгновений я отвлекаюсь, чтобы дать самой себе мысленную хлесткую затрещину. Не смей отключаться. Но этих коротких секунд оказывается достаточно, чтобы пропустить все. Что происходит? Почему пожарные быстро опускают лестницу, не дождавшись…
