Он понял, что имеет дело с законченным психом, а с психами, как известно, лучше не спорить.
– Итак, я вас слушаю, – проговорил он, поправив тазик и покосившись на свое отражение в пыльном зеркале. Его радовало только одно – что Лола не видит его сейчас в таком идиотском наряде… кстати, что-то от Лолы давно не было никаких вестей…
– Я заметил это приблизительно три месяца назад, – начал неистовый Венедиктов трагическим тоном, – Как сейчас помню, это случилось в пятницу, в семь тридцать утра… я собирался пойти на работу и вдруг почувствовал…
Он застыл, как будто к чему-то прислушиваясь. Леня подождал некоторое время, наконец не выдержал и спросил:
– Что же вы почувствовали?
– Я почувствовал, что за мной следят! Что на мне ставят эксперименты! И не только на мне, а на всем человечестве! На каждом! На каждом! И на вас тоже! – Венедиктов ткнул в Ленину сторону волосатым пальцем.
Леня испуганно попятился и на всякий случай подобрался поближе к двери.
– Они ждали, когда я отправлюсь на работу, чтобы похозяйничать здесь без меня! – Виссарион обвел свою комнату широким жестом. – Но и на работе они тоже следили за мной и ставили опыты, как на подопытном кролике! Проверяли, сколько я смогу проработать и сколько хамства безропотно перенесу от своего начальника, который, разумеется, тоже их человек… и тогда я подумал, что не буду плясать под их дудку! А для начала не пойду на работу…
Виссарион сделал паузу и печально продолжил:
– Но этого оказалось недостаточно! Они не оставили меня в покое! Они следили за мной через специальные точки на стенах… что-то вроде дверного глазка… Но я завесил эти точки. – Он показал на тазы и зеркала. – И теперь они утратили контроль. По крайней мере, пока я не выхожу из комнаты. Но это только я догадался о том, что происходит, а все остальные люди по-прежнему в опасности! А я не могу в одиночку бороться за все человечество! Поэтому я писал в различные организации, пытался открыть им глаза на происходящее…
– Ну и как? – сочувственно поинтересовался Маркиз.
– Мне никто не ответил! – Венедиктов тяжело вздохнул. – А потом ко мне под видом врача пришел один из них… хорошо, что я проверил его при помощи определителя…
– При помощи чего? – переспросил Леня.
– При помощи определителя, – повторил Венедиктов. – Это прибор моего собственного изобретения. Когда правда о происходящем наконец всплывет, мне непременно присудят Нобелевскую премию за изобретение определителя. Этот прибор позволяет отличить любого из них от настоящего человека…
Венедиктов снова подошел к кровати и вытащил из-под подушки самый обыкновенный будильник. Подозрительно покосившись на Маркиза, Венедиктов приблизился к нему и поводил в воздухе будильником, не сводя глаз с циферблата.
– Ну как, – осторожно поинтересовался Маркиз, – со мной все в порядке?
– В порядке, – Венедиктов кивнул, – только не пытайтесь рассмотреть и запомнить устройство определителя! Я знаю, что у вас на уме! Вы хотите украсть изобретение и получить мою премию! Так вот: не выйдет! – и Венедиктов, показав Лене большой кукиш, спрятал будильник обратно под подушку.
– А какие отношения у вас были с соседкой? – попытался Леня перевести разговор на интересующую его тему.
– Вот именно! – Венедиктов заметно оживился. – Судьба моей соседки полностью доказывает мою исключительную правоту! Она не пыталась защититься от них, не поняла серьезности проблемы и отказалась повесить по стенам защитные устройства, и к чему это привело? Они ее убили! И точно так же расправятся с остальными людьми, если не принять соответствующие меры!
– Но вашей соседке было много лет…
– А вот это не имеет никакого значения! Никакого значения! – запальчиво выкрикнул Венедиктов. – Человеческий возраст – это фикция! Это химера, при помощи которой они овладевают нашим сознанием! Тем более что после ее смерти я проверил ее комнату и убедился – за ней тоже следили!
– Да что вы говорите? – заинтересованно переспросил Маркиз.
– Да, следили! – Венедиктов понизил голос. – У нее в комнате они даже устроили тайник!
– Тайник? – Леня изобразил равнодушие, однако сердце его взволнованно забилось. – И что же это был за тайник? Поднимающаяся половица или потайная дверь?
– Тайник был у нее в печи, – отмахнулся Венедиктов, – но дело совсем не в этом…
– И что – вы что-то нашли в этом тайнике? – не сдавался Леня. – Что они там прятали? Может быть, прибор вроде вашего определителя? Или оружие?
– Не говорите глупостей! – взорвался Венедиктов. – Определитель – это мое изобретение, и второго такого не существует! Мне дадут за него Нобелевскую премию…
– Да-да, я об этом уже слышал! Так все-таки, в этом тайнике что-нибудь было?
– Нет, – равнодушно ответил Венедиктов, – ничего не было. Ведь соседка уже умерла, и они сняли наблюдение. И забрали все из тайника, чтобы никто ни о чем не догадался. А ко мне они подослали своего человека под видом врача, чтобы выведать, что мне известно об их происках. Но вы не думайте, я не проговорился! – Венедиктов довольно улыбнулся. – Ведь благодаря определителю я сразу расколол этого так называемого доктора… он задавал мне всякие провокационные вопросы, спрашивал, не вижу ли я зелененьких человечков… но ведь я не сумасшедший! И они вовсе не зелененькие…
– А какие же? – с интересом переспросил Маркиз.
– Но я же вам писал! – возмущенно проговорил Венедиктов. – Они фиолетовые, в оранжевую полоску!
Маркиз возвращался домой не в самом лучшем настроении.
Дело, поначалу казавшееся пустяковым, явно затягивалось и усложнялось. До сих пор все вытянутые им номера оказывались пустыми. Правда, была еще надежда на то, что больше повезло Лоле с племянницей покойной старушки, но что-то подсказывало Маркизу, что его боевой подруге тоже не сопутствовала удача.
Леня поздоровался с консьержкой и подошел к лифту. Он не успел нажать на кнопку, как двери кабины разъехались, и из нее буквально вывалилась Андромеда Поползень. Эта колоритная особа совсем недавно поселилась в их доме, прямо под квартирой Лолы и Маркиза, но уже успела вызвать у всех соседей сильное и однозначное чувство вроде устойчивой пищевой аллергии. У некоторых при ее появлении начинались приступы невыносимой тошноты, другие покрывались сыпью.
Начать с того, что Андромеда была исполнительницей народных песен. Эти песни она репетировала в своей квартире с раннего утра и до глубокой ночи, и, хотя звукоизоляция в доме была исключительно хорошей, гулкий раскатистый бас Андромеды, невольно заставляющий вспомнить волжских бурлаков и одесских портовых грузчиков, преодолевал все препятствия и доносился до самых отдаленных уголков дома. Учитывая то, что в репертуар Андромеды входили песни исключительно разухабистые и разудалые, жизнь в доме стала несколько утомительной. Когда же кто-нибудь из жильцов пытался призвать певицу к порядку, та надвигалась на смельчака монументальным бюстом и угрожающим басом произносила:
