Леонид Петрович вроде бы не заметил этих сигналов. Он запрокинул голову, внимательно разглядывая окна интерната. Искал он ящик с сине-белой петунией, но в этом учебном заведении с таким же успехом можно было разыскивать золотые самородки. Цветов здесь отродясь не бывало.
– Окна у вас ремонта требуют, – заметил гость с неодобрительной миной.
«Вот ведь сволочь глазастая! – ужаснулся Помпинчук. – И пяти минут не пробыл, а уж заметил!»
Дело в том, что минувшей осенью интернату были выделены средства на установку стеклопакетов, но руководство учебного заведения нашло этим средствам более разумное применение. Сам Помпинчук на часть этих денег сделал ремонт у себя в квартире.
– Поступили сигналы, что у вас в интернате плохо обращаются с контингентом, – строго проговорил Леонид Петрович, опустив взгляд с окон и снова заметив Помпинчука, – Вместо учебного процесса загружаете тяжелой физической работой!
– Да как можно! – Помпинчук прижал руки к сердцу, обрадовавшись, что ревизор сменил тему. – Это же дети! Разве мы не понимаем? Физические нагрузки только в плане физкультуры и спорта! Причем вполне умеренные, и при условии достаточного питания! Кстати, не хотите ли взглянуть, как у нас кормят контингент?
– Взглянем, взглянем! – Леонид Петрович недовольно поморщился, как будто ему были тесны ботинки, и, прежде чем войти вслед за Помпинчуком в главное здание интерната, бросил своему шоферу: – Ухокрутов, исходи из того, что обратно меня приблизительно часа через два повезешь!
– Здесь у нас библиотека, – докладывал Помпинчук начальнику, – А пищеблок вот тут, за углом!
Навстречу им высунулся заведующий столовой Пузиков. Помпинчук ухватил его за пуговицу и торопливо прошептал:
– Покорми гостя по высшему разряду! Директорский комплект! Большой человек, никак не меньше депутата! И вызови Сыроежкину, без нее никак не обойдемся!
Любочка Сыроежкина официально числилась в интернате буфетчицей, но выполняла в нем гораздо более сложные и тонкие обязанности. Была она пухленькая и кругленькая, глаза имела голубые и незамысловатые, с детским и простодушным выражением, волосы кудрявые, цвета топленого молока. Когда в интернат прибывали всевозможные проверяющие мужского пола, непременно приглашали Сыроежкину, и все проблемы очень скоро сами собой решались.
Из коридора выглянуло несколько любопытных старшеклассников, один из них показал Помпинчуку язык, но тут же чьей-то сильной рукой был втянут обратно за угол.
– Жаль, что вы заранее нас не предупредили, – сокрушался Помпинчук, – мы бы тогда встречу лучше подготовили! Поручили бы повару что-нибудь особенное приготовить…
– Вот об этом я тоже хотел поговорить, – проговорил гость, придирчиво оглядывая пищеблок. – Отчего это у вас никто на телефонные звонки не отвечает? Чем у вас кадры заняты? Я перед тем, как к вам ехать, велел секретарше дозвониться до интерната, предупредить, а никто на звонки не отвечал!
– Не может быть! – Помпинчук преданно вылупил глаза. – С этим у нас строго! Постоянный человек дежурит возле телефона, чтобы вовремя реагировать…
– Тем не менее! – строго возразил Леонид Петрович. – Телефон такой-то ваш? – И он продиктовал номер, который минувшей ночью высветился на табло автоответчика.
– Тут такая неприятность вышла, – затянул Помпинчук. – Вообще-то этот номер как бы за нами числится, но фактически он не наш.
– Как это? Ничего не понял!
– То есть с этим номером произошла путаница… его ошибочно передали другому абоненту…
– Ну народ! – Леонид Петрович изумленно уставился на Помпинчука. – Вы что, уже и телефонные номера налево пускать научились?
– Как вы могли подумать! – обиженно воскликнул Помпинчук. – Мы к этому вообще не имеем никакого отношения! Это на телефонной станции какая-то неразбериха…
– Ну, значит, там кто-то номера налево пускает.
На этом месте разговор прервался, поскольку в комнату, наивно округлив голубые глаза, вплыла Любочка Сыроежкина с подносом в руках. Поднос был заставлен такими угощениями, какие вряд ли когда-нибудь пробовали проблемные подростки, воспитанники интерната. Здесь была и превосходная ветчина, и ароматный швейцарский сыр, и бутерброды с икрой, и маринованные огурчики, и крупно нарезанная семга. Разумеется, к такой закуске прилагалась запотевшая бутылка хорошей водки. Но аппетитнее всего этого гастрономического великолепия выглядела сама Сыроежкина в коротком черном платье, выгодно подчеркивающем фигуру, и белоснежном кружевном переднике. Поставив поднос на стол, она потупилась и проговорила низким волнующим голосом:
– Угощайтесь!
Это прозвучало несколько двусмысленно. Чтобы снять возникшую неловкость, Сыроежкина добавила:
– Потом будет летний суп-окрошка и шашлык по-карски!
В другое время Леонид Петрович, он же Леня Маркиз, не устоял бы перед таким заманчивым предложением. Но сейчас он не мог отвлекаться. Он искал Лолу, в его ушах звучал ее голос, в ужасе повторяющий:
«Спаси меня, Леня!»
Поэтому он с сожалением отказался от предложенного угощения, сославшись на неимоверную занятость, еще раз осмотрел здание интерната и направился к своей машине.
Около крыльца его поджидал Помпинчук. Осторожно взяв Леонида Петровича за локоть, он вполголоса проговорил:
– Я надеюсь, вы составили о нашем интернате не самое худшее представление?
С этими словами он осторожно вложил в начальственный карман плотно набитый конверт.
– Не самое, – ответил Леонид Петрович. – Самое худшее впечатление у меня осталось после посещения колонии строгого режима «Голубая незабудка». У вас все-таки несколько лучшие условия содержания контингента.
С этими словами гость сел в машину и покинул интернат.
Помпинчук растерянно смотрел вслед высокому гостю и пытался понять смысл его прощальной фразы. Все-таки снимут руководство интерната или нет?
Машинально сунув руку в карман своего пиджака, Помпинчук с удивлением обнаружил непонятно как вернувшийся туда плотно набитый конверт.
«Точно снимут! – подумал он в панике. – Да еще и под суд отдадут! Если все всплывет, светит как минимум восемь лет с конфискацией… а все Сыроежкина, не оправдала доверия, не справилась с задачей! Раньше у нее таких проколов не случалось. Наверное, стареет, с перебоями работает! Придется подбирать новую кандидатуру».
Отъехав от ворот интерната, Леня разочарованно проговорил:
– Здесь Лолки точно нет! И дом не похож на ее описание, и с телефоном прокол… давай, Ухо, покатаемся немножко вокруг, может, увидим что-то подходящее.
Они больше часа объезжали окрестные деревни, но ничего хоть сколько-нибудь похожего на дом, о котором говорила Лола, им не попадалось. Деревенские дома были самые обыкновенные – бревенчатые, или обшитые вагонкой, выкрашенные в традиционные цвета – зеленый, желтый, коричневый. Пару раз попались солидные двухэтажные коттеджи из силикатного кирпича или из бетонных блоков, выстроенные кем-то из местного начальства или приезжими из города, но ни один из них нисколько не походил на Лолино описание. Кроме того, эти коттеджи были слишком на виду, слишком близко к соседним домам, так что спрятать в них похищенного человека было бы весьма затруднительно.
