– Ты еще смеешься?! – возмутилась она. – Нога у тебя ранена, спина превращена в кровавое месиво, руки прикованы, а тебе весело?!
– Тебе было бы легче, если бы я плакал? – искренне удивился Никита.
– По крайней мере, это было бы естественно, – вздохнула Лена.
– Не все, что естественно, то и хорошо, – ответил он и стал совершать весьма странные действия – кувыркался через голову, каждый раз перекручивая цепь от наручников все туже и туже.
– Что ты делаешь? – удивилась Лена.
– Я разорву их…
– Это невозможно, они же сделаны из стали!
– Вот увидишь, я смогу. Я такое уже проделывал. Правда, когда был в лучшей форме…
Любое движение, а уж тем более физическое усилие, давалось Никите с большим трудом, но он не останавливался. Спустя какое-то время он напряг руки и разорвал наручники. При этом, правда, упал на четвереньки и замер. На мгновение Лене показалось, что Никита потерял сознание, но он отдышался, взял себя в руки и попытался встать. Попытка не удалась.
– У тебя получилось! – восторженно выкрикнула Лена. – Никита, ты – молодец! Ты разорвал их!
– Не подбадривай меня, не надо… я еще не спас тебя. Ох, мне так плохо, что, кажется, сейчас вырвет.
– Ничего, я переживу…
Никита подполз к ней и слегка подрагивающими руками долго возился с леской, пока не развязал ее.
– Все, ты свободна, – наконец объявил он.
– Я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, – пожаловалась Лена.
– Ничего, потерпи… Сейчас кровообращение восстановится. Все равно пробуй ими шевелить. Я имею в виду – конечностями. Я бы сделал тебе массаж, но боюсь испачкать тебя кровью.
Никита повернулся лицом вверх, но лечь на спину не смог, впервые застонав от боли.
– Черт! Извини!
Лена подползла к его вещам и вернулась с футболкой.
– Разорви на полоски, я перевяжу тебе бедро.
– А ты сумеешь?
– Раньше я, конечно, перевязками не занималась, но думаю, что смогу. Что-то ведь надо сделать с раной, а то еще истечешь кровью… Кто тогда будет меня спасать?
– Все-таки ты невыносима! Стерва и язва в одном флаконе! Термоядерная смесь! – усмехнулся Никита, но просьбу Лены выполнил и достаточно легко разодрал свою футболку на неровные полоски ткани.
После чего она аккуратно перевязала ему ногу. Затем задумалась.
– А вот со спиной что делать, ума не приложу…
Она огляделась, с трудом еще передвигаясь, сходила в другой конец ангара и принесла кусок старого, рваного брезента.
– Ложись на него спиной кверху, я тебя потащу.
– Лена, не выдумывай! Возьми ключи от машины – они в кармане джинсов – и беги отсюда. Вылезай в окно, я все равно этого сделать не смогу. Мой автомобиль припаркован метрах в двухстах отсюда.
– Я без тебя никуда не пойду, – покачала она головой.
– Что за упрямство? Ты же видишь, что я не транспортабелен! Если выберешься, сообщи куда следует и вызови помощь. Конечно, если захочешь меня спасать.
– Дурак! А вдруг за это время твой психопат-друг вернется и добьет тебя?
– Он скорее вернется, пока мы тут руками разводим, и прибьет нас обоих! Иди! – прикрикнул на нее Никита. – Кроме того, он, скорее всего, вернется не сразу… ты успеешь прибыть с подмогой.
Лена подумала с минуту и начала выполнять его приказ. Передвигаясь на трясущихся ногах, она подволокла к небольшому, расположенному довольно высоко над полом окошку несколько деревянных ящиков, поставила их один на другой и, цепляя под кожу занозы, взгромоздилась наверх.
– Ты великолепна! Вид снизу неповторим! – улыбнулся Никита.
– Позубоскаль мне еще! Я не виновата, что не обладаю грацией и физической подготовкой твоих цирковых подружек, – пробубнила она и, балансируя на ящиках, открыла старое окно с разбитым стеклом.
– Все, я полезла!
– Счастливого тебе пути, будь осторожна! А ведь похоже, что я влюбился в тебя… – сказал ей вслед Никита. И сделал это зря.
Лена дрогнула, и ящики со страшным грохотом поехали из-под ее ног. Она осталась висеть на гнилой фрамуге рамы, болтая ногами и переваривая полученную информацию.
– Лена, осторожней! – вскрикнул Никита и пополз по направлению к ней.
– Раньше надо было думать! Ишь, надумал, что под руку… под ногу… говорить… С ума сошел!
– Да, я действительно не подумал…
Никита, держась за стенку окровавленными руками, приподнялся на ноги и, схватив Лену за ступни, подсадил ее в проем окна.
– Эй, поосторожнее! Я все же не эквилибристка! – запротестовала она.
– Прости, я все время забываю, – отшутился он.
Очутившись на окне, Лена посмотрела вниз и только сейчас сообразила: вот, дожила она до тридцати лет и не знала, что, оказывается, боится высоты.
– Мамочки… – прошептала она, глядя на засохшую от солнца траву и камни от разваливающегося фундамента, щедро рассыпанные внизу на земле.
– Повисни на руках и прыгай! – крикнул ей Никита, беспомощно опускаясь на пол. Ноги его абсолютно не держали.
– Легко тебе говорить. Там острые камни!
– Лена, ты должна попробовать! Другого выхода и пути к спасению нет.
Она неуклюже повисла на руках, затем закрыла глаза и с пронзительным криком «а-а-а!» сорвалась вниз.
– Ты как?! – крикнул изнутри ангара Никита с тревогой в голосе.
– Жива… только поцарапалась…
– Молодчина! Иди к машине!
Лена, кряхтя, поднялась на ноги и, не обращая внимания на порванную одежду и разбитое колено, пошатываясь и держась рукой за стену ангара, пошла к его воротам. Они были закрыты на большой проржавевший засов и подперты широкой доской. Лена, войдя в образ парня-спецназовца, выбила доску ногой, чуть не сломав ее при этом (имеется в виду – ногу), и решила сдвинуть ржавую задвижку с места. Та явно не хотела поддаваться, и Лена, повиснув на ней всем телом, билась в настоящих конвульсиях, слившись с задвижкой в одно целое.
– Ржавая дура! – выругалась она, и задвижка, словно возмутившись от такой наглости, сдвинулась с места, освобождая доступ внутрь ангара. Лена в облаке пыли, с торчащими во все стороны рыжими волосами, в которых застряли колючки репейника, напоминая настоящую ведьму, появилась возле Никиты.
Тот повернул к ней бледное лицо, щурясь от света.
– Не может быть… Я тебе что велел делать? Уезжай немедленно!
– Я тебе не прислуга, чтобы ты мне что-то велел! Сейчас я подъеду сюда на машине, будь готов. Без тебя я отсюда не уеду, так и знай!
Лена повернулась и побрела по разбитой дороге – она была вся в ямах и колдобинах – в ту сторону, куда указал Никита. Его черный «Мицубиси» выглядел очень одиноко и нелепо, брошенный на обочине в такой глуши. Элегантная машина словно смотрела своими фарами на окружающую унылую местность и спрашивала себя: «Что я тут делаю?» Лена сняла машину с сигнализации и опустилась на мягкое кожаное сиденье.
