И, не тратя лишних слов, тут же мышью и обернулась.
— Молли… — слабым голосом вдруг сказала мама. — Молли, милая моя…
— Да, мама?
Мама застыла, уронив руки, очень-очень бледная. С двух сторон её поддерживали папа и Фанни, братец Билли озабоченно заглядывал в лицо спереди. Даже Кейти пыталась как-то помочь.
— Девочка моя… я… просто хотела сказать… что тоже очень-очень горжусь тобой… Как и Фанни… мы все… очень-очень гордимся…
И мама всхлипнула.
— Мам… спасибо. — У Молли комок встал в горле.
— Иди и покажи им, из какого теста сделаны Блэкуотеры! — с невиданной раньше храбростью вдруг заявила мама.
Молли улыбнулась. Сжала кулак, встряхнула им.
— Я покажу, мама. Не сомневайся.
— Мяу! — согласилась кошка Ди.
И Молли пошла. Без света, в полной темноте — голубоватый огонь Всеслава и Таньши остался позади.
Локоть-ладонь-пальцы, есть ли ещё у меня хоть что-нибудь? Смогу ли я, не переходя границы, набрать должное и нужное?
Молли шла прямо на затаившихся впереди врагов и даже не удивлялась, что прекрасно обходится безо всякого света. Верно, магия, только что едва не спалившая её, что-то сделала со зрением…
Тоннель смутно угадывался, серый, словно в вечерних сумерках. Он шёл относительно прямо, изгибаясь не плавно, а резко, но углы были небольшими.
— Мисс Моллинэр, только не делайте глупостей, — поторопился сказать сакраментальную фразу лорд Спенсер. — Я уже сказал, давайте я сам выйду к вам навстречу и мы поговорим? Просто поговорим?
Молли молчала. Зачем-то я им очень нужна, думалось ей. Они могли б уже начать стрелять, даже не видя меня, — я иду в полный рост, тоннель узкий, а там у них митральеза…
Локоть-ладонь… ладонь-пальцы… собрать, собрать хоть сколько-то!
Откуда я её вытягиваю? — неважно, лишь бы была!..
— Мисс Моллинэр, меня тревожит ваше затянувшееся молчание, — слегка усмехнулся голос незримого пэра. — Уж не решили ли вы, упаси нас боже, героически погибнуть, подобно многим вашим друзья-варварам? Na miru i smert’ krasna, так, верно?
Верно, верно.
— Очень сожалею, но в наши планы ваша мужественная смерть никак не входит, — оповестил её граф.
Шипение и сразу же — резкий слепящий свет. Впереди в тоннеле вспыхнули прожектора.
«Рано!» — каркнула в ухо госпожа Старшая, так, словно враз оказалась рядом с Молли.
Рано…
А те, кто вставал за ней из траншей под Мстиславлем, вставал с тем хриплым и страшным боевым кличем, — они тоже считали, как оно, ещё рано или уже поздно?
Ей пришлось плотно зажмуриться; обе руки взлетели над головой в жесте, что, наверное, мог бы показаться знаком отчаяния или даже сдачи.
Тяжело. Как тяжело…
Щелчок. Суховатый щелчок спущенного курка.
Она никак не могла его услыхать. И уж подавно не могла бы ничего сделать. Она, может, и умеет «кидаться огнём», но в остальном — обычная девочка. Не сверхсильная, не сверхбыстрая, не сверхсообразительная.
Но воздух меж вскинутыми руками вспыхнул, и сила послушно потекла сквозь неё — так, будто Молли тащили сквозь усыпанные острыми железными зубами дуги капкана.
И эхо. Эхо покатилось во все стороны, вверх и вниз, заставляя содрогаться, трепетать и отвечать всё, в чём оставался хотя бы гран магии.
Огонь низринулся вниз, прямо ей под ноги, расплескался вокруг, словно вода.
И, словно вода, обнял щиколотки Молли, взметнулся выше головы, отразился от потолка.
Что-то сильно ударило её в плечо, тупо и тяжело, толкнуло назад. Пуля? Нет, не пуля. Шприц? Да, вот же он, под ногами, иголка согнута, словно угодила в камень или в металл.
Она видела не сработавшее устройство долю мгновения, не больше, прямо перед нею сейчас раскрывалась чернота провала. Дымящиеся края кирпичей и темнота внизу.
— А вот и не возьмёшь! — крикнула она и ринулась вниз.
Она не думала, что будет дальше. Не подумала, что оставляет своих без защиты (ну, если не считать оборотней); она просто знала, твёрдо и без сомнений, что ей нужно сделать.
И ещё — она чувствовала, что госпожа Старшая видит её сейчас, видит, хотя и лежит, прикованная к постели в своём далёком доме.
Рельсы, ржавые рельсы под ногами. Молли не ощутила столкновения с жёстким цементом пола.
Над головой зияла дыра. Текли над ней плотные — пощупать хотелось! — потоки прожекторного света. И что-то кричали, надрываясь, люди.
— Горит, горит!
— Туши! Заливай!
— А-а-а-а! — А это уже вопль боли.
— Песком, болваны! Песком! — перекрыл их рёв девятого эрла Спенсера.
«Что у них там? — удивилась Молли. — Я ж их не трогала! Я просто пробила пол! И Ярина говорила — они все в броне!..»
Тяжкий грохот сверху. Многопудовые гири ударяют в пол, яростно шипит пар. Что-то движется по тоннелю, движется к пролому.
— Эге-ге! Я тут! Тут я! — крикнула Молли в пролом. — Тут я! Приходите и берите!..
Рычание и грохот сверху. Басовитое гудение, становящееся всё выше и выше тоном. Визг и скрежет, словно громадное сверло вгрызается в старый цемент.
Молли не убегала. Стояла, уронив руки и тяжело дыша; но, увидь её кто-то сейчас, он вздрогнул бы от злой и хищной усмешки, изломавшей ей губы; усмешки, донельзя похожей на выражение госпожи Старшей.
— Брать живой! — проревел наверху невидимый лорд Спенсер.
— Сперва поймай! — дерзко выкрикнула она. И добавила ещё пару слов по-русски.
Ответом был яростный вопль.
Хлопок, хлопок — дзынь, дзынь по бетону совсем рядом!
Молли отпрянула — подальше в спасительную тьму.
Это не пули — это всё те шприцы с усыпительным зельем. Она нужна живой.
Ох, только бы Волка с Медведем выстояли! Лорд Спенсер вполне может попробовать старый трюк, захватить её семью и друзей…
Нет, пусть департаментские погонятся за ней. Ну пожалуйста, пусть они погонятся за нею, пусть забудут о её родне хоть ненадолго, пока она не зачерпнёт у живого железа силы так же, как зачерпывала в прошлый раз; через боль и му́ку, но зачерпывала!
Она побежала. Каблуки застучали по бетону, по старым шпалам, вмурованным в него. Странный сероватый свет заливал всё вокруг, Молли не нуждалась в фонарях. И ещё ей было жарко, очень жарко.
Танец на самом краю огненной пропасти. Ты усмиряла Чёрную гору, а теперь сама сделалась словно вулкан. Шаг вправо, шаг влево — и всё, падение. Она сорвётся так же, как сорвалась старая Дивея, обращая саму себя в пламень.
