— В нашем случае лучшая защита — не нападение. А выдержка.
— То есть? — спросил я, понимая, к чему клонит Рябов, откровенно зевнул и доверительно поведал: — Мне эти игрушки начинают надоедать. Когда со мной играют — это одно, но если в процессе игры начинается руководство...
— Все, — решительно прервал меня начальник службы безопасности. — Ты начинаешь отходить от первоначального варианта.
— А ты, бедный, не знаешь, в нашем деле — сплошные встречные планы. Из-за непредвиденных обстоятельств.
— Я тебя знаю. Удивляюсь, как выдержал. Не заявился... Так сказать, лично поучаствовать...
— Чему ты удивляешься? — держусь не менее искренне, чем во время допроса. — Мы же договорились. А еще рассказываешь: «Я тебя знаю»...
Тень иронии скользнула по лицу Сережи. Я не без удовольствия вспомнил, как нынешней ночью вместо того, чтобы шастать возле всяких сказочных сокровищ, наплевал на личное благополучие и спасал девушку от ночных страхов в отеле, пропитанном ужасом от недавнего убийства.
— Ну раз выдержал, — рассудил Рябов, — значит, у тебя была причина. Веская. Иначе пошла бы карусель. Я и так удивляюсь...
— Я тоже, — решительно прерываю воспитательную часть беседы, во время которой Сережа обязательно начнет строить намеки: кстати, как тебе спалось, пока ребята любовались архитектурой?
— Вот теперь я не удивляюсь, — подтвердил мою мысль Сережа. — Теперь я волнуюсь... Да, как она?
— Кто?
— Девочка на лыжах.
— Лучше, чем на коньках, — решительно отрезаю возможное проявление дальнейшего любопытства. — Тебя это взволновало?
— Нет, твое поведение, — безмятежно улыбнулся Рябов.
— Значит, так, господин Рябов, мне стало надоедать...
— Вот-вот, — обрадовался коммерческий директор. — Этого и боюсь.
— Ну да, — говорю с легким раздражением. — Ты же меня знаешь.
— Знаю, — упрямо повторил Сережа. — Наверняка решил действовать иначе. Сейчас такое может начаться! Тебе уже плевать на игру...
— То, что я игрок — это вы все вызубрили. Но в данном случае я не игрок. Болван из преферанса, не более того. Ничего, ребята, я вам устрою сдачу с двумя тузами в прикупе. На мизере, само собой!
— Поэтому я тебя и встретил.
— Сережа, ты давай кончай эти рассказы типа: мы с тобою в бане повстречались, оттого что не было воды. Я уже с одним в баньке встречался... А ты еще постоянно рассказываешь, как меня изучил.
— Ну ясно, — спокойно заметил Рябов, — сейчас пойдет заваруха. Любыми методами. Косятин — городок маленький, ты уже все взвесил. Лишь бы самомнение не страдало. А что? Люди Челнока получают хорошее подкрепление. Киногруппа опять же расширяется. Сильнее, чем когда «Войну и мир» фотографировали. Человек пятьсот у тебя будет. Захватишь городишко быстрее, чем Наполеон Москву. Возьмешь спецхран. А как уходить будешь? Как положено. Духовой оркестр вдоль дороги. Ты — в головной машине. Пусть холодно, но стекло опустишь. Высунешь руку. Все пальцы согнуты. Кроме среднего. Красиво...
— Ну да. А Грифон, привязанный к колеснице триумфатора? — глушу резкое желание размять застоявшиеся мышцы.
— Если бы тебя не знал, сказал бы. А так... На кой тебе Грифон? Тебе надо доказать... Самому себе, конечно. Вот я какой, мне чихать на всех. Захотел взять спецхран — и взял. При этом на дно ложиться не буду. Или убегать за границу, как другие. Потому как чту закон. Поддерживаю отношения в обществе. Кража? Как можно своровать чего нет? Тот идиот, кто об этом заикнется, а не я. Пусть даже все знают, что недавно мозгами поехал. На балу у губернатора. Ну а что после этого каждый день рискую свой портрет нарисовать...
— Хватит, Рябов. Мне портреты без надобности. Тем более психологические, — решительно отбрасываю сигарету. — Один их малевал, но с твоей подачи соли объелся, до полной остановки сердца.
— Теперь ты на эту остановку прешь, — чуть ли не со злобой выдохнул Сережа. — А портрет будет! В окуляре оптического прицела. Даже если они сделают вид, что о существовании спецхрана не подозревают.
— Между прочим, спецхран мне на разживу отдан.
— Между прочим, ты забыл об одном обстоятельстве. Осипов скончался. Тебе дали возможность убедиться в существовании спецхрана. Как было договорено. Но не больше того. Содержимое будет твоим, когда исполнишь Саблю. Вот там и резвись, а не здесь. Но ты не собираешься лезть в явную петлю, а потому решил — спецхран мой. В качестве наследства.
На непроницаемом лице Рябова самодовольство разглядеть невозможно, однако догадываюсь, какие чувства он испытывает на самом деле. Ты меня знаешь, Сережа? Меня усиленно направляют в сторону Сабли? Так вот возьму и пойду туда. Мне уже неважно, вернусь или нет. Наступать на горло собственному характеру — дело безнадежное.
— Рябов, будем считать, ты меня уговорил. Но твоему стукачу Вохе...
— А чего ты хотел? Он, между прочим, в моем подчинении.
— Согласен. Зато ты подчиняешься непосредственно мне...
— Кроме...
— Кроме случаев, когда речь идет о безопасности фирмы, а значит... Только не вздумай сказать: сейчас как раз такой случай.
— Зачем? — пожимает могучими плечами Сережа. — Ты это сам понимаешь. И вообще, чего ты такой взъерошенный? Девочка, что ли, не дала? Редкий случай, но бывает.
— Нет, это ты дал. На пару с дружбаном своим. Он у меня станет народным депутатом. От избирательного психбольничного округа. Чего вы тут крутите?
— Что ты имеешь в виду?
— Интересно стало: зачем сюда, клацая костями, прискакал Маркушевский? Чтобы найти труп администратора? Почему ты засветил людей Челнока? Мне уже надоело выступать в роли клоуна, Сережа. Если уверен, что Решетняк — Грифон, нейтрализуй его и не усложняй нам жизнь. Берем спецхран, и мой курс лечения закончен. Вот и все. Кстати, ты убедился в его существовании?
Сережа молча качнул головой. Все. К дьяволу рассуждения, головоломки, судьба ограбленного Туловского в качестве катализатора моих действий вместе с аквариумной рыбкой, трансформировавшейся в пресловутого болвана.
— А теперь, Рябов, будь столь любезен... Короче, мне нужны конкретные ответы.
— Погоди. Ты сперва скажи, я буду в состоянии просчитать твои действия?
— В этом состоянии ты всю жизнь пребываешь. Не переживай, десант сюда не свалится. Администратора убрал Решетняк?
— Нет, — твердо отвечает Сережа. — И вообще... Он сидит на плотном цинке.
— Отдать приказ, мог?
— Пасем круглосуточно. Это нетрудно. У студентов каникулы. Он из дому почти не выходит. С внуками разве что погулять.
— А телефончик? — интересуюсь невинным голоском, вспоминая о допотопных «клопах» из аппарата в собственном номере.
