Он сам за гораздо меньшие суммы расстрела требовал.
Ну и напоролся на то, за что боролся, туда ему и дорога. Не ехал бы на меня — до сих пор бы в прокурорах ходил, взятки брал, людей сажал, замороженной высшей меры требовал, а также отдавал устные приказы о приведении в исполнение неугодных. Ему бы сейчас, как и прочим людям, этот мораторий поперек горла встал. Ведь прежде кое-кого можно было бы через суд замочить, не так, как одного деятеля на его собственной даче. Тот своим языком длинным только решил пополоскать, как гости на дачку заявились. После их визита длинный язык хозяина до пола свисал, покойный прокурор лично расследовал результаты своего указания и пришел к выводу: хотя на трупе нет пятнадцати ножевых ран, все равно — типичное самоубийство...
— А чего ты хочешь? — в этом вопросе я наконец-то дождался конкретного ответа майора Саенко. Долго он думал, прежде чем принять решение. Нет, не хмель тому причина, а возможный выход на пенсию и окончательное счастье любимой женушки. Да с такими деньгами она под себя не то что Косятин — близлежащую Петровку и ту подгребет.
— Требуется мне, Олег, одно. Обосрать Нестеренко. Сам говоришь — говно. Пускай говно в говне сидит, а не орлом в облаках летает.
— Вот чего ты здесь, — догадался майор Саенко, окончательно связывая мое предложение с заинтересованностью Вершигоры.
— А ты думал! — весело откликаюсь, гася окурок в пепельнице.
Действительно, смешно. Можно подумать, у меня нет других задач, кроме как помогать Вершигоре. Но если Олег и подобное рассуждение взял в качестве аргумента, дабы согласиться со щекотливым предложением, скромный человек вроде меня возражать не будет.
Правильно, не след господину генералу самолично обращаться к менту, некогда повстречавшемуся на его длинной служебной дистанции. Тем более, сегодня между майором Саенко и генералом Вершигорой дистанция куда больше. Вот и заявился я. Естественно, в качестве заинтересованного лица, готового платить, причем здесь генерал? Ни при чем. При всем при том, Саенко может продолжать считать себя честным ментом. Разве он будет способствовать уничтожению репутации хорошего человека, а не полковника Нестеренко, которому сам дал весьма распространенную в нашей стране характеристику? Ну а то, что я, как всегда, решаю сразу несколько задач — так это ничего особенного, обычный стиль работы.
— Чего от меня требуется? — спросил майор.
— Буквально несколько архивных документов. Скажем, рапорта, подписанные Нестеренко по итогам работы разведывательно-аналитической информационно-поисковой...
— Постой, — перебил меня честный мент. — Это же документы... Они все под грифом «Секретно».
— Да, но, понимаешь, иначе нам этого говнюка не прищучить. Да и обычный рапорт об изъятии самогонного аппарата на пятьдесят тысяч не тянет при всей моей симпатии к тебе и Вале. Жинка у тебя просто чудо, мне бы такую.
— Так ты же женат! — почти трезвым голосом сказал Олег и хлопнул меня ладонью по коленке.
— Вот именно! — выношу сам себе глубокие соболезнования.
— Не знаю... Получится ли? — с надеждой посмотрел на меня майор, словно дожидаясь, как, подскочив со стула, я начну торжественно обещать шарить по всяким хранилищам вместе с ним. Зачем? Каждый сам зарабатывает свой хлеб, у меня забот по поводу другого хранилища хватает.
— Попробуй, должно получиться. Ты ведь парень умный, — говорю я и достаю из кармана свернутые в тугую трубку, перехваченные резинкой банкноты зеленого цвета.
Сорвав резинку, рассыпаю на столе перед честным ментом двести пятьдесят стодолларовых купюр. Это один из моих старых трюков, безотказно действующих на подавляющее большинство людей. Ну предложи, к примеру, миллион, реакция многих будет сдержанной. Слова, кто ими сейчас не сыплет; даже ко мне, еще ни разу в своей трудовой биографии не нарушившему слова, отношение останется... ну, скажем, теплым. Однако когда требуется не эта теплота расположения к собеседнику, а горячее желание приступить к работе немедленно, вместо призрачного миллиона лучше предъявить реальные несколько тысяч, и подобный пейзаж подействует куда надежнее любых слов. Мне в этом приходилось убеждаться не раз. И не два.
— Здесь двадцать пять тысяч, — глухо сказал я. — Аванс. Остальные — после окончания работы. Только прошу тебя, не тяни. Времени мало. Я и так здесь задержался, а дома полно дел. Да и, сам понимаешь, эти документы нужны другим людям.
Взгляд честного мента прикипел к купюрам, как будто они были намазаны японским суперцементом. Он уже не думает о сложности моей просьбы, а прикидывает, как порадует Валю. Того глядишь, кроме Петровки хозяйкины лотки смогут развернуться на бескрайних просторах лежащей по соседству Ивановки. И пойдет небывало крутой бизнес, только держись, успевай пальцы слюнявить, подсчитывая навар. Если Валя так радовалась появлению вместе с гостем трех тысяч долларов, то от такой суммы, боюсь, она от избытка чувств станет в меня целиком корову запихивать, приготовив на закуску стадо копченых свиней.
— Попытка не пытка! — уговорил сам себя Саенко. — Только, если не получится, ты не обижайся.
— Получится, —твердо сказал я. —Что бы у такого мужика, как ты, не получилось? Не поверю. И никто не поверит. А обижаться... Знаешь, у одного моего знакомого, тоже из органов, есть любимая поговорка: «На обиженных воду возят».
— Твой знакомый... Он, часом, не генерал? — с лукавинкой спросил майор.
— Генерал-полковник, — уточнил я. — С твоим министром работает. Только портфель за ним не носит. Не повезло человеку, можно сказать.
Майор Саенко рассмеялся. Не было в его смехе обычной пьяной придури хорошо поддатого мужика, хотя качнулся честный мент, провожая меня до двери, но умеет он быстро отходить от водки, не хуже гостя. По крайней мере, пусть в органах не довелось служить, все равно закалка при употреблении у меня соответствующая.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Впервые за время пребывания в Косятине я на полную катушку использовал блага цивилизации. Нужно все-таки уметь радоваться жизни и ловить момент, пока это возможно. Вот отчего с началом плановой подачи электроэнергии включаю «Электрон» и терпеливо жду, пока он нагреется, надеясь, что это произойдет до очередного отключения электричества.
После ужина, которым откармливала до заворота кишок бизнес-вумен Валя, ни о каком полноценном отдыхе не может быть и речи. Заснуть на чересчур плотный желудок — подобный подвиг явно не по моим силам. Вот отчего пришлось убивать время, наслаждаясь роскошной юмористической передачей.
Нет, это не «Розыгрыш», регулярно скакавший по сетке дециметровых каналов Южноморска, как ворона по гнезду. В Косятине нравы простые, в том числе и в вопросах развития телевидения. Щелкай переключателем «Электрона» хоть до посинения — весь выбор ограничивается двумя программами. В творческом соревновании между юмористической передачей и интервью с мужиком, чья морда еле умещалась на экране телевизора, с моей точки зрения, победил юмор. Мужика показывали чересчур крупным планом, у меня сразу стали возникать кое-какие ассоциации благодаря слегка постанывающему желудку. Уж очень его ряха напоминала главное украшение одного из блюд за недавним ужином, правда, без нарезанного лимончика у пятачка, но все-таки.
