Правда, в парламенте по-прежнему заседает человек триста, но не это главное, а закон. Кто хочет пусть как всегда платит, но официально, прямиком в доходную часть бюджета. Исключительно ту сумму, которую собирается потратить во время предвыборной кампании на плакаты, листовки, эфирное время, электорат, рекламные ролики, собственную команду и прочая, вплоть до разных избиркомов. Такая сумма получилась! В один год с долгами расплевались и зажили счастливо. А потому было решено проводить запись в депутаты раз в два года для окончательного прорыва в экономические лидеры планеты. Нет, не зря мы выбрали свой и только свой путь процветания, придя в конце концов к тому, до чего ваши азиатские тигры и европейские союзы никогда бы не додумались.
Вот почему наши пенсионеры перестали помирать от социальной защиты и прут отдыхать за границу толпами, не такими малочисленными, как ваши. А места стариков на паперти и у наполненных невиданным изобилием мусорных баков заняли чиновники. Кто ж им будет давать взятки при таком-то числе народных избранников? Депутаты теперь сами себе чего хочешь разрешают, интересы чиновников совсем не хотят учитывать.
Мусорные баки — они больше для порядка; и без помоек есть пункты раздачи материальных благ, но не для приговоренных чиновников. Они просто обязаны ковыряться в баках, чтобы максимально ощутить реальную отдачу от заботы о стране.
На одном из таких баков я увидел крылатую тварь с огромными когтями, зорко следящую за тем, чтобы никто из посторонних не смел приблизиться к этой новоявленной сокровищнице гипербореев. Теперь, в отличие от прочих граждан, только их из страны и не выпускают. Так что вместо украденных миллиардов, спрятанных за рубежом, приходится довольствоваться старинными привилегиями в виде персональных пенсий. Да и то эти тридцать долларов выплачивают столь регулярно, чтобы гипербореи почаще наведывались к бакам для прокорма. На каждом шагу стоят баки; страна-то донельзя богатая, к тому же аппетиты ковыряющихся в них известны с незапамятных времен, а ставшие почти декоративными фигуры грифонов помогают еще больше иссыхать от любви к родине, вызывая чувство ностальгии...
После приятных сновидений пришлось чистить зубы с утроенной энергией. У меня сложилось твердое убеждение: минувшей ночью какой-то гнусный собрат Педрилы тайком просочился в номер и отлил прямо в рот, приоткрытый от избытка чувств по поводу невиданного подъема жизненного уровня общества. А быть может, это эффект от употребления водки, настоянной на осиновых стружках, или неподдельная горечь из-за возвращения к реальности? И тер я зубы с таким ожесточением, словно намеревался вместе с гнусным запахом уничтожить собственную эмаль.
Эмоции, эмоции... Разве стоит из-за чьих-то невзгод нарываться на экстренное свидание со стоматологом? Согласно общемировой практике своя рубашка ближе к телу, а уж у нас... Здесь не то что рубашка, дубленка, подержанная иномарка, сорокаметровая жилплощадь, тут весьма отдаленная перспектива вышестоящего кресла вызывают в своем любимом теле нестерпимый зуд, ради которого переть вперед по трупам становится делом всей жизни и государственной важности. А значит, мне нужно соответствовать лучшим представителям общества, прекратить самобичевание с помощью зубной щетки и дать выход накопившимся эмоциям.
Выход был найден благодаря одному из тех, кому я всем был обязан до начала девяностых годов. Конкретно — ветерану Чекушину, добравшемуся до своей «Волги». Правда, сам Филипп Евсеевич отчего-то молчал. По крайней мере, в мой номер с наглухо задраенными окнами его голос не доносился. Зато старенькая «Волга» была под стать своему хозяину. Ее износившийся двигатель гремел, урчал, визжал, а когда ветеран принялся колдовать с тросиком газа, мотор издал чуть ли не предсмертный вопль, окончательно и бесповоротно расшугав стаю ворон с близлежащих деревьев.
Во время концерта за окном во мне вспыхнуло острое желание продолжить курс радонового лечения. В гордом одиночестве, без дополнительных мечтаний о погружении в санаторную ванну с Красной Шапочкой или и без того затрахавшей меня несчитанными калориями бизнес-вумен Валей.
Этот дерзновенный план чуть было не претворился в жизнь, однако стоило завершить зарядку, как ветеран Чекушин прекратил издеваться над своей железной ровесницей и умчался куда-то со страшной скоростью тридцать километров в час. До меня сразу дошло: курс санаторного лечения можно отложить на пару часов, тем более, пресловутые калории усиленно нуждались в достойном ужина выходе. Вот отчего, прокравшись по коридору с видом заправского шпиона, я все-таки сумел пробудить ото сна сказочную девушку. Не скажу, что Алена проявила крайнее недовольство из-за столь раннего визита. Как уже удалось убедиться — гостеприимство является отличительной чертой всех Чекушиных. Однако на сей раз вместо теоретических рассуждений по поводу европейских болтов и славянских балт мне пришлось практически доказывать свои весьма глубокие, если не сказать больше, познания в древнем искусстве Востока.
Особо опасаться неожиданного вторжения нам не приходилось, хотя дедовскую кровать мы не рискнули оккупировать. Даже если отставной воин Чекушин прибудет не совсем вовремя, двигатель его четырехколесного скакуна возвестит об этом куда громче лошадиного ржания на скотобойне. По этой причине я, не торопясь, повышал общеобразовательный уровень подрастающего поколения, щедро делясь богатым жизненным опытом по разделу искусства пресловутых восточных единоборств.
Никаких «когтей тигра» и «укусов змеи», наскоро усвоенных расплодившимися почему-то именно у нас тибетскими бойцами и прочими доморощенными сенсеями, обвешивающими поясами любого цвета всех, кто, согласно законам рынка, способен платить за пополнение гардероба. Я-то знаю: приобретенными в течение года высочайшими спортивными навыками ученики сенсеев поголовно заслуживают исключительно черных поясов. Несколько заученных приемов поднимают самомнение дилетантов до небес, а к трауру все-таки нужно готовиться загодя.
Зато у нас с Красной Шапочкой восточные единоборства носят более мирный характер. Мы заглянули в «зияющий грот», попробовали на вкус «расплавленный бамбук» и растворились в «сорванной плотине». А уже потом, когда приобщение к заветным тайнам природы постепенно подходило к апогею, мы окончательно слились с ней в единое целое, плавно перейдя от флоры к фауне, от «лотоса» к «прыгающему белому тигру», «гарцующей дикой лошади» и даже «ослику в третью луну весны», несмотря на снег за окном. И, наконец, завершили это таинство «вороном», быть может, и оттого, что с недавних времен я отношу себя к данной птичьей породе. Аленушка сама напомнила об этом, спросив:
— Почему ты меня называешь Красной Шапочкой?
— Я ведь сказочник, — отвечаю вполне откровенно, поглядывая в окно из-за возможного вторжения дедушки на территорию «Метелицы».
— А как мне тебя называть? — слегка капризным тоном протянула девушка.
— Вороном, если хочешь. Белым вороном.
— Это кличка?
— Ну что ты, Аленушка? Я оригинален до такой степени, что даже клички не имею.
— А кто же тогда тебя так зовет? — полюбопытствовала Красная Шапочка, извлекая свое белье из-под подушки.
