— Так о чем говорить будем? — спрашиваю Маркушевского, отведя его в сторонку. — И так все ясно.
— Предупреждаю вас со всей ответственностью, — отчего-то закипятился на морозе Маркушевский, — я не собираюсь скрывать от своего руководства ту роль, которую вы сыграли в этом деле.
«А, так ты еще и на нервы действуешь», — подумал я и зычно гаркнул:
— Сережа, одежду мне. Быстро! Пока я здесь не околел...
Рябов вылетал из машины, снимая на ходу пуховик, когда я гораздо тише закончил фразу:
— ...От нудностей господина следователя.
Вот уж не ожидал, что обтянувшая кости кожа может багроветь. Сережа накинул на мои плечи куртку, и я бросил ему, не оборачиваясь:
— Возвращайся в машину, простудишься.
После этого демарша Маркушевский наверняка смог понять, что он несколько поспешил с выводами о моей роли в его расследовании. Я решил не акцентировать внимание на его просчете, отдав Сереже еще какую-то команду, а перевел разговор в более спокойное русло:
— Какая роль, Дмитрий Леонидович? Я — человек скромный. Как положено, скажем так, бойцу невидимого фронта. И прекратите, пожалуйста, глазеть на мои руки, вы что, канатов никогда не видели? Понимаю, вид трупов и крови вас уже не возбуждает, к ним попривыкли...
— Я не привык разговаривать в таком тоне, — оборвал меня Маркушевский.
— Да, — печально качаю головой, — слава портит человека. Такое дело раскрыли. Убийства, коррупция, банду уничтожили... Загордились, да, Дмитрий Леонидович? С простым человеком сквозь зубы говорите.
— Прекратите! — в голосе Маркушевского пробилась истерическая нотка. — Вам мало того...
Взгляд у меня какой-то особенный. Стоит пристально посмотреть на человека, так он почему-то осекается даже во время бурной речи. Маркушевский не составил исключения, когда я одарил его пламенным взором, заставившим почувствовать жар в крови на морозе. Все оттого, что привык помогать людям. Небось в своем пальтишке на рыбьем меху господин следователь успел продрогнуть. Что может выручить его стынущие на холоде кости? Только отменная шуба или мой добрый взгляд. Но где мне раздобыть шубу, разве что побрести за ней на большую дорогу.
Большая дорога, ведущая сквозь лес, была пуста, недавно активное движение автотранспорта прекратилось, похоже, надолго. Да и откуда взяться автомобилям в столь ранний час на трассе, соединяющей город Косятин с не менее знаменитой на весь мир Петровкой?
Оттого пришлось снова помочь следователю Маркушевскому, заставить его поверить в свои силы.
— Меня здесь вообще не было, Дмитрий Леонидович. Соколятам как бы невзначай обмолвитесь... — говорю чуть ли не отеческим голосом. — Они ребята ушлые, понимают, что такое секретная операция. Вдобавок уничтожение банды — их заслуга. Так что здесь проблем нет.
— А в остальном? —спросил Маркушевский, окончательно поняв: наша встреча проходит не в служебном кабинете, а разговор ранним утром — далеко не допрос, где он привык чувствовать себя полным хозяином положения.
— А в остальном... — чуть было не добавил я: «прекрасная маркиза», но вовремя сдержался, — все еще проще. Факты коррупции имеются, показания задержанного их подтвердят. Мне искренне жаль начальника райотдела. Областное руководство тоже несет ответственность...
— Вы это прекратите, — твердо оборвал меня Маркушевский.
Бедолага, он решил — я предлагаю копнуть выше. Намекнул, что райотдел плохо поздравлял областное начальство на Новый год, Рождество и остальные праздничные дни, по числу которых мы уверенно лидируем на планете, не говоря уже о днях рождения не только руководства, но и его домочадцев.
— Несет ответственность, — упрямо повторяю и, чтобы Маркушевский снова не возбудился, поясняю: — Он уже в начальниках шестой год. Согласно установке министерства, больше пяти лет на одном месте начальника райотдела держать нельзя.
— Да, конечно, — впервые поддержал меня Маркушевский. — Небольшой просчет имел место.
— Но кто будет акцентировать на нем внимание после такого блестящего результата расследования? — окончательно успокаиваю Маркушевского. — Неполное служебное соответствие?
— Это не нам решать, — наверное, Маркушевский подумал: мне больше нечем заняться, как работать не только за него, но и за зама по кадрам начальника областного управления.
— Вот именно. Зато именно вы, не поверив во всю эту липу с серийным убийцей, вычислили настоящего преступника, пустившего пулю в администратора отеля.
— Этот, — брезгливо посмотрел в сторону Васьки Маркушевский. — Но доказательства косвенные. В прежние времена...
— ...Было легче, кто спорит. Однако...
— ...Однако он бывший сотрудник органов. Вы представляете...
— Представляю, Дмитрий Леонидович. Но от обвинений в рэкете он не сможет отвертеться при большом желании. Следовательно, факты коррупции... Да, помешались все на этой коррупции, вы, наверное, единственный в стране, кто доведет дело до конца.
— Вы снова начинаете... — принялся воспитывать меня Маркушевский, однако я решительно оборвал его:
— Ну что вы, господин следователь? Сколько их было, этих громких заявлений? Вон одного из многих бывших премьеров как обвиняли! Два года орали: он украл двадцать пять миллионов долларов и спрятался в Израиле. Премьер в отставке через границу оправдывался. Говорил: я ничего не крал, а опасаюсь за свою жизнь. Потом вдруг вернулся в страну, стал заседать в Верховном Совете, и уже никто не орет, что он украл хоть копейку.
— Оставим это, — не грубо прервал меня, а предложил мягким голосом следователь. — Факт убийства будет подтвержден свидетельскими показаниями?
— Мы не в Америке, Дмитрий Леонидович. Это там частные детективы... К тому же подозреваемый чистосердечно признается. Только если он вам начнет лепить горбатого, как отомстил за смерть своего хозяина, вы ему не особенно верьте. Дмитрий Леонидович, давайте поступим так. Вы прибыли сюда, не дав мне закончить один интересный разговор...
— Хорошо, — Маркушевский быстро понял, куда я клоню. — Только побыстрее, пожалуйста. Скоро прибудет бригада.
При слове «бригада» я невольно улыбнулся. Бригада Будяка, следственная бригада, хорошо, что в деле не задействована бригада трактористов.
Соколята оставили нас наедине с Васькой без особого энтузиазма. Ну какой хищноклювый будет рад, если у него отнимают добычу?
— Васисуалий, господину следователю не терпится колоть тебя на всю катушку. Только не думай, что сможешь отмазаться или дружбаны в погонах помогут. Они сами в замазке, давно причем. Кстати, от них все и пошло.
— Ну и ты иди, — спокойно заметил проникшийся самоуважением под охраной «Сокола» Василий.
— Я-то пойду, но с тобой что будет?
— Кончай. Чего ты хочешь? Говори, а я подумаю.
