В крайнем случае, ты или кто другой записали бы его чистосердечное признание: ничего не видел, ничего не слышал, света не было, дрых, как убитый неизвестно кем Усенко. Да, нарушил служебную инструкцию, но не более того. К тому же администратор тут же бы вспомнил, что он стукач, а потому имеет право на большие привилегии, нежели незначительное нарушение служебных инструкций. Тем более, подачей электроэнергии он не командует.
Но тут случилась незадача. На ваше ментовское гнездовье свалился Маркушевский. Представляю, с какой радостью Васька грохнул администратора! Что поделать, как говорится, ничего личного, Маркушевский такого свидетеля пустил бы в раскол за три минуты. Васька все равно бы убил администратора. В любом случае. В гостинице он его не грохнул по весьма прозаической причине. Представляю, сколько версий наплодилось, когда администратора нашли с пулей в затылке, какое дополнительное удовольствие поимел Васька.
Ты тоже получал удовольствие, глядя, как Маркушевский шерошит ментуру. О каких потугах по поводу спецхрана может идти речь, если сонный городок перелопачивается сверху донизу? В одном ты ошибся. Во мне. А когда понял, что я узнал о подлинном содержании хранилища, решил применить старый конторский трюк. Да, тебе точно стало не по себе, когда узнал, что охранял не спецхран, а набитую говном яму. Ну и чем после всего этого ты лучше Васьки? Между прочим, он тебя не сдаст в надежде сохранить жизнь.
— Тогда я тоже хочу спросить, — твердо сказал майор Саенко, рискуя коленом. — Чем ты лучше Васьки?
Вместо того, чтобы достойно ответить, рывком поднимаюсь из кресла и говорю на прощание:
— Живи счастливо, чучело Грифона, охраняющее тени несметных сокровищ. Подойди к окну. Хорошо. Я сейчас уйду, но провожать меня не нужно. Потому что стоит тебе сделать малейшее движение, пока машины не отъедут, как из темноты примчится пуля. Снайпер у меня отменный, когда-то в вашей системе пахал. В штате, между прочим.
— Почему ты сохраняешь мне жизнь? — глухо спросил Грифон, становясь у окна с раздвинутыми занавесками.
Погасив сигарету, я невольно улыбнулся: несколько минут назад кое-кто утверждал, как мне страшно переть против конторы. Теперь Грифон так не думает.
— Майор, ты потерял право задавать мне вопросы. Тем не менее... Быть может, я заинтересован, чтобы ты продолжал свою нелегкую службу хранителя несметных сокровищ.
Спустившись вниз, я сердечно поблагодарил хозяйку за радушный прием и прошел через двор, сопровождаемый подобием марша «Прощание славянки» в исполнении кавказца. «Прощай, Косятин, — подумал я, перед тем как влезть в «Лендровер», — и спасибо тебе. За путешествие в страну легенд, лечение радоном и возможность проверить, чего я стою на этой земле».
Машина понеслась по заснеженной трассе. Стоило склонить голову к плечу Рябова, как накопившаяся усталость последних дней заставила смежить веки. Мне не снились ни растерявший свое величие Грифон, ни убийца Васька, ни Решетняк, которому улыбнулась удача заработать на квартиру детям с помощью доброго волшебника Рябова. И даже Красная Шапочка с ее доблестным дедушкой тоже не пришли ко мне во сне, навсегда оставшись где-то уже в прожитом. Очень многим взрослым ночь дарит разнообразные сказки, именуемые сновидениями, но мне их вполне хватает в реальной жизни.
Быть может, потому во время отдыха в окутавшем теплом джипе откуда-то из недр подсознания пришло изображение берсерка с огромным топором, в увенчанном рогами шлеме, забрызганного с ног до головы кровью поверженных врагов. Я пытался разглядеть его лицо, но не сумел...
— Подъем, приехали, — донесся издалека тихий голос Рябова, и видение исчезло до того, как я не без труда раскрыл глаза.
— Ничего, дома доспишь, — высказал сочувствие Рябов. — Заслужил, можно сказать, кратковременный отдых. В отличие от меня.
— Правильно мыслишь, Сережка. Мы примчались домой среди ночи исключительно ради заботы о будущем страны в лице господина губернатора.
— Он это оценит. Как требуется, — поддержал меня коммерческий директор с явным воодушевлением.
— И Вершигора тоже, — высказываю дельную мысль, лишь бы Сережа прекратил резвиться.
— Ты по-прежнему хочешь?..
— Да, Рябов. Но не переживай, мы ведь никогда никого не подставляли.
— Да? А каким образом секретные документы выплыли на свет Божий? Да еще в самое подходящее время?
— Что тут такого? Обычная схема. Все уже успели привыкнуть к тому, что утечка подобной информации происходит именно в то время, на которое намекаешь ты. Однако мы не будем прибегать к самому дешевому и распространенному трюку: секретные материалы кто-то подбросил известному своей независимостью журналисту...
— Хочешь засветить, что источник — майор милиции Саенко? Представляешь...
— Представляю! Нет, конечно. Кроме того, я дал слово — имя майора Саенко останется в тайне. Ты, конечно, можешь возразить: после всего случившегося я имею полное право его нарушить, но... Знаешь, думаю, удача мне сопутствует только потому, что я еще ни разу не нарушил данного слова. И всегда говорю правду. А потому кражу секретных документов совершил вовсе не майор милиции Олег Валентинович Саенко, а агент Комитета государственной безопасности Грифон.
— Между прочим, КГБ уже не существует... —- начал старую песню Рябов.
— ...А все его агенты прекратили свою бурную деятельность, — продолжил я. — В том, что Саенко был завербован до развала Союза, сомнений быть не может. Слушай, Рябов, при большом желании Грифона сегодня можно выставить шпионом, тем более, данные по спецхрану поступили из бывшей столицы нашей бывшей родины.
Рябов о чем-то задумался и чуть ли не с грустью заметил:
— На такую глупость они не согласятся. Но ты и без того доволен, да? Все-таки удалось выстроить схему, когда господин губернатор получит поддержку. Вместе с реальной помощью от тех, кто вне политики. Мы по-прежнему останемся в стороне. Вершигора имеет повод сожрать полковника Нестеренко. Но разве для тебя это главное? Нет!
— Правильно, Сережа, для меня главное — та самая безопасность, о которой ты не устаешь твердить годами. Главное, не забудь рассказать Вершигоре байку. Стоит мент на берегу реки, на дне которой находится машина с останками очередного коммерсанта...
— Кончай эти рассуждения, — чуть ли не возмущается Рябов. — Мало того, что решил органы между собой стравить...
— Исключительно в целях безопасности. Если они сцепятся между собой, кто станет обращать на нас пристальное внимание? Жаль, после всего случившегося нельзя поблагодарить господина Осипова. Ну да ладно, слушай дальше. Стоит, значит, Вершигора...
— Нет, — твердо говорит Рябов, — только мент. Безымянный. Нам еще с генералом работать.
— Пусть так, — соглашаюсь без особого энтузиазма. — На берегу реки стоит не Вершигора, но все равно мент. Но не просто мусор, а депутат. Народный! Никакого трупа на дне реки, его раки давно съели. По течению плывет кусок говна и кричит генералу, то есть менту: «Привет, коллега!». А тот возмущается: «Какой я тебе коллега?». Как какой, это говно, в свою очередь, удивляется, мы же оба из внутренних органов!
