Целую минуту все молчали, пытаясь осмыслить услышанное.
– Я в это не верю. – Голос инспектора Мерча нарушил воцарившуюся тишину. – Как пить дать, сэр, не верю.
Лэнгдон повернулся к нему.
– Ну что же вы так, друг мой! Так ведь нельзя, знаете ли, нельзя. Я полагал, что слóва порядочного джентльмена будет достаточно. Есть ли у вас причины усомниться в моих показаниях? Нет? Что ж, благодарю. – Улыбка не сходила с его губ.
– Почему же он рассказал вам обо всем этом? – осведомился доктор Фелл.
– Это связано с историей, которую сегодня уже упомянул инспектор Мерч. Помните, инспектор нашел в кабинете мистера Деппинга весьма гневные письма от мистера Дж. Р. Берка? Мистер Деппинг вложил много денег в фирму мистера Берка. Когда мистер Деппинг решил покинуть Англию, он потребовал вернуть ему деньги. То был странный и весьма внезапный поворот, однако же, как вы помните, мистер Деппинг никогда не был деловым человеком. Вы же слышали, что рассказал нам мистер Берк. Если бы Деппинг забрал вложенные деньги, то это создало бы определенные неудобства, и представлялось нежелательным, более того, даже невозможным позволить такое прямо сейчас, учитывая, что мистер Деппинг никого не предупредил заранее. Кроме того, как я отметил, то было весьма удачное вложение.
– К какому же решению он пришел?
– О, все уладилось наилучшим образом. Мистер Деппинг согласился оставить свое вложение. Да позволено мне будет так выразиться, мистер Деппинг был человеком мудрым, хотя и несколько безответственным.
– У вас есть какие-то предположения касательно причин его смерти? – без обиняков спросил доктор Фелл.
– О! К сожалению, нет. Могу лишь сказать, что это ужасно. Я потрясен до глубины души. Кроме того, – глаза адвоката сузились, в его голосе вновь прозвучали вкрадчивые нотки, – едва ли вы можете ожидать, что я выскажу свое мнение – как частного лица и как профессионала – до того, как получу возможность проконсультироваться с другим моим клиентом, мистером Треверсом.
– Ну хорошо. – Доктор Фелл поднялся, отдуваясь. – Хорошо. Это справедливое требование. Инспектор, прошу вас, пригласите сюда Луи Спинелли.
Воцарилась тишина. Очевидно, Лэнгдон такого не ожидал. Пальцы с наманикюренными ногтями потянулись к губе, точно пытаясь закрыть рот, все тело адвоката напряглось, он внимательно следил за инспектором. Мерч подошел к окну, выглянул за штору и что-то негромко произнес.
– Гхм. Кстати, – отметил доктор, – вероятно, вам будет интересно узнать, что Спинелли готов сотрудничать с нами. Полагаю, он не очень-то доволен вашими услугами, мистер Лэнгдон. Если мы пойдем ему навстречу…
Мерч отвернулся от окна, и вскоре в комнату в сопровождении констебля вошел Спинелли. То был худощавый и жилистый человек с широким вытянутым лицом, слабо выраженным подбородком и беспечным взглядом. Хью Донован сразу понял, почему все его описания, в целом смутные и размытые, всегда содержали слова о «вызывающем наряде». По сути, его внешний вид был не таким уж вызывающим, но сочетание элементов – странная жестикуляция, кольцо не на том пальце, галстук сдвинут набок и закреплен в таком положении – производило неизгладимое впечатление. Поля желтовато-коричневой шляпы были слишком узкими, что придавало ее владельцу щегольской вид. Пышные баки контрастировали с тонкой ниточкой усов.
Спинелли с деланно невозмутимым видом обвел взглядом библиотеку, точно оценивая обстановку, но было заметно, что он нервничает. А главное, Хью явственно почувствовал исходивший от него слабый запах каких-то медикаментов.
– Как жизнь? – весело осведомился он, обращаясь ко всем одновременно.
Спинелли снял шляпу, пригладил волосы, разделенные безукоризненным пробором, и уставился на Лэнгдона.
– Фовлер говорил мне, что ты тот еще прощелыга, Лэнгдон. Но самую большую глупость в своей жизни я сделал тогда, когда отдал им свой паспорт. И зачем я только последовал твоему совету?
Весь вид Спинелли выражал одновременно и недовольство, и нарочитое желание понравиться своим собеседникам – странное сочетание. Голос у него был хриплым, но мягким.
Американец повернулся к доктору Феллу.
– Этот тип – мой адвокат, обратите внимание! – времени зря не терял. Я сразу понял, что влип. А потом догадался, что он сдаст меня с потрохами. «Ну конечно, покажите им ваш паспорт». Оглянуться не успеешь – а телеграммка-то уже в Вашингтоне, и где я окажусь в итоге?
– В Дартморе, – любезно ответил доктор Фелл. Он, похоже, наслаждался происходящим. – Почему он решил вас «сдать с потрохами», как вы выразились? Как вы считаете? – Он сонно покосился на Лэнгдона.
– Да ну! – Спинелли взмахнул рукой. – Выяснить это – ваше дело. Я вот хочу понять, с чего бы вам делать мне такое предложение. Я имею в виду предложение, которое сделал мне вон тот бравый парень. – Он мотнул головой в сторону инспектора Мерча. – Я предпочитаю не влипать в истории со всякими английскими легавыми, если этого можно избежать. Так и знайте.
Лэнгдон поднялся, покровительственно улыбаясь.
– Ах, право же, вы все неверно поняли, мистер Треверс. Будьте благоразумны. Для вашего же блага я советовал вам…
– А тебя, Лэнгдон, все мыслишка гнетет: «Что же ему известно?» Узнаешь, узнаешь… – перебил его Спинелли. – Так я о вашем предложении. Я вам выкладываю все, что у меня есть. За это мне не выдвигают обвинений в подделке документов и дают неделю, чтобы уехать из страны. Так?
– Не будьте идиотом! – сорвался на крик Лэнгдон, подавшись вперед.
– Что, жареным запахло? – ухмыльнулся Спинелли. – Я так и думал. «Что же ему известно?» Пораскинь мозгами, приятель.
Американец уселся напротив Лэнгдона. Настенная лампа находилась прямо над его головой, и на лице Спинелли залегли глубокие тени – под глазами, на скулах, под подбородком, зато волосы блестели, залитые светом. Поблескивали и его глаза.
И тут Спинелли, похоже, вспомнил, что ведет себя не совсем так, как полагалось бы воспитанному гостю, приехавшему из другой страны. Его манера держаться мгновенно изменилась, даже голос зазвучал иначе.
– Вы не возражаете, если я закурю? – осведомился он.
Его попытка вести себя подчеркнуто любезно провалилась, учитывая витавшие в комнате клубы сигаретного дыма. Спинелли это сразу же понял, и его это разозлило. Он закурил, картинно чиркнув спичкой.
– Так значит, вот как выглядят загородные имения в Англии. – Очевидно, это его замечание было искренним. Американец с любопытством осмотрел комнату. Казалось, он удивлен. – Не обижайтесь, но меня это разочаровывает. Во-он от той штуки, – он указал на одну из безвкусных картин с изображением Венеции, – у меня глаза кровоточат. Так-то. Вон ту подделку под Фрагонара, вон, над камином, не повесили бы у себя дома даже крестьяне в Арканзасе. Джентльмены, надеюсь, я оказался в правильном месте?
Но инспектору Мерчу было не до обсуждения картин.
