Вот теперь и домой можно.
Мы отъехали от Москвы верст на десять и догнали длинный обоз. Поравнялись, ратники мои да и холопы с подвод шапки ломают. Оказалось, Федор с воинами уже из Смолянинова возвращается.
Пожелав им добраться спокойно, мы с Глебом обогнали обоз и галопом – в имение. Хоть и с Федором Кучецким я не повидался, а все же продуктов купил, Глеба одел, с итальянским зодчим переговорил. Не зряшной поездка вышла.
Ехал я и размышлял: два обоза сегодня к вечеру прибудут, а вот жилья не хватает. Да что же это такое, только выстрою, кажется, ну – все! Однако опять мало! В конце концов, ведь не город я строю, а только имение. По жителям – село большое, деревню уж давно переросли, ан таковым его назвать пока нельзя – церкви нет. Ну, так пусть будет острогом. Звучит для современного уха не очень благозвучно, так то уж после покорения Ермаком Сибири, и даже попозже, пожалуй, острогом станут тюрьмы называть. А пока острог – деревянная крепость.
Неожиданно плечо обожгла острая боль, послышался щелчок бича. Задумался я, за дорогой следить перестал! Или расслабился: до имения-то моего верст пять осталось, почитай, дома!
Я остановил лошадь, развернулся. А уж Глеб саблей машет, отбиваясь от двух разбойников. У них тоже сабли в руках – татарские. И работают они ими неумело. А справа у обочины стоит сухощавый жилистый мужик с бичом в руке и злобно щерится. Бич из воловьих жил, длинный. Такой в умелых руках – страшное оружие, запросто кость перешибает.
Потому не стал я ближе подъезжать для сабельного удара. На мне ни кольчуги, ни шлема. Вытащил пистолет и всадил ему пулю в брюхо.
Обернулся к Глебу, может, помочь надо? Какой там! Один разбойник уже валялся в дорожной пыли, суча ногами в агонии. Второй отбивался яростно, но нить его жизни явно кончалась. Глеб замахнулся для удара, разбойник подставил свою саблю для защиты, а боярин саблю вниз увел, да и полоснул татя по шее. Вот и второй готов.
Мы осмотрелись. Никого нигде не видно. Глеб подъехал ко мне, склонился в поклоне:
– Прости, князь, проглядел татей. Поперва намеревался впереди ехать, так ведь пылью не хотел тебе досаждать.
– Не извиняйся, пустое. Эти кровопийцы могли в любой момент напасть, даже из-за спины.
Теперь Глеб скакал впереди, метрах в десяти, а я сзади.
По прибытии в Охлопково я вызвал Макара.
– Не далее как пять верст отсюда тати объявились – напали на меня. Лежат теперь в пыли порубленные; всяк увидит, кто мимо ехать будет, да поостережется. Я вот что думаю, Макар. Мы с боярином Глебом отбились, да их-то и было всего трое. Однако в имение обоз с холопами идет, а следом – с продуктами. Бери людей своих и на десять верст все прочеши, как гребнем. Встретишь татей – вешай без жалости.
– А как мне их узнать? Увижу на дороге кого – с виду, может, и недоброго, хмурого, а вдруг – то беженец идет? А если мрачность у горемыки такого – от безнадеги, а не думки черной?
– У татей оружие при себе будет – кистень, дубинка или еще что. Дороги должны быть свободными! У государя дела важнее есть, руки до охраны дорог не доходят. Так на то мы – бояре есть.
– Слушаюсь, княже!
Макар объявил сбор и буквально через несколько минут выехал из острога с ратниками, оставив в нем лишь караульных.
Вернулся Макар с воинами уже затемно, когда обоз с холопами и людьми Федора въехал в острог. Территория сразу наполнилась людьми, стало шумно.
Макар подошел ко мне:
– Твое приказание выполнил, князь!
– Успешно?
– Еще как! Шайку целую в лесу обнаружили, семь человек. Кого убили, кого повесили.
– Молодец! Потери есть?
– Обошлось.
– Давай вот что. Раз в неделю, ну, может, в десять дней, по очереди с Федором будете дороги и леса прочесывать. Тати знать должны, что тут – моя земля, и быть на ней с недобрыми намерениями смертельно опасно. Любой обоз или прохожий должен чувствовать себя на моей земле в безопасности. Разбойник – враг хуже татарина.
– Это почему же?
– Потому что нападает только на слабых, и то – со спины.
С тех пор и начали ратники регулярно патрулировать дороги, леса прочесывать. Поперва еще попадались тати, да одних быстро повывели, повесив на деревьях вдоль дороги, другие испугались неизбежного возмездия и ушли с моей земли подальше. Теперь любой из моих холопов, да и просто прохожий, не опасались за свою жизнь и добро. Спокойно стало добираться из Охлопкова в другие деревни, ходить в лес по грибы и ягоды.
Отдаленный эффект получился и вовсе неожиданным. Ходоки ко мне заявились, двое мужиков зрелого возраста. Скинули шапки, поклонились.
– Здоровья тебе, князь, и многие лета! Позволь слово молвить.
– Слушаю.
– Хотим на землях твоих поселиться. Дозволишь?
– Почему именно на моих?
– Спокойно тут, безопасно. В других местах тати проклятые все отбирают. А у нас семьи.
– Так вы что, избы поставить хотите?
– Ну да, мы так и сказали.
– Место выделить могу, но зачем мне лишняя обуза? А заниматься чем будете? На полях у меня свои холопы работают. Воздухом семьи не накормишь.
– А нам земли не надобно. Я горшки делаю да ложки режу, а он – валенки катает.
– Ну, коли на земле моей жить хотите да под защитой моей – налог мне платить будете.
– А велик ли?
– Десятина.
Мужики переглянулись:
– Согласные мы.
Мы с Василием – одним из близнецов, вернувшимся с обозом, коего я управляющим назначил, проехали к облюбованному мужиками месту. Небольшая поляна в лесу, недалеко ручей, рядом овраг. Неудобья, одним словом.
– Вот тута мы приглядели, барин. В овраге глина есть, пробовал – жирная, мне такая в самый раз.
Василий посмотрел на меня выжидающе.
Ну что же, если теперь горшки свои будут – очень хорошо. А вот другому мужику, чтоб валенки катать, шерсть овечья будет надобна, а овцами никто здесь и не занимался. «Будем на торгу шерсть покупать, а там посмотрим», – решил я.
– Согласен, по рукам.
Мужики сами за месяц сладили по избенке, затем и хозяйством обзавелись. Полезными они для деревни оказались. В имении и ложки нужны, и горшки, и валенки. Зимой в сапогах не походишь, когда снегу по колено да морозы трещат такие, что в лесу деревья ломаются.
Забегая вперед, скажу, что постепенно с моего согласия к ним присоединятся другие люди, и к весне в лесу уже будет стоять деревня о пяти домах.
После вынужденного перерыва продолжилось строительство барского дома. За остаток лета и осень итальянцы дом надстроили, вырос второй этаж. Но вскоре стройка встала – зарядили дожди, дороги развезло. А потом и зима нагрянула.
