– Скажу, все скажу!
– Ну – смотри, иначе всего остругаю. Кто такой Иван?
– Писарь в Казенном приказе.
Я так и предполагал.
– Он навел на обоз с золотом?
– Он, иуда!
– Где, в каком месте напасть думали?
– За Ярославлем, на вологодском тракте; там место удобное есть – дорога в гору идет, обоз ход сбавит.
– Когда обоз?
– Через седмицу ровно.
– А чего Иван сам обоз грабить не хочет?
– Людей у него мало, десяток только.
– Где встречаться должны?
– Как обоз в гору подниматься будет, мы напасть должны, а Иван со своими людьми на обоз сзади нападет. Он за обозом из самой Москвы ехать должен. Мало ли – вдруг планы изменятся у стрельцов.
В основном план прост и понятен.
– Твои люди где?
– Самоха и эти двое.
Я резанул его ножом по подбородку, брызнула кровь.
– Я же просил правду говорить. С этими тремя обоз с охраной не взять. У тебя еще два десятка быть должно. Где они?
Сзади раздался щелчок. Я слишком хорошо знал этот звук и мгновенно упал на бок. Громыхнул выстрел.
– Ах ты, сука! – Федор выбил пистолет из руки Самохи.
Когда мы отвлеклись на Серафима, Самоха вытащил из-за пазухи пистолет и выстрелил мне в спину. Только щелчок взводимого курка смог меня упредить. Руку-то искалеченную ему Федька перетянул ремнем, но не связал, вот он и решил воспользоваться моментом, пока на него никто не смотрит.
Обозленный Федор стал пинать сапогами Самоху.
– Тать паршивый! В спину! Убью!
– Остановись, Федор, допросить его надо!
Я хотел продолжить допрос Серафима, повернулся и обомлел – тот лежал на дороге навзничь, а вместо лица у него была кровавая мешанина из костей. Вместо меня Самоха угодил в лицо Серафиму. Со столь близкого расстояния свинцовая пуля просто разворотила кости.
Наука мне и Федору – не поворачивайся к живому врагу спиной. Мы сочли, что он ранен и слаб, и лишь случайность или чудо спасли меня от неминуемой смерти.
– Хозяин твой уже много рассказать успел.
– Сука он! Сволочь продажная! Ничего не скажу!
– Это мы сейчас посмотрим.
Я приказал Федору:
– Разведи костер.
Федор подобрал топор, с которым на меня бросался Серафим, срубил несколько веток и сложил их шалашиком. Наколол ножом лучину, поджег.
Сначала нехотя, а потом все живее огонь стал лизать ветки.
Я сунул нож в огонь.
– Эй, барин, ты чего удумал? – спросил Самоха севшим голосом.
– А вот как докрасна лезвие накалю, так глаза тебе им и достану.
– Нет, не надо, не хочу! – завыл Самоха.
– Тогда говори.
– Все скажу. Черт с ним, с Серафимом, все равно сдох.
– Где остальные люди?
– В разных местах проживают. В моем селе их больше нет. – Самоха мотнул головой в сторону убитых пищальников.
– Где еще и кто?
– Всех не знаю. За Ярославлем деревенька Ясенево есть, там Гаврила лысый, под ним – пять человек. От Ясенева на Вологду верст десять – сельцо Красный Яр, Горбун там. Звать как, не знаю, у него – тоже пяток мужиков. Все жестокие, злые, ребенка не пощадят. В Ярославле самом, возле церкви Святого Дамиана…
Голос Самохи стал тише, неразборчивее, он закатил глаза и смолк.
– Эй, Самоха, очнись! – я тряхнул его за плечо.
Куда там! Я взял его за руку – пульса нет. И этот мертвяк!
– Давай-ка, Федя, сбросим их с дороги да снежком присыплем. Хоронить – много чести.
Мы забросили трупы подальше от дороги и слегка присыпали снегом.
– Что делать будем?
– Для начала лошадь и сани на постоялый двор вернем.
– Ага, и лошадей этих разбойников туда же, они им уже не нужны.
По следам на снегу мы отыскали лошадь Серафима и с санями – лошадь Самохи, вывели их на дорогу. Чего животине в лесу мерзнуть да от голода мучиться?
Потом развернули сани и двинулись в село.
– Эй, хозяин, принимай! Лошадь твою с санями возвертаем в целости и сохранности – с прибытком даже.
Мы загнали во двор самохинскую лошадь и сани. Увидев их, хозяин сразу понял, кому они принадлежали, и слегка побледнел.
– А Самоха где?
– С архангелом Петром беседует, наверное.
Хозяин осуждающе покачал головой.
– За что ж вы его так?
– Из кустов он по боярину стрелял, – пояснил Федор, – вот и поплатился.
Мы поехали по дороге назад, захватив с собой лошадь Серафима. Лошадь верховая, не тягловая, самим сгодится. Пока от самой Москвы за ним гнались, поняли – лошадь хоть и не арабских кровей, но ходкая и выносливая.
– Куда теперь? – спросил Федор.
– Пока к Ярославлю, а там думать будем.
Глава 10
Я трясся на коне и размышлял. Найти названных Самохой людей вполне можно. А дальше что? Арестовать или казнить их нельзя – улик нет, оба свидетеля мертвы. Да и полномочий таких у меня нет. Стало быть, и людей искать – пустая трата сил и времени. А вот Ивана с его бандой прищучить вполне можно.
Через шесть дней обоз уже должен быть у горы. Про то, что Самоха и Серафим мертвы, Иван никак знать не может, поэтому будет за обозом следовать и выжидать, когда на ценный груз нападение произойдет, чтобы коварно ударить в тыл стрельцам. А вот что сделать надо. Перехватить обоз и переговорить со старшим; если он – мужик головастый, то суть сразу поймет. И потом устроить пальбу и имитацию нападения на горе, а как Иван с бандой подоспеет, всеми силами обрушиться на него.
– Вот что, Федор, скачи в Вологду, домой. Коня вот трофейного бери в запасные. Возьми десяток свой, Василию передай – я велел. И будь с ними на горке, что Серафим описал, не позднее чем через шесть дней. Успеешь?
– Если очень надо – постараюсь обернуться.
– Успеха!
Федор намотал на руку уздцы Серафимовой лошади, хлестанул своего коня и исчез в клубах снежной пыли.
А мне-то что теперь торопиться? Обоз должен пройти Ярославль не раньше чем через два дня.
Я в одиночестве прибыл в старинный русский город. Остановившись на постоялом дворе, отъедался, согревался и отсыпался. Поскольку выезд из города на Вологду был только один, я весь следующий день – с утра до вечера – проторчал там, но все впустую: обоза не было. И только на вторые сутки утром увидел выползающий с боковой улицы обоз – четверо саней и два десятка стрельцов охраны.
