Я старался не выдать своего присутствия – едва дышал, но то ли шевельнулся неосторожно, то ли еще что, только рыжий повернул в мою сторону голову. И тут от него так пахнуло чесноком и еще чем-то резким, что я с трудом сдержался, чтобы не чихнуть. Надо уходить – спалюсь. А допрежь по дому его пройдусь.
Я вышел из комнаты так же, как и зашел, легко, прошел по первому этажу. Пока ничего интересного – трапезная, людская, кухня. Слуги занимались своими обычными делами, не подозревая о моем присутствии. Только жирный кот, крутившийся на кухне под ногами кухарки, почувствовал мое вторжение на его территорию, сузил зрачки, распушил хвост и зашипел, но я благоразумно ретировался.
Поднялся на второй этаж. Спальня, детская, еще спальня, светлица. О! Похоже, нечто вроде кабинета. Стол, стул, шкаф, окованный сундук в углу. Поглядим-ка, что в сундуке.
Я отжал ножом крышку сундука, щелкнул запор. Откинув крышку, увидел свернутые в трубочку документы. Так, посмотрим. Указ государев о даровании земли. Сунул себе за отворот кафтана. А здесь что? Расписки – одна, вторая – должники написали. Сунул их к дарственной. Дома разберусь. Рядом с документами – мешочек кожаный. На ощупь – монеты. Отправил и его за пазуху. Сила боярина и в деньгах тоже. Вот и лишу его толики денег, тем более что он мне немалый ущерб нанес. Мне нисколько не было неудобно, стыдно или неловко. Не зная меня, не имея от меня обид, он чинил мне одни неприятности. Ну так теперь получи их в умноженном количестве!
Я прикрыл крышку сундука. Пора уходить, не приведи Господь – действие порошка закончится, а я еще здесь, в самом логове неприятеля!
Спустившись вниз, я беспрепятственно вышел во двор, а затем прошел сквозь бревенчатый забор и оказался на улице. Фу! Обошлось. Не зря сходил, узнал ближайшие планы боярина и хотя бы частично возместил ущерб.
Дошел до леса и направился в Охлопково. И подходил уже, как вдруг остановился. Меня охватило сомнение: я сейчас видим или нет? Вот будет неприятность, когда в деревню к себе заявлюсь да распоряжения отдавать стану: меня не видно, а голос есть. Дияволом сочтут, паника в деревне начнется.
Я нашел ручеек, наклонился. Отражение есть, только блеклое какое-то. Придется немного подождать.
Я улегся в траву и начал читать расписки. Интересно! Купец Шмаков дает боярину Никифорову в долг на один год сто рублей серебром. Надо сохранить. Боярыня Куракина взяла в долг у боярина Никифорова двадцать рублей серебром. Тоже сохраню. Как знать, может, пригодятся.
Я чуть не уснул, даже придремывать стал, когда рядом послышались голоса. Я поднял голову – мимо шли с покоса мои крестьяне с косами и вилами на плечах. Видимо, меня заметили: холопы остановились, опустили инструменты на землю и, стянув шапки, поклонились мне в пояс.
– Здравствуй, князь!
– И вам доброго дня. Откуда идете?
– На Семеновом поле были, рожь жали, снопы ставили.
– Молодцы, идите себе.
Холопы пошли дальше, однако пару раз все-таки обернулись. Конечно, непонятно им – чего князь разлегся на траве да один? Стало быть, меня уже видно, и можно смело возвращаться в деревню.
В избе своей я оставил бумаги и мешочек с монетами, позвал Федьку.
– Вот что, Федор. На каждое поле, где покошено, по два-три человека с пищалями отправь. Пусть сидят скрытно, не разговаривают. Люди Никифоровы стога ночью пожечь хотят.
– Ты гляди, что замышляют!
– Как услышат посторонних – пусть стреляют. А уж утром разберемся. Крестьяне ночью спят, по полям бродить не будут. Только ратников предупреди, чтобы не ходили где не надо, а то еще свои же и подстрелят.
– А как же избы? На все у меня людей не хватит.
– Сегодня в деревне не оставляй никого, весь десяток – на полях должен быть. И зови Макара!
– Как скажешь, князь! – подивился Федька, однако спорить не стал и пошел за Макаром.
Подошедшему Макару я дал распоряжение сегодня не спать, охранять избы на всякий случай. Настала очередь Макара удивляться:
– Так ратники же теперь здесь есть?
– У них сегодня ночью другое дело будет.
Макар пожал плечами, однако перечить не стал.
Сам я улегся спать на перину в одежде, только сапоги снял да пояс с оружием. И уже проваливался в сон, когда в ночной тишине отдаленно громыхнули два выстрела, потом еще.
Вот черт, выспаться не дадут!
Я обулся, опоясался ремнем с саблей, заткнул за пояс пистолет. Вышел на улицу. Тихо в деревне, только псы заходятся в остервенелом лае. Издалека топот копыт – ближе, ближе. Вот и сами всадники.
Первым с коня соскочил Федор.
– Княже, злодеи сено пожечь хотели, да мы помешали. Эй, кто там? Захваченных ко князю.
Ратники, что стояли за Федором, стянули с коней холопов. Ого! Трое!
Федор, видя мое удивление, добавил:
– Это еще не все. Смердов привезли, а убитых – чуть позже, их на лошадей грузят.
– Дайте огня!
Мне принесли факел. Я поднес его поближе к лицам пленных. Рыжий!
– Похоже, старый знакомый!
И еще один – тот, что из подвала у нас сбежал. Третьего я не знал.
Лица холопов были в синяках, губы разбиты: хлопцы мои руку приложили.
– Никифоровские? – Холопы опустили головы.
– Так это он вас послал сено жечь?
В ответ – молчание.
– Федор, руки не развязывать – всех в подвал! Да охрану приставить, а то вот этот, – я показал пальцем на одного из пленных, – сидел в подвале нашем, да сбежать ухитрился.
– У нас не убежит!
Ратники потащили смердов в подвал. А через несколько минут подъехали еще всадники. Они молча сбросили на землю три тела.
– Вот, князь, сено поджечь пытались. Ну, мы, как ты и сказал, стрельнули.
– Молодцы! За усердие хвалю. Оттащите их пока подальше – вон к тому дереву.
Подошел Федор:
– Что еще прикажешь, княже?
– Охрану у подвала поставил?
– А то как же!
– Теперь вот что. Люди твои все здесь?
– Двое еще на полях остались. Вроде тихо у них.
– Утром соберешь всех, кроме караульных у подвала. Поедешь в Никифоровку к боярину. Ехать велю во всеоружии, пищали взять. Боярина вязать – и ко мне. Коли сопротивляться будет – можно и побить его. Но убивать нельзя.
Федор улыбнулся. Давно бы так!
Я улегся спать. Надо отдохнуть, день завтра обещал быть нелегким.
Утром проснулся от топота копыт. Федор со своим десятком ускакал в Никифоровку.
Ко мне подошел Макар:
– Дозволь, княже, слово молвить.
