Генерал облегченно вздохнул и уже собрался вернуться к штандартенфюреру Клотцеру, как вдруг легковушка, пару раз «чихнув» двигателем, внезапно остановилась. Впритык к ней замер и грузовик с солдатами.
Профессор Адольф Гранке с достаточной ловкостью, так не вязавшейся с его, мягко говоря, неспортивной фигурой, выбрался наружу и быстрыми шагами подошел к Штернхоффу.
– Генерал, машина сломалась! Поэтому я никуда не еду! Но мне нужно срочно позвонить! Откуда я могу это сделать?
Генерал Штернхофф опять быстро завертел своей массивной головой и, увидев исполняющего обязанности коменданта аэродрома, громким голосом подозвал его к себе:
– Обер-лейтенант фон Камп, немедленно проводите господина профессора к связистам и беспрекословно исполняйте все его распоряжения!
– Слушаюсь, господин генерал! – отчеканил Отто, попутно вспомнив, что его доклада еще с ночи дожидается некий майор Шагермюллер.
И, уже обращаясь к Гранке, произнес:
– Прошу вас следовать за мной!
Развернувшись через левое плечо, он быстрым шагом направился в сторону палаток, совсем не заботясь, идет ли за ним профессор.
Гранке немного удивился такому независимому поведению обер-лейтенанта, но, слегка пожав плечами, двинулся следом. Отто шел, не оглядываясь, и не видел, что в арьергард профессору пристроился маленький отряд в составе штандартенфюрера СС, нескольких автоматчиков и неприметного человека в штатском, на ходу что-то быстро говорившего Клотцеру.
Этот человек держал в руках саквояж и имел должность доктора-патологоанатома. Он приехал вместе с Клотцером и с раннего утра осматривал тела погибших при авиационном налете. Сейчас он подробно объяснял Клотцеру результаты своей работы.
Смерть почти всех солдат и офицеров, погибших во время авианалета, являлась прямым следствием взрывов авиабомб. И только бывший очень заносчивым при жизни гауптштурмфюрер Гельмут Хайнц и после своей гибели стоял особняком. Его смерть наступила в результате удара твердым предметом по голове. Или, что особо подчеркивал доктор, от удара головой о твердый предмет. Этим предметом являлся среднего размера камень, лежавший в траве недалеко от тела Хайнца и покрытый бурыми пятнами засохшей крови.
При упоминании о камне Клотцер сразу вспомнил о ссоре Отто фон Кампа и Хайнца. А также и о рапорте, написанном покойным, в котором последний утверждал, что обер-лейтенант фон Камп является чуть ли не шпионом и врагом лично фюрера и всего рейха. Этот рапорт был, естественно, направлен Клотцером в соответствующую службу для тщательной проверки. И с учетом родственных связей Гельмута Хайнца и Гиммлера решения по ее результатам в отношении обер-лейтенанта фон Кампа могут быть приняты самые жесткие. А тут еще камень с пятнами крови!
«Ведь фон Камп вполне мог отомстить Хайнцу за то, что тот стрелял в него из пистолета, – думал Клотцер, глядя в удаляющуюся спину Отто. – Ночь. Темно. Взрываются бомбы. Кругом паника и суматоха. Стукнул по голове – и привет!»
И дальновидный штандартенфюрер Клотцер принял решение арестовать обер-лейтенанта фон Кампа. «Если это летчик убил Хайнца, то я заслужу как минимум благодарность рейхсфюрера. – Клотцер ускорил шаг. – Если выяснится, что это был несчастный случай, то прикроюсь рапортом погибшего. В общем, при любом раскладе я в выигрыше! Лишь бы подозреваемый не сбежал».
Штандартенфюрер с самодовольной улыбкой потер руки и почти бегом бросился догонять Отто фон Кампа, видимо последние минуты исполнявшего обязанности коменданта аэродрома.
Глава 11
Казалось, открытая равнина никогда не закончится. Они бежали по ней уже около часа, продираясь через густые заросли травы, местами доходившей до пояса. Несмотря на то, что десантники двигались строго друг за другом, примятая трава четко обозначала их маршрут. Лай собак сзади звучал все глуше, но не прекращался.
«Наверное, немного оторвались», – с облегчением подумал Терентьев, сдувая на ходу с лица крупные капли пота.
До точки встречи со связником оставалось несколько километров и целых два часа времени.
«Меньше чем через час мы будем на месте. – Лейтенант бросил взгляд на часы. – Если станем там торчать, то собаки нас сто процентов обнаружат. Воды рядом нет, сбить их со следа не удастся. Поздновато я спохватился! Надо что-то придумать! Но что?»
– Командир! – раздался сзади голос Воронина. – Если собаки взяли след, то рано или поздно они нас настигнут. Их надо увести в сторону. Давай я отстану и отвлеку немцев!
– Привал три минуты! – Терентьев перешел на шаг и устало опустился на траву.
Он достал и развернул карту, жестом подозвав Воронина к себе. Тот, тяжело дыша, не снимая вещмешка, расположился рядом.
– Смотри, – палец лейтенанта уткнулся в точку на карте, – сейчас мы находимся здесь! Видишь, в километре слева от нас протекает узкая речка, а точнее, широкий ручей. По нему можно пройти метров двести, следуя почти параллельно нашему маршруту. Потом русло ручья резко уходит еще левее, а мы, наоборот, забираем вправо. Попробуй сбить немцев с толку. Постреляй немного, потом бегом к ручью. Оттуда тоже слегка пошуми и вперед! Не забудь: двести метров бежишь по воде, затем выходишь на правый берег. Ориентируйся по солнцу. Ты должен выйти вот сюда. – Терентьев обозначил место на карте. – Условный сигнал – крик совы. Давай, удачи!
– Все будет в порядке, командир! – ободряюще улыбнулся сержант. – Ну, я пошел.
Махнув прощально рукой Меньшову, он подхватил автомат и почти неслышно растворился в зарослях высокой травы.
– Нам тоже пора. – Терентьев проводил взглядом исчезнувшую фигуру Воронина и повернулся к Меньшову. – Стараемся перемещаться как можно тише и четко след в след. Ты первый, я за тобой. Видишь, там вдалеке дерево, – рука лейтенанта прочертила дугу и вытянулась в заданном направлении, – держи курс на него.
– Ясно, – ответил Меньшов и двинулся вперед.
Лейтенант держался в пяти шагах позади, иногда оглядываясь назад и прислушиваясь. Но, кроме приглушенного расстоянием собачьего лая, больше ничего не слышал…
Сержант Воронин, отойдя от своих товарищей шагов на пятьдесят, остановился, глянул на солнце, прикидывая свой дальнейший путь, и медленно пошел назад – в сторону далекого леса и навстречу приближающейся погоне.
Он рассчитал, что немцы будут идти по тропинке, проложенной советскими парашютистами. А сам облюбовал себе укрытие в виде молодой пушистой сосны, высотой в три человеческих роста, одиноко стоявшей посреди травы и полевых цветов. Проверив, заряжен ли автомат, сержант осторожно раздвинул зеленые колючие ветки и, положив на одну из них ствол ППШ, принялся ждать.
Со стороны разглядеть его было невозможно – снизу до пояса закрывала густая трава, а потом начиналась ароматная хвоя. Но Воронин понимал, что как только он откроет огонь, то сразу же его позиция станет очень уязвимой. Рассчитывать укрыться от пуль противника за тонким стволом дерева было бы смешно.
