Полянин спустился, подобрал автомат и уселся на пол, обняв рюкзак и отдыхая. Мерный гул, доносившийся теперь откуда-то сбоку, убаюкивал его так, что Егор не заметил, как задремал.
Он не сразу понял, что его разбудило, а когда сообразил, было уже поздно менять позицию. Кто-то двигался по коридору, и эхо шагов, отталкиваясь от стен, гуляло взад и вперед. Спрятаться было негде, оставался только один путь – обратно наверх. Подхватив рюкзак и оружие, Егор вскарабкался на лестницу и замер. Шаги приближались. Кто там внизу? Свои? Или, может быть, враги? Но тот, кто шел внизу, не подавал голоса, хотя и не таился особо. Медленной, но уверенной поступью, в полумраке, человек, а может и не человек вовсе, миновал место, над которым скрючился журналист, и, не останавливаясь, проследовал дальше. Вскоре шаги стали стихать и исчезли совсем.
Стараясь не шуметь, Полянин спустился с лестницы и, включив фонарик, направился в противоположную сторону. От лестницы направо и налево расходился широкий коридор. Кое-где тускло светились лампочки, спрятанные за стеклянными плафонами. Вдоль правой стены периодически попадались ничего не говорившие журналисту технические надписи. Под ногами хрустела бетонная крошка, осыпавшаяся с потолка и стен. В ряде мест располагались массивные металлические двери, на мощных петлях. За несколько десятков лет они заржавели намертво. Журналист прошел уже около полусотни метров, но коридор все не кончался. Вместо этого, наконец, попалась открытая дверь. Егор посветил фонариком внуть помещения, но каковы его размеры, где и чем оно заканчивалось, в полумраке определить было сложно. Приглушенный ранее, монотонный гул здесь стал более отчетливым. Егор решительно шагнул в проем и сразу заметил, что пол не горизонтален. Более того, по мере продвижения вглубь уклон все усиливался, словно бетонную плиту выгнуло дугой вверх. Мощности фонарика не хватало, чтобы хорошо осветить пространство, но журналист уже мог различить, что противоположная сторона зала сильно разрушена. Один из углов словно сплюснуло, и в нем под наклоном сходились потолок с полом, а другой был полностью завален нагромождением кусков бетонных плит, из которых торчали изогнутые стержни арматуры.
Поразмыслив, Полянин пришел к выводу, что добрался уже до зоны разрушений, вызванных взрывом реактора. Однако дальше идти было некуда. Он подобрался к самому завалу, осмотрел проломленный потолок, но не обнаружил щели достаточных размеров, чтобы в нее мог протиснуться человек. Уже собираясь вернуться и продолжить путь по коридору, журналист наступил на какой-то предмет, который громко хрустнул под ногой. Полянин нагнулся и подобрал маленький металлический цилиндрик, и хотя тот был раздавлен подошвой ботинка, без труда опознал в нем американский маячок. Но кто мог его здесь обронить? Кто-то из группы Вайса или Охотник? Егор снова осветил пол и заметил следы ботинок на пыльном полу. Их было довольно много, и принадлежали они не только ему. Значит, кто-то регулярно посещал это помещение! Придя к такому выводу, журналист с удвоенной тщательностью осмотрел завал и обнаружил за одной из бетонных плит лаз. По многочисленным следам обуви было понятно, что пользовались этим проходом не один раз. Егор посветил в проем и нашел внизу деревянную лестницу, приставленную к стене. Спустившись по ней, он оказался в очередном коридорчике с низким потолком. В конце его журналист разглядел блики теплого оранжевого света, а до слуха донеслась человеческая речь и музыка. Полянин торопливо выключил фонарик и притаился, вслушиваясь в разговор. Казалось, несколько людей оживленно беседовали между собой, но разобрать, о чем они говорят, было невозможно. Доносились лишь приглушенные обрывки слов на фоне примитивной монотонной мелодии. Егор осторожно двинулся на звук. Голоса становился все отчетливее, и, наконец, ему удалось разобрать сказанное кем-то громко и четко.
«…массовые антиправительственные выступления вызвали серьезную обеспокоенность в Вашингтоне, где считают, что в случае падения дружественного режима под атаками оппозиции, весьма вероятным становится возникновение новых плацдармов по обеим сторонам залива, и это станет реальным, прямым ударом по усилиям США сдержать…»
«Это новости!» – хлопнул себя по лбу журналист. Где-то поблизости работал приемник или телевизор. Егор обрадовался, что ему все же удалось не заблудиться и найти признаки человеческого существования. Но об осторожности забывать не следовало. Взяв оружие в руки, Полянин бесшумно преодолел еще десяток метров. Здесь коридор заворачивал за угол, и голос диктора доносился совсем близко. Журналист осторожно высунулся. Его взору предстал еще один коридорчик с распахнутой дверцей в конце. Из проема струился мягкий, теплый свет. Егор замер. Никаких звуков, выдававших присутствие человека, он не услышал. Только диктор вещал что-то про политическую обстановку да лилась приятная ненавязчивая мелодия. И еще тот самый механический гул… Он никуда не исчез, но стал громче и переместился левее. Полянин приблизился к входу и осторожно заглянул внутрь. В небольшой комнате стояла кровать, застеленная защитного цвета армейским одеялом, офисный стол, газовая двухкомфорочная плита, книжный шкаф, два стула, тумбочка и вешалка. Под кроватью Егор приметил газовые баллоны, выкрашенные стандартной красной краской, на столе разместилась посуда, по количеству приборов предназначенная для одного человека. На тумбочке стоял телевизор, шел новостной репортаж. Рядом же расположился приемник, из которого доносилась та самая мелодия. Несколько плащей и курток разного вида висели на вешалке в углу, а под вешалкой журналист нашел составленное в угол оружие. Здесь же находилась и та самая винтовка, которую Егор видел в руках Кюри в их последнюю встречу. Сомнений не было, журналист отыскал логово Охотника! Он устало добрел до кровати и опустился на нее, израсходовав на это движение остаток сил. Полянин растянулся на пледе, чтобы немного прийти в себя, и начал рассматривать окружающие его предметы. Их было немного, и постепенно журналист пришел к выводу, что это не единственное помещение АЭС, обжитое Охотником. Хотя бы похищенные артефакты он должен где-то хранить? Да и посудой, оставленной на столе, похоже, давно никто не пользовался. Очевидно, и запасы у него должны храниться где-то еще, те же патроны, например…
Егор почувствовал, что засыпает, и встряхнулся. Монотонный гул, издаваемый неведомым механизмом, убаюкивал его. Журналист с трудом приподнялся и сел на кровати. Только сейчас он заметил, что пол, стены и потолок колеблются в такт гулу. Видимо, источник шума находился уже недалеко. Вспомнив свою изначальную цель, Полянин встал на ноги. Поднимаясь, он нечаянно сбил плед, накрывавший кровать, и теперь из-под его уголка выглядывал краешек чего-то белого. Егор сдернул одеяло и обнаружил обычную канцелярскую папку с тесемочками. Он взял ее в руки. На пожелтевшей обложке стояла надпись: «БС «Укрытие» Схема 12/56 № 830486». Журналист положил папку на стол и открыл ее. Внутри обнаружились какие-то строительные схемы, некоторые из которых очень напоминали печально известный саркофаг в разрезе. Разбирая бумаги, Полянин пытался отыскать место, где он находится сейчас, и наткнулся на отметки, сделанные красной ручкой. Одна из них, как ему показалось, совпадала с расположением этой комнаты. Здесь был отмечен и коридор, и дыра в полу, и лестница, по которой Полянин спускался. Но тогда получалось, что данный закуток размещается у самого края эпицентра разрушений, и гул, от которого распространяется вибрация по всем помещениям, исходит именно оттуда. Что же может находиться там, где все до основания разрушено?
