– Что-то вроде подземелья в темном и сыром замке, – кивнула Эмма.
– Или концентрационный лагерь, окруженный колючей проволокой и охраняемый автоматчиками, – поддержал ее я.
– В снегах. Как на рисунке Горация.
– Возможно, мы еще найдем именно такое место, – вмешался Эддисон. – Не забывайте: скорее всего, это всего лишь вход в петлю.
На другой стороне улицы туристы фотографировались на фоне одной из канонических красных телефонных будок. Затем они заметили нас и защелкали фотоаппаратами.
– Эй! – воскликнула Эмма. – Нечего нас фотографировать!
На нас уже стали оглядываться. Ведь герои комиксов остались позади, на этой улице мы всем бросались в глаза.
– За мной! – прошипел Эддисон. – Все следы ведут туда.
Мы поспешили за ним.
– Если бы тут был Миллард, – вздохнул я, – он мог бы совершенно незаметно все вокруг исследовать.
– А если бы здесь был Гораций, он мог бы вспомнить сон, который бы нам помог, – кивнула Эмма.
– Или найти нам новую одежду, – добавил я.
– Если мы не замолчим, я заплачу, – пробормотала Эмма.
Мы подошли к пристани. Здесь кипела жизнь. Солнце отражалось от воды – узкого заливчика мутной Темзы. Толпы туристов в козырьках, со смешными рюкзаками за плечами сновали между несколькими большими катерами, предлагающими более-менее одинаковые туры по Лондону.
Эддисон остановился.
– Их привели сюда, – произнес он. – Похоже на то, что их посадили на корабль.
Вслед за Эддисоном мы прошли сквозь толпу и остановились у пустого шлюпочного слипа. Твари и в самом деле погрузили наших друзей на какое-то судно, и теперь необходимо было плыть за ними. Но на чем? Мы обошли пристань, высматривая подходящий катер.
– Это все не то, – ворчала Эмма. – Эти лодки слишком большие, и в них слишком много народа. Нам нужна совсем маленькая лодка – такая, которой мы сможем управлять сами.
– Погоди-ка, – произнес Эддисон.
Его морда снова задергалась, и он побежал прочь, уткнувшись носом в деревянный настил. Вслед за ним мы пересекли пристань и по небольшому пандусу, которым туристы совершенно не интересовались, спустились в док, расположенный ниже уровня улицы, практически над самой водой. Здесь не было ни души.
Эддисон остановился и глубоко задумался.
– Странные были здесь.
– Наши странные? – уточнила Эмма.
Он понюхал воздух, покачал головой.
– Не наши. Но тут много следов, новых и старых, свежих и слабых. Все смешалось. Это место часто используют.
Док постепенно сужался и исчезал, проглоченный темнотой, под главной пристанью.
– Кто его часто использует? – спросила Эмма, обеспокоенно всматриваясь в темноту. – Я никогда не слышала о входе в петлю, расположенном под доком.
Эддисону нечего было ей ответить, поэтому все, что нам оставалось, – это осмотреться. Что мы и сделали, с опаской входя в сумрак. Когда глаза привыкли к темноте, из мрака проступила другая пристань, совершенно непохожая на залитый солнцем дощатый настил у нас над головами. Доски здесь были зелеными и трухлявыми. Местами они окончательно прогнили и провалились. Крысы, рывшиеся в куче жестяных банок, с писком бросились наутек, а затем прыгнули в древнего вида ялик, который покачивался недалеко в темной воде между скользкими, позеленевшими ото мха пилонами.
– Что ж, – пожала плечами Эмма, – в крайнем случае подойдет и это…
– Но в нем полно крыс! – в ужасе возразил Эддисон.
– Это ненадолго, – пообещала Эмма, и над ее ладонью вспыхнул язычок пламени. – Крысы, как правило, не в восторге от моего соседства.
Поскольку вокруг не было никого, кто мог бы помешать, мы подошли к лодке, огибая самые ненадежные доски, и начали отвязывать ее.
– ОСТАНОВИТЕСЬ, – пророкотал низкий голос из суденышка.
Эмма взвизгнула, Эддисон тявкнул, а я едва не свалился в воду. Мужчина, который сидел в лодке (как можно было его не заметить?!) – медленно поднялся, выпрямляясь дюйм за дюймом. Вскоре он огромной горой навис над нами. В нем было не меньше семи футов росту, на массивных плечах был плащ, лицо скрывал темный капюшон.
– Я… Простите! – заикаясь, выдавила из себя Эмма. – Просто… мы думали, эта лодка…
– Многие пытались ограбить Харона! – загремел мужчина. – Теперь их черепа – пристанище для обитателей морского дна!
– Клянусь, мы не хотели…
– Мы уже уходим, – пискнул Эддисон, начиная пятиться прочь. – Простите, что мы вас побеспокоили, милорд.
– МОЛЧАТЬ! – взревел лодочник, делая один гигантский шаг из лодки на шаткие доски настила. – Всякий, кто пытается украсть мою лодку, должен за это ПОПЛАТИТЬСЯ!
Я был вне себя от ужаса, и, когда Эмма закричала «БЕЖИМ!», я уже разворачивался, готовясь к бегству. Но мы успели сделать лишь несколько шагов, прежде чем моя нога провалилась сквозь гнилые доски, и я рухнул лицом на настил. Я попытался вскочить, но нога полностью ушла в образовавшуюся дыру. Я застрял, и, когда Эмма и Эддисон вернулись, чтобы мне помочь, было уже слишком поздно. Лодочник стоял над нами, оглушая нас гулкими раскатами своего громоподобного хохота. Возможно, в темноте мне это только показалось, но все же я был готов поклясться, что видел крысу, выглянувшую из его капюшона, и еще одну, выскользнувшую из рукава, когда исполин медленно поднял руку.
– Оставь нас в покое, маньяк! – закричала Эмма, хлопая в ладоши, чтобы зажечь огонь.
Хотя свет вспыхнувшего пламени и не рассеял мрак в капюшоне лодочника – я подозреваю, что на такое не было способно даже солнце, – мы сумели разглядеть предмет, который Харон держал в вытянутой руке. И это не был нож или какое бы то ни было иное оружие. Это был лист бумаги, который лодочник держал между большим и длинным белым указательным пальцем.
Он предлагал его мне, нагнувшись очень низко. Чтобы я смог его взять.
– Пожалуйста, – спокойно произнес он. – Прочитай это.
Я колебался.
– Что это?
– Прейскурант. И некоторая другая информация относительно моих услуг.
Дрожа от страха, я потянулся вверх и взял листок. Мы склонились над ним и начали читать в свете язычка пламени на ладони Эммы.
Я поднял голову и посмотрел на гиганта лодочника.
– Так, значит, это вы? – неуверенно спросил я. – Вы… Харон?
– Собственной персоной, – ответил он вкрадчивым голосом, от которого у меня даже волосы на загривке встали дыбом.
