– При условии, что я сначала загоню ему в нос эскадрилью пчел, – кивнул Хью.
– Это не наши методы, – вмешалась мисс Сапсан. – Когда все это закончится, по закону имбрин его отправят в одну из петель для наказаний, где он будет гнить до конца своей противоестественной жизни.
– Ну и что тут прикольного? – поинтересовался Енох.
Мисс Сапсан лишь смерила его уничтожающим взглядом.
Я заставил пустóту опустить меня на пол и, хромая, вышел в комнату для наблюдений. Эмма поддерживала меня под руку. Здесь были все мои друзья, за исключением Фионы. Со всех сторон на меня смотрели бледные и испуганные лица незнакомых женщин. Имбрины.
Но прежде чем я успел к ним подойти, меня окружили друзья. Они обнимали меня, одновременно поддерживая. Я не сопротивлялся. Я уже очень давно не ощущал такой всеобщей любви и благодарности. Затем, стараясь ступать как можно благороднее, насколько это позволяли две раненые лапы, к нам подошел Эддисон. Я отстранился от друзей, чтобы поприветствовать отважного пса.
– Ты спас меня уже дважды, – произнес я, кладя руку ему на голову. – Не знаю, сумею ли я когда-нибудь тебе отплатить.
– Можешь начать благодарить меня, выведя нас из этой чертовой петли, – проворчал он. – Зачем я вообще полез на этот мост?
Те, кто его услышал, рассмеялись. Возможно, такова была его собачья природа, но Эддисон никогда не лицемерил – он всегда говорил именно то, что думал.
– Я никогда не видел ничего более отчаянного, чем тот трюк с грузовиком, который ты там исполнил, – произнес я.
– Меня поймали, как только я попал в крепость. Боюсь, что я всех вас подвел.
С обратной стороны тяжелой двери раздался грохот, сотрясший всю комнату. С полок попадали мелкие предметы.
– Твари пытаются взорвать дверь, – пояснила мисс Сапсан. – Они уже давно с ней возятся.
– Мы с ними разберемся, – кивнул я. – Но сначала я хочу понять, кого здесь не хватает. Когда мы откроем эту дверь, события будут развиваться непредсказуемо, поэтому, если на этой территории есть и другие странные люди, которые нуждаются в спасении, я хотел бы знать об этом прежде, чем мы вступим в бой.
В комнате было так темно, а людей было так много, что мы решили прибегнуть к поименной перекличке. Чтобы точно удостовериться, что все мои друзья здесь, я дважды называл имя каждого из них. Затем я спросил, что случилось со странными людьми, которых похитили из ледяного дома мисс Королек одновременно с нами. Судорожно всхлипывая, Оливия рассказала, что клоуна сбросили в пропасть за то, что он отказался подчиняться приказам тварей. Складывающегося человека мы оставили в метро в состоянии, представляющем угрозу его жизни. Телекинетика Мелину мы уже видели наверху – она была без сознания, и из нее уже выкачали часть души. Та же судьба постигла бедных братьев. Кроме того, были еще дети, спасенные мисс Королек, – некрасивый мальчик в широкополой шляпе и кудрявая заклинательница змей. Бронвин сказала, что видела, как их вели в другую часть крепости, где тоже держали странных людей.
Последними мы пересчитали имбрин. Разумеется, тут была и мисс Сапсан, от которой дети не отходили ни на шаг. Мне тоже очень хотелось с ней поговорить обо всем, что случилось с нами с тех пор, как мы видели ее в последний раз. Обо всем, что случилось с ней. Но хотя на беседы у нас не было времени, что-то происходило между нами в те мимолетные мгновения, когда наши взгляды встречались. Она смотрела на нас с Эммой с какой-то гордостью и изумлением. Я в вас верю, – говорили ее глаза.
Мы были до глубины души счастливы видеть мисс Сапсан, но она была не единственной имбриной, о которой мы должны были позаботиться. Их было двенадцать. Она представила нам своих подруг. Мисс Королек, которую Эмма сняла с веревки, была ранена, но сохранила ясность мышления. Мисс Глассбилл продолжала бездумно смотреть в пространство. Самая старшая – мисс Зарянка, вместе с мисс Сапсан похищенная на Кэрнхолме, сидела на стуле у двери. Вокруг нее суетились, поправляя плед на плечах, мисс Овсянка, мисс Пищуха и еще несколько имбрин.
Почти все они выглядели испуганными, что для имбрин было совершенно не характерно. Они были старейшинами странного сообщества, и предполагалось, что именно они должны нами руководить. Но они провели в плену много недель и насмотрелись ужасных вещей. То, что с ними делали, также было кошмаром, отчего все они были теперь контужены. Кроме того, они не разделяли уверенности моих друзей в моей способности контролировать дюжину пустот и держались как можно дальше от моих подопечных – во всяком случае, насколько это позволяли размеры комнаты.
Среди нас также находился один человек, с которым меня до сих пор никто не познакомил. Невысокий бородатый мужчина молча стоял рядом с имбринами, наблюдая за нами сквозь стекла темных очков.
– Кто это? – спросил я. – Тварь?
– Нет! – вспылил мужчина.
Сорвав очки, он показал нам свои глаза, в которых пылал гнев.
– Я это ооон! – с сильным итальянским акцентом протянул он.
На столе рядом с ним лежала большая книга в кожаном переплете, и незнакомец показал на нее, как будто это каким-то образом обозначало его личность.
Я ощутил на своем локте чью-то руку. Это был Миллард. Сбросив свой полосатый костюм, он снова стал невидим.
– Позволь представить тебе крупнейшего темпорального картографа в истории земли, – высокопарно произнес он. – Джейкоб, это Перплексус Аномалус.
– Buongiorno, – произнес Перплексус. – Как поживаете?
– Знакомство с вами для меня большая честь, – отозвался я.
– Да, – согласился он, задирая нос. – Это так.
– Что он здесь делает? – шепотом спросил я у Милларда. – Я вообще не знал, что он до сих пор жив.
– Каул нашел его в какой-то петле четырнадцатого века в Венеции, о существовании которой никто не подозревал. Но он здесь уже два дня, а это значит, что ему угрожает стремительное старение.
Насколько я понял, стремительное старение угрожало Перплексусу потому, что петля, в которой он жил, была значительно старше той, в которой он находился теперь, и временной разрыв между этими эпохами не мог его не настичь.
– Я ваш горячий поклонник! – обратился Миллард к Перплексусу. – У меня есть все ваши карты…
– Да, ты мне уже говорить, – оборвал его Перплексус. – Grazie.
– Все это не объясняет того, что он здесь делает, – прошептала Эмма.
– В своих дневниках Перплексус писал об обнаружении Библиотеки Душ, – пояснил Миллард. – Поэтому Каул его выследил, похитил и заставил рассказать, где она находится.
– Я принес кровавую клятву никогда не разглашать эту тайну, – с несчастным видом пробормотал Перплексус. – Теперь я навеки проклят!
