– Скажите, Лариса Арчибальдовна, – обратился к ней один из людей, обыскивающих квартиру. – Вы же пришли сюда чуть раньше… Вы не нашли здесь ничего подозрительного?
– Что вы имеете в виду? Наркотики? Презервативы? Нет. Ничего такого не было.
Человек отошел, скрылся в кухне, было слышно, как он с кем-то говорит по телефону.
За окном шел дождь. В квартире горел свет. И было что-то противоестественное в том, что здесь находилось так много людей, что они что-то делали, вероятно, снимали отпечатки пальцев, складывали в специальные пластиковые пакеты чашки… Главное, чтобы они не оказались столь умны и наделены полномочиями обыскать ее, мать, успевшую прийти сюда до того, как заявились они…
Предположим, Алик купил пистолет, чтобы застрелить Ольгу. Хотя почему ее? Он мог желать смерти своему сопернику… Пусть так. Но убиты – трое. И убийства эти тщательно спланированы.
Стоп! Спланированы. Но тела-то обнаружили в лесу. Значит, если Алик убил сначала Ольгу, а потом как свидетеля того мужчину со странной фамилией Нежный… Но почему как свидетеля? А что, если он как раз и был любовником Лели? Хорошо. Предположим. Но почему он их не застрелил? А удушил! Ее Алик и… душитель?! В это она поверить не могла. К тому же, чтобы задушить человека, по ее мнению, необходима была физическая сила, Алик должен превосходить свою жертву физически… А что она знает об этом Нежном? Ничего.
И еще. Трупы нашли в лесу. Значит ли это, что Алик воспользовался своей машиной, чтобы вывезти их из города в лес?.. Не мог же он их убивать в лесу…
В прокуратуре еще не заинтересовались всерьез Аликом. Значит, машину его еще никто не осматривал. Но о ней могут спросить в любой момент.
– Вы работайте тут, а мне надо ненадолго отлучиться, – сказала она как можно спокойнее, обращаясь к одному из работающих в квартире экспертов. Человек, которому она посмотрела в глаза, кивнул головой. – Я приду… Я скоро приду. Мне только в аптеку и обратно. Если задержусь, опоздаю, захлопните дверь, пожалуйста. Все-таки здесь вещи моего сына… А я вернусь и продолжу собираться…
Машины в гараже не оказалось. Вариантов было несколько. Машиной могла пользоваться Оля, поэтому она могла быть где угодно. Машину могли угнать. Машина могла быть в ремонте…
Лариса покрылась холодным потом. Она решила позвонить мужу. Не дозвонилась. Позвонила сыну.
– Алик! Где твоя машина?
Она услышала в трубке пространственный гул и обрывки той характерной для музыкальных учреждений какофонии, состоявшей из самостоятельных фортепьянных арпеджио и аккордов, странноватых, лишенных всяких эмоций вокальных пассажей, уханья духовых инструментов и множества суетливых человеческих голосов. Услышала, и сердце ее наполнилось невыразимой жалостью к сыну: она только что подумала о том, что его будущее сейчас может зависеть от какой-нибудь мелочи, детали, вроде женского чулка (чем не удавка?) или пуговицы от кофточки убитой девушки на сиденье машины…
– Алик, сынок, сейчас обыскивают вашу квартиру… Что-то ищут. Алик, я опередила их и нашла кое-что, в шкафу, под твоей одеждой. Ты не переживай, все это у меня в сумке, а я стою на улице и разговариваю с тобой… Алик, я вот тут подумала: трупы обнаружили в лесу… Только, пожалуйста, не перебивай меня, у нас с тобой осталось слишком мало времени. Где машина? В ней где-нибудь на полу или сиденьях могли оставаться следы… пуговицы, ну, я не знаю… Ты понимаешь меня? Где машина? Ее нет в гараже, возле дома… Она возле консерватории? Если это так, то…
– Мам, не истери. Я ни при чем. А машина была у нее. И я понятия не имею, где она… Если ее даже найдут…
– Конечно, найдут, – Лариса готова была разрыдаться. – Ты многого не понимаешь, сынок. Ведь ты – главный подозреваемый! У тебя был мотив! И даже если ты ни при чем, но в твоей машине найдут что-то, имеющее отношение к убийству, то этой улики для них окажется достаточно… Все слишком серьезно, понимаешь?
– Понимаю. Но ты-то мне веришь?
– Алик… А как же пистолет?
– Я не успел им воспользоваться…
– Ты так спокойно говоришь, у вас что, перерыв?
– Да. Я на улице, курю.
– Алик, мне жаль, что все так получилось, что ты оказался втянутым в это дело…
– Нет, я не втянут. Я вообще ни при чем. Но если хочешь знать мое мнение, то я даже рад, что все завершилось… потому что еще немного, и я сам бы сдался… Мам, не плачь, успокойся.
– Целую тебя, сынок. Держись! А мне, если, конечно, спросят, придется рассказать про машину, назвать номера и прочее… Не дай бог, если трупы возили в ней… Господи, спаси и сохрани!
В эту минуту у нее зазвонил телефон. Услышала мужской голос, и ей стало нехорошо.
– Да… Слушаю… Да, Марк Александрович… Хорошо, давайте встретимся…
Слезы уже катились по ее щекам.
Глава 18
Рита стояла в стороне и молча наблюдала за толпившимися возле двери холодильной камеры людьми. Дача Валентина Нежного представляла собой двухэтажный, красного кирпича дом, с башенками, слуховыми оконцами, витражами, французскими, до пола, решетчатыми окнами. Вокруг дома – сад, ухоженный, с дорожками, мраморными фигурками животных в маленьком круглом бассейне, дно которого сейчас усыпали желтые мокрые после дождя листья…
Она видела девушку, лежавшую на полу в камере. По периметру помещения, на массивных крюках, висели замороженные туши баранов и рыба. В центре же, на деревянном настиле, лежала девушка в красивом черном платье. Ниже подбородка – тонкая нитка жемчуга. Волосы рыжеватые, завитые, в полном порядке. На лице – косметика. Даже в камере сохранился едва ощутимый аромат духов. Девушка собиралась в театр и оказалась замороженной в камере. Понятно было, что ее принесли и уложили на пол камеры уже мертвую. Маленький нос, выдающиеся скулы и слегка раскрытый рот. Губы накрашены помадой и пугают своим ярким цветом… Да, она была похожа на Катю Масленникову. Но уверенности не было… Все ждали приезда Леонида Масленникова для опознания.
Рита, отвернувшись к окну и глядя в сад, тихонько молилась матушке Матроне, чтобы это была не Катя.
Но все же откуда-то она знала, чувствовала, что это она. Иначе с чего бы ей начали сниться такие странные сны? Этот портрет с мертвой Катей, или Катя, требующая, чтобы Рита достала из шкафа все свои шубы и укрыла ими ее, замерзающую…
Удивительные сны. Пророческие. Она знала, как отреагирует Леня на смерть дочери. Как он побледнеет, затем зарыдает, не обращая внимания на присутствующих на даче людей… Арина обязательно будет рядом с ним. Бедная Ариночка, вот ведь выпало на ее долю такое испытание. Только нашла мужчину, который ей понравился, а тут вдруг такое… Сумеет ли она себя вести адекватно, чтобы и Леню сохранить, и свое лицо не потерять, и в то же самое время помочь ему справиться с бедой? Утешить, найти нужные слова…
Марк подошел к ней, обнял. Она знала, что и он тоже переживает. Он теперь всегда переживает, когда сталкивается со смертью. Потому что думает о своей жене. И о том, что смерть постоянно где-то рядом. Он постоянно твердит ей об этом…
