– И что, ни словечка про мое нравственное воспитание?
– Твое нравственное воспитание завершено. – Жан уставился в небо; Клоп изо всех сил орудовал веслом, выгребая на середину канала. – Теперь тебе настала пора узнать, что такое война.
4
Никем не замеченные, они проплыли вдоль северного берега Дымного канала и приблизились к храму Переландро, высившемуся смутной громадой в серебристом тумане.
– Вот так, аккуратненько, – бормотал себе под нос Жан, подводя лодку к зарешеченному отверстию сточной трубы, находившемуся в ярде над водой и имевшему футов пять в поперечнике.
Труба почти прямиком вела к подземному коридору с лестницей, что спускалась из храма в стеклянное логово. Просунув руку между железными прутьями решетки, Клоп привел в действие замочный механизм и со словами «Я первый пойду» приготовился вскарабкаться в трубу.
– А вот и нет. – Жан поймал мальчишку за шиворот. – Первыми пойдут Злобные сестрицы. Сядь пока и удерживай лодку на месте.
Клоп подчинился, недовольно насупившись. Жан пролез в отверстие и скрылся во мраке.
– Тебе предоставляется честь идти вторым, Клоп, – улыбнулся Локк. – Потом подашь мне руку, пособишь забраться.
Когда все трое благополучно втиснулись в трубу, Локк обернулся и обеими ногами отпихнул лодчонку от стенки набережной. Течение понесет скорлупку к Виа Каморрацца, и она будет плыть, невидимая в тумане, пока кто-нибудь не врежется в нее на лодке покрупнее и не приберет к рукам неожиданную находку. Локк затворил решетку – смазанные маслом железные петли повернулись без единого скрипа – и запер замок.
С минуту Благородные Канальи ползли на четвереньках в кромешном мраке, слыша лишь собственное дыхание да шорох одежды. Потом Жан с тихим щелчком отомкнул потайную дверь и осторожно выбрался в полутемный коридор подвала. Сразу справа от него находилась лестница, ведущая наверх, к секретному люку под бывшей постелью отца Цеппи. Жан изо всех сил старался ступать бесшумно, но деревянные половицы все равно поскрипывали у него под ногами. С колотящимся сердцем Локк выскользнул в коридор следом за товарищем.
Освещение было тусклое: стеклянные стены и потолок, всегда источавшие мягкое золотое сияние, сейчас едва мерцали бледно-серебристым светом.
Жан крадучись двинулся к кухне, держа топорики наготове. Достигнув конца коридора, он низко пригнулся, заглянул за угол – а в следующий миг резко выпрямился во весь рост и прорычал: «Ах ты ж, твою мать!»
Кухня была разгромлена.
Шкафчики с пряностями опрокинуты, пол сплошь усыпан осколками стеклянной и глиняной посуды. Дверцы буфетов распахнуты, все полки в них опустошены. Водяная бочка перевернута, обломки позолоченных стульев свалены грудой в углу. Чудесная люстра, висевшая над обеденным столом на протяжении всех лет, что Благородные Канальи прожили здесь, представляла собой поистине плачевное зрелище: все подвесные цепи, кроме двух, перерублены; стеклянные планеты и созвездия разбиты вдребезги; армиллярные кольца непоправимо искорежены. Солнце в центре люстры треснуло, точно яйцо, и алхимическое масло, прежде светившееся в нем, вытекло и расползлось на столе вязкой лужей.
Локк и Жан стояли столбом, в ужасе озирая картину чудовищного разгрома. Клоп выскочил из-за угла, обуреваемый желанием ринуться в бой с неведомыми врагами, и застыл как вкопанный:
– Я… боги мои! О боги!..
– Кало? – крикнул Локк, забыв о всякой осторожности. – Кало? Галдо? Вы здесь?
Жан отодвинул тяжелую портьеру в дверном проеме, ведущем в гардеробную. Он не издал ни звука, но Злобные сестрицы вывалились у него из рук и со стуком упали на пол.
Гардеробная тоже выглядела так, будто по ней пронесся ураган. Сотни изысканных нарядов и маскарадных костюмов, бесчисленные шляпы, галстуки, бриджи и чулки – все исчезло. Зеркала разбиты, сундук с гримировальными принадлежностями перевернут, все его содержимое рассыпано, разлито и размазано по полу.
Рядом с сундуком лежали навзничь Кало и Галдо, уставившись в полумрак мертвыми, остекленелыми глазами. Глотки у обоих были перерезаны от уха до уха – две глубокие черные раны, одинаковые как две капли воды.
5
Жан рухнул на колени.
Клоп попытался протиснуться мимо Локка, но тот, собрав последние силы, оттолкнул его обратно в кухню и сдавленно пробормотал: «Нет, Клоп, не надо…»
Слишком поздно. Мальчишка хлопнулся на пол у стола ведьмина дерева и разразился истошными рыданиями.
«О боги, какой же я дурак! – в отчаянии подумал Локк, нетвердым шагом входя в гардеробную. – Нужно было сразу же собирать вещи и бежать».
– Локк, – хрипло прошептал Жан, а в следующий миг вдруг повалился ничком на пол и судорожно затрясся, забился всем телом, словно в припадке падучей.
– Жан! О боги, что с тобой?
Присев на корточки, он прижал пальцы к шее под круглым толстым подбородком товарища: пульс стучал как бешеный. Жан тяжело перевернулся на спину и уставился на него вытаращенными глазами, беззвучно открывая и закрывая рот.
Мысли вихрем проносились в голове Локка. Яд? Какая-то коварная ловушка? Неведомая алхимическая отрава, оставленная где-то здесь? Но почему она на него не действует? Или он уже настолько плох, что даже не ощущает симптомов отравления? Локк лихорадочно огляделся вокруг и заметил темный предмет, лежащий на полу между мертвыми братьями Санца.
Рука… отрубленная человеческая кисть, высохшая и сморщенная. На серой ладони черной ниткой вышито имя. Буквы кривые, но вполне разборчивые, поскольку каждая обведена бледной линией мерцающего алхимического света.
«Ты даже не представляешь, что я могу сотворить с тобой, вышив твое настоящее имя», – сами собой всплыли в памяти слова Сокольника. Жан снова застонал, весь выгнулся от дикой боли, заколотил ногами. Локк потянулся к отрубленной кисти. Мысли его отчаянно метались. Что делать? Как поступить? Изрубить чертову руку на мелкие кусочки? Сжечь на алхимической плите? Выбросить в реку?.. Он мало чего знал о практической магии, но сейчас любое действие казалось лучше бездействия.
В кухне прохрустели по битому стеклу чьи-то тяжелые шаги.
– Не двигайся, малец. Твой жирный приятель тебе вряд ли поможет. Вот так, сиди смирно.
Локк быстро подхватил с пола один из топориков, переложил в левую руку и подскочил к двери гардеробной.
На пороге кухни стоял совершенно незнакомый мужчина в длинном красновато-коричневом плаще с откинутым капюшоном. Сальные черные волосы, вислые черные усы. В правой руке он держал арбалет, небрежно направленный на Клопа. При виде Локка, возникшего в дверном проеме, глаза незнакомца удивленно расширились.
– Что за чертовщина? Тебя здесь не должно быть.
– Ты человек Серого короля. – Поднятую руку с топориком Локк прятал за косяком, словно бы держась за стену.
