– Эй, ребятки! – встревожилась Амброзина Стролло. – В чем дело? Тебе больно, голубчик? Этот неуклюжий болван зашиб тебя?
Галдо взволнованно пробормотал что-то Локку на ухо. Локк пролепетал что-то в ответ, после чего Галдо и сам шлепнулся на задницу с ним рядом, выпучил глаза и обеими руками вцепился в свой капюшон, убедительно изображая отчаяние.
– Нет, госпожа Стролло! – простонал он. – Все гораздо хуже.
– Хуже? Ты о чем? Что стряслось-то?
– Серебро… – сквозь рыдания выдавил Локк, обратив к женщине залитое слезами лицо с искривленными плачем губами. – Он у меня кошелек украл… в карман залез…
– А там были деньги, что дала нам вдова покойного, – убитым голосом проговорил Галдо. – Не только за свечи, а и за упокойную службу, за благословения, за погребение… Отец Цеппи велел нам доставить кошелек вместе с…
– …с те-е-лом! – душераздирающе провыл Локк. – А я не уберег де-е-еньги!
– Святые Двенадцать, вот же гаденыш какой! – ахнула Амброзина Стролло. Засим она перегнулась через подоконник и возопила голосом поразительной мощи: – Вор! Держите вора!
Локк снова уткнулся лицом в ладони, а пожилая дама задрала голову и гаркнула:
– Лукреция!
– Да, бабушка, – донеслось из открытого окна на втором этаже. – Что за шум? Какой вор?
– Кликни братьев, детка. Скажи, чтоб живо спускались да дубинки свои прихватили! – Она снова повернулась к Локку с Галдо. – Не плачьте, мальчишечки, не плачьте. Мы как-нибудь поправим дело.
– Что такое? Где вор?
К ним подбежал долговязый сержант стражи, в развевающемся горчично-желтом плаще, с дубинкой наготове. По пятам за ним следовали еще двое желтокурточников.
– Хороший же ты стражник, Видрик! Гнусные воришки из Котлища шастают по нашему кварталу у тебя под носом и обчищают покупателей прямо у моей лавки!
– Как? Здесь? Их, что ли? – Сержант уставился на сокрушенных горем мальчиков, затем перевел взгляд на разгневанную пожилую женщину и наконец заметил покрытый саваном труп. Брови его подпрыгнули, словно пытаясь соскочить со лба. – Ох!.. Сдается мне, этот человек мертв…
– Конечно мертв, куриные твои мозги! Ребятишки везут его в храм Переландро, чтоб отслужить за упокой души и похоронить! А негодный маленький карманник минуту назад стянул у них кошелек со всеми деньгами, заплаченными вдовой!
– Кто-то обокрал послушников Переландро? Помощников слепого священника? – К ним вперевалку подошел краснолицый мужчина с необъятным животом и кучей лишних подбородков. В одной руке он держал трость, а в другой – устрашающего вида резак. – Ах, шельмы окаянные! Какой позор! В Виденце, средь бела дня!
– Простите меня… – всхлипывая, пролепетал Локк. – Простите, недоглядел… Надо было следить за кошельком, а я, ворона… Он раз-два – и поминай как звали… я и глазом моргнуть не успел…
– Глупости, голубчик, – перебила госпожа Стролло. – Твоей вины тут нет.
Запоздало спохватившись, сержант засвистел в свисток. Толстяк с тростью продолжал сыпать проклятиями. Из-за угла дома Стролло выскочили двое молодых парней с окованными медью дубинками. Возбужденно переговорив со своей бабушкой и убедившись, что с ней все в порядке, они наконец расспросили, в чем дело, и в свою очередь разразились яростной бранью и угрозами мести.
– Вот, мальчики, возьмите. – Амброзина Стролло положила на прилавок три солона, отданные ей Локком. – Пусть свечи будут моим подарком. У нас в Виденце не воруют. Мы такого безобразия не потерпим. Сколько было в кошельке?
– Пятнадцать солонов… до того, как мы расплатились с вами, – прохлюпал Галдо. – Значит, двенадцать у нас украли. Отец Цеппи выгонит нас из ордена.
– Не болтай чушь! – строго сказала госпожа Стролло, добавляя еще две монеты.
У лавки потихоньку собиралась толпа.
– Да, черт возьми! – вскричал толстяк. – Мы не позволим мерзкому дьяволенку покрыть нас позором! Сколько вы дали, госпожа Стролло? Я дам больше!
– Чтоб тебе пусто было, самохвальный старый боров! Я же не напоказ, а по велению души…
– А я дам корзинку апельсинов, – раздался женский голос в толпе. – Для вас и Безглазого священника.
– А вот еще солон от меня, – сказал другой торговец, протискиваясь к прилавку с монетой в руке.
– Видрик! – Госпожа Стролло отвлеклась от ссоры со своим тучным соседом и сурово воззрилась на сержанта. – Все случилось по твоей вине, Видрик! Ты должен дать бедняжкам хотя бы пару медяков.
– По моей вине?! Но послушайте…
– Нет, это ты меня послушай! Теперь, коль зайдет разговор о Виденце, все станут говорить: «А, знаем-знаем, там еще священников грабят». Святые Двенадцать! Точно в Горелище или где похуже. Тьфу! – в сердцах плюнула торговка. – Возмести ребятишкам хоть малую долю убытка – иначе я такого наговорю твоему капитану, что тебя поганой метлой погонят с должности. Будешь потом горбатиться на мусорной барке до седых волос и гнилых зубов.
Страдальчески морщась, сержант полез в карман за кошельком, но мальчиков уже тесно обступили сердобольные обыватели, помогли обоим подняться на ноги, и каждый норовил утешительно похлопать Локка по спине. Все наперебой совали заплаканным послушникам монеты, фрукты и разные маленькие подарки, а один купец вручил аж целый кошелек, предварительно переложив в карман самые ценные монеты. Локк с Галдо убедительно изображали удивление и радостную растерянность и приличия ради отнекивались от каждого подарка, прежде чем взять.
6
В четвертом часу пополудни тело Антрима Однорукого было благополучно доставлено в сырое святилище храма Переландро. Трое мальчиков в белом (Кало присоединился к ним на подходе к Храмовому кварталу) спустились по ступеням и уселись рядом с отцом Цеппи, который сидел на своем обычном месте, положив толстый локоть на край медной чаши.
– Ну что, ребятки, – промолвил священник. – Придется ли Джессалине пожалеть, что она спасла мне жизнь?
– Не придется, – твердо ответил Локк.
– Труп первостатейный, – доложил Кало.
– Правда, пованивает малость, – добавил Галдо.
– Но в остальном – отменный труп, – заверил Кало.
– Совсем свежий, – сказал Локк. – Мужика в полдень повесили.
– Хорошо. Просто замечательно. Но мне очень хотелось бы знать, почему последние полчаса все прохожие, бросающие подаяние в чашу, выражают мне сочувствие по поводу случившегося в Виденце?
– Потому что они сожалеют о случившемся в Виденце, – осклабился Кало.
– Все таверны целы, никаких пожаров, клянусь Великим Благодетелем, – быстро проговорил Локк.
– И чем же вы, мальчики, занимались, прежде чем доставили труп в храм? – с расстановкой произнес священник таким тоном, будто обращался к напроказившему щенку.
