Иван дёрнулся, чтобы вмешаться, но я остановил его знаком руки.
– Стоит ли? – покачал головой Фёдор Прокопич.
– Двум смертям не бывать, – легкомысленно парировал я.
– Помоги вам Господь! – с надрывом воскликнул воевода.
Иван ненадолго задержал меня.
– Петь, на рожон не лезь, – попросил он.
– Что я дурак, что ли? Но так уж сложились обстоятельства. В любом случае надо идти. Не мне, так тебе. – Видя, что Иван вскинулся, я снова не дал ему и рта раскрыть: – Однако лучше мне. Я воробей стрелянный. Но ты не переживай, мне своя шкура дорога – буду осторожным.
– Знаю я тебя и твою осторожность, – вздохнул предок.
Солдаты принесли на скорую руку изготовленное белое полотнище, вручили мне.
– Может, вашскородь, из нашего брата кого лучше отправить? Вдруг нервишки у злодеев дрогнут? – предложил один из них.
– Правду, Борис, глаголешь. Давайте другого переговорщика найдём. По нам татям пулять чай не так интересно, – откликнулся другой.
– Спасибо на добром слове, ребята, – искренне поблагодарил я. – Но… взялся за гуж… В общем, сам справлюсь.
– Отчаянный вы, барин, как я посмотрю! Дюже отчаянный.
– Какой есть! Ладно, братцы, не поминайте лихом! Эх, помирать нам рановато, есть у нас ещё дома дела! – фальшиво пропел я и пришпорил коня.
Кавалерист из меня был так себе. С лошади не падаю, и то ладно. Мозоли на нужных местах натёр и малость привык. Теперь не обязательно неделю стонать, охать да менять примочки на «натруженных» участках.
В этот самый момент прежняя лёгкость сменилась дрожью. Разбойники, пусть благородного происхождения, остаются разбойниками. Им меня, живого человека, подстрелить – что куропатку. Укокошат без всякого страдания и достоевщины. Наоборот – ещё и поскалятся.
Но… раз вызвался, значит, надо! Форсить до конца! До победного.
Подскакал ко рву, остановил коня и помахал белым флагом.
– Эй, господа-разбойнички! Парламентёра встречайте! Только сгоряча дырку не проделайте, чай, костюмчик почти новый, жалко будет.
На стене появилась крепкая кряжистая фигура немолодого человека, одетого в гвардейский пехотный мундир. Сапежский? Думаю, он. Откуда тут ещё одному лейб-гвардейцу взяться? Интересно, он специально принарядился, чтобы вызвать у нас смущение? Как же, заслуженный вояка, преображенец, потерявший ногу на полях сражений!
– Чего надо? – грубо спросил он.
– Прошу вас представиться! – прокричал я.
– Бегу-спотыкаюсь! Я тебя не звал. Сам прискакал, самому и зачинать. Кем будешь?
– Следователь СМЕРШ Пётр Елисеев. Прибыл из Петербурга.
– Вот оно что… из самой столицы за мной пожаловали! Лестно, ничего не скажешь. Ну… не буду чиниться: Матвей Сапежский, сержант лейб-гвардии Преображенского полка. В абшиде по причине потери ноги.
– Вот и познакомились, господин Сапежский!
– Да уж, хорошо знакомство! – бандит криво усмехнулся. – Не там шпиёнов ищите, господин следователь.
– Это уж нам решать, сударь!
– С чем пожаловали и почему команду воинскую с собой привели? – мрачно спросил он. – Мы люди мирные. Других не трогаем, но себя в обиду не даём. Не надо подле нас оружием бряцать.
– Служба, господин Сапежский. Прибыл, чтобы арестовать вас и сопроводить для допроса.
– Свят! Свят! Свят! Что ж за грехи такие за мной обнаружились? – делано удивился Сапежский.
– А вы поезжайте с нами и всё узнаете, – предложил я. – Обещаем справедливое и беспристрастное расследование.
– Знаю я ваше расследование: кнут да дыба. Увольте, господин хороший. Мне и в родном имении неплохо.
Прискакал не выдержавший Фёдор Прокопич. Он резко осадил коня и хрипло заорал:
– Брось дурью маяться, Матвей! Не себя, так дворню свою пожалей. Выходи с повинной головой. Авось не отсекём её.
Я неодобрительно посмотрел в его сторону. Вот уж кого не хватало!
– Фёдор Прокопич пожаловали! – Сапежский снял треуголку. – Какая честь! Простите, но принять не могу. Не прибрано в доме… Вдругоряд приезжайте. Как родного встретим.
– Скалься, скалься, – огрызнулся воевода. – Кончилась твоя свобода.
– Это мы ещё посмотрим…
– Что тут смотреть: повязали твоих сообщников на ярмарке. Они уже и показания на тебя дают. Про то, как ты разор Лоскутовым устроил! Как Забелиных чуть по миру не пустил! Про монастырь Марфинский… Про настоятеля, живота тобой лишённого…
Тут лицо главаря банды дрогнуло. По его выражению я понял: прав воевода, без Сапежского не обошлось. Сам ли или через пособников, но он был связан с убийством. Значит, мы на правильном пути.
А воевода продолжал блефовать (ведь про большинство показаний он наврал, мы взяли слишком мелкую сошку, но кое-что вытрясти удалось):
– Посуди сам, Матвей. У меня с собой солдат много. Они к тебе жалости не имеют. На штык подымут, не задумавшись. Ежли я не остановлю…
– А не пошёл бы ты, Фёдор Прокопич куда подальше! – зло ощерился Сапежский. – Нашёл кого штыком пугать. Да я этих штыков за свой карьер стока насмотрелся, скока тебе и не снилось!
Тогда в переговорный процесс вмешался я.
– Обращаюсь к вашему благоразумию, господин Сапежский. Если на себя плевать – дворню пожалейте. Им-то почто лишения терпеть? У нас не только штыки и фузеи имеются… Мы тут из пушек всё по брёвнышку раскатаем. К чему напрасные жертвы?
– Уезжайте отсюда, следователь, – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, предложил разбойник. – По-хорошему прошу. Опосля уже по-плохому придётся. Не токмо у вас пушки имеются. Ну-ка, Гриня, – крикнул он кому-то невидимому, – устрой фейерверх гостям незваным.
Громко бухнуло, на мгновение усадьба окуталась дымом. Мой конь всхрапнул и дёрнулся, я с трудом удержал его на месте.
У разбойников тоже имелась пушка. Может, не одна. Не Царь-пушка, конечно, но и не карманного формата артиллерия. Сейчас она стреляла холостым, однако демонстрация вышла что надо. Немало солдатиков призадумалось о том, что их ждёт во время штурма.
– Таперича ясно? – ухмыльнулся со стены Сапежский. – В другой раз ядром зарядим.
– Ну и гнида ты! – вздохнул я. – О бабах и детишках подумай.
– Не твоя забота, сыщик. Лучше убирайтесь подобру-поздорову, а то будешь у меня за гниду отвечать!
Фёдор Прокопич раздосадовано махнул рукой и повернул обратно. Я догнал его, поравнялся конями.
– Чего это он такой смелый?
– Есть у него защита аж на самом верху, – кисло проронил воевода. – Вот и не боится.
– Ого. Всё страньше и страньше, – не вытерпел я. – А раньше почему об этом не говорили? Ведь интересные подробности всплывают…
