Турицын приподнял парик и почесал вспотевшую макушку (со временем там обещала образоваться внушительных размеров плешь):
– С тобой? А пёс его знает, что с тобой будет. Сам виноват.
Мишка совсем опустил голову, всхлипнул и вытер нос обшлагом рукава.
– Ну виноват. Как есть виноват. И что теперь?
Он почему-то нехорошо поглядел на Ивана, но чем была вызвана эта неприязнь, оставалось неясным. Никакой вины Елисеев за собой не чувствовал, к тому же только что вернулся из затянувшейся командировки.
Этот взгляд заметил не только Иван. Турицын гневно сдвинул брови, спросив:
– Ты чего на Ивана так зыркаешь?
– Я? – несколько натужно удивился Барыкин. – Я ничего. То показалось тебе, Вася! Лучше советом помоги – чё делать-то?
– На квартеру ступай, – рассудительно заявил Турицын. – Потом лекаря покличь. Скажись ему больным. Животом, мол, маешься, али другая нелепа приключилась. В общем, придумай чего, абы тебя тут не было.
– Зачем, Васенька?
– Да всё затем, друг мой ситцевый, что лучше б тебе денька три комиссару не показываться. А то ишь чего удумал!.. – не договорив, Турицын увлёк за собой Иван, чуть ли не силой затолкнул внутрь.
Но, прежде чем дверь за ними захлопнулась, Елисеев услышал за спиной злобное:
– Дурак у тебя братец, да и шутки у него такие же!
Василий завёл Ивана в комнатушку, что обычно использовали для допросов, усадил подле на колченогий табурет, сказал похохатывая:
– Гляжу, похудел ты, Ванюша. Раньше совсем тощой был, а нонче и вовсе как пёрышко стал. Забот полон рот, аль не кормили вовсе?
– Кормить – кормили. Грех обижаться, – с достоинством произнёс Иван. – А вот с заботами ты угадал. Никак не ожидали, что столько всего навалится. Но допрежь, сделай милость, скажи, что за лихоманка такая с Мишкой приключилась? Отчего на меня крысится?
Турицын опять хохотнул, ударил Ивана по колену:
– Знамо за что! Был бы тут Петька твой, так с кулаками б на него побежал.
– Господи! Ничего не понимаю! – взмолился Иван. – Ты толком обскажи!
– Помнишь, когда представление комиссара было, твой брат сказывал, дескать, можно подношение сделать – щенка подарить. Мишка, про то заслышав, загорелся, сам не свой стал. По дворам походил, кобельков ладных присматривая, купил где-то щеня да с ним к комиссару и припёрся. Фон Белов как увидел сию картину, так сразу взбеленился: пинками Барыкина по коридору гнал.
– Ох ты ж, – вздохнул Иван. – Шутковал Пётр, за ним такое водится. Нешто не понял Мишка?
– Не понял, – развёл руками Турицын. – За что и поплатился. Парень он малость дурковатый, конечно, но отходчивый. Да и канцелярист неплохой. Старательный… Да ты не переживай так, обойдётся! Покуда вас не было, я уже нашего фон Белова изучил. Немец-то он немец, порода даёт знать, но и с ним ладить можно. Не самый конченый человек. Годик у нас поживёт, совсем обрусеет.
– Вась, – многозначительно протянул Иван. – Ты это, не боишься прямо тут об начальстве разговаривать?
– Тут не боюсь. Сказывай, как съездили, где Петра оставил.
– Съездили как на ярмарку: весело и со свистом. Не успели про одно убийство узнать, как другое приключилось, да по пути ещё логово разбойничье разорять довелось. Обидно, что не до конца. Из-за этого и Петру остаться пришлось: тати воеводу марфинского скрали.
– Да ну?! – поразился Василий.
– Вот тебе и да ну! Меня Петя с докладом услал. Сам воеводу вызволять собирается. Ну, а я как обскажу всё фон Белову, на подмогу податься хочу. Отпустит ведь?
– Отпустит, – кивнул Турицын. – Коль такого важного гуся, как цельный воевода скрали, тут шороха на весь Петербург будет.
– И хорошо, – обрадовался Иван. – Мне б чем быстрее обернуться, тем лучше. Негоже Петра одного оставлять.
На доклад к комиссару его позвали часа через полтора. Канцеляристы выяснили, что фон Белов отошёл и метать молнии в невиновных, аки Зевс-громовержец, не собирается.
Перед тем как войти, Елисеев мысленно повторил то, что собирался сообщить, широко перекрестился и только тогда потянул за дверную ручку.
Фон Белов стоял к нему спиной, изучая содержимое одного из шкапов. Услышав скрип, резко повернулся, слегка протяжно произнёс:
– Долго ж вас не было, господин Елисеев.
– Обстоятельства, – виновато сказал Иван.
– До меня дошли промемории от марфинского воеводы. Он неплохо отзывался о вашей работе. Писал, вам удалось найти и арестовать убийцу настоятеля. Государыня-императрица удовлетворена расследованием.
– Для меня это большая честь, – выпрямился и щёлкнул каблуками Иван.
– А потом, – не обращая внимания на его слова, продолжил комиссар, – до меня начали доходить сведения, имеющие весьма странный, я бы даже сказал скверный характер. Ваш кузен, который собственно должен был заниматься расследованием, сам оказался вовлечён в преступление. Его ведь обвиняют в убийстве князя Четверинского. Это так?
– Уже нет, сударь, – воскликнул Иван. – К счастью, нам удалось установить истинного убийцу. Увы, он избежал заслуженного наказания, поскольку скончался от ран, полученных при задержании, но нам удалось получить несколько важных свидетельских показаний. Мой двоюродный брат невиновен. Все бумаги выправлены надлежащим образом, вопросов к Петру больше нет.
– Прекрасно! – без особого, впрочем, восторга сказал фон Белов. – Тогда где же он? Почему я его не вижу?
– Он был вынужден остаться в Марфино.
– И что это за причина, по которой он не может предстать перед глазами непосредственного начальства? – раздражённо спросил комиссар.
– Местный воевода был схвачен разбойниками из шайки Сапежского.
– Позвольте, если я правильно уяснил из промемории, Сапежский – это тот самый шляхтич, отставной военный, которого считают виновным в убийстве настоятеля?
– Всё верно, господин комиссар. Воевода угодил в ловушку, расставленную людьми Сапежского. К тому же среди полицейских нашёлся предатель – нижний чин Картанеев. Полицейская команда, сопровождавшая воеводу, была перебита, спасся только один. Фёдора Прокопича захватили. Схватить преступников по горячим следам не удалось. Они скрылись в местных лесах, где их днём с огнём не сыщешь.
– И это мне говорит один из лучших сыщиков СМЕРШа?! – насупился фон Белов.
– Господин комиссар, – убеждённо заговорил Иван, – дозвольте мне вернуться в Марфино. Вместе с братом мы обязательно выручим Фёдора Прокопича, чего бы это нам не стоило.
– С моей стороны никаких возражений нет, – вполне миролюбиво сказал фон Белов. – Вдвоём вам удаётся неплохо управляться с любыми расследованиями. Не буду разрывать ваш союз. Можете выезжать немедленно. Если от меня потребуется какая-то помощь, спрашивайте прямо сейчас.
