– Не тот случай. Даже мы не всесильны.
– Значит… – Барбарела смолка, но я завершил фразу за неё:
– Придётся уехать. Я помогу тебе оформить бумаги. Россия – страна многочисленных формальностей, которые жизненно необходимо соблюдать.
– А мой контракт?
– Предоставь действовать мне. Я знаю, как его можно разорвать с максимальной выгодой для тебя. Я скажу твоему нанимателю, что СМЕРШ принял решение выдворить тебя из страны. Это произошло против твоей воли. Возможно, когда ты вернёшься в Италию, то станешь чувствовать себя намного лучше.
– Италия… – мечтательно произнесла она. – Там много солнца, а море тёплое и ласковое. Я так скучала по родине и мечтала вернуться. Тут очень холодно и сыро. Я не знаю, как вы тут живёте…
– На самом деле, ты просто мало что видела. Россия – огромная и очень разная. И поверь мне, когда-нибудь станет ещё больше и могущественней. Поскольку ты будешь нашими ушами и глазами в Европе, то и с твоей помощью тоже.
– Мужчины, – вздохнула Барбарела. – Почему вы вечно думаете о делах? Почему вам так интересны эти грязные политические игры? Неужели, вы ни о чём другом помыслить не можете?
Вместо ответа я склонился над ней и поцеловал. Потом быстро отстранился.
Барбарела задумчиво произнесла:
– Странное ощущение… Этот поцелуй… А у тебя, кажется, кто-то есть. Я права? Ты кого-то любишь?
– Люблю.
– Значит, я не ошиблась. Кто она?
– Это что – ревность? – удивился я.
– Может быть. А что, не имею права ревновать?
Я промолчал, вспоминая умирающую Наташу. Незаметно для себя напрягся и сжал кулаки. Барбарела истолковала это по-своему:
– Наверное, в твоих глазах я гулящая и развратная девка, связать с которой свою судьбу – унижение. Ну да… вы же благородные дворяне, весьма щепетильные в том, что касается вашей чести. Что вам какая-то балерина, чьё призвание плясать на потребу публики?! Так, игрушка на одну ночь или пока не надоест.
– Не надо, – попросил я.
– Почему? Даже у таких, как я, есть сердце. И оно может болеть очень сильно.
– Тебе не к кому меня ревновать. Та, которую я любил… и продолжаю любить… Её больше нет.
– Что-то произошло? – встревоженно прошептала Барбарела.
– Её убили у меня на глазах. Убили из-за меня. А теперь я не хочу, чтобы это повторилось с тобой. Тебе и впрямь будет безопаснее на родине.
– Прости меня, милый.
Я снова склонился над ней, поцеловал и неожиданно оказался подмятым Барбарелой. У девушки была воистину медвежья хватка. Она без видимых усилий перевернула меня на спину, села на мой живот, скинула с себя халат и прижалась всем телом. Я вдыхал запах её шикарных чёрных волос, а она шептала:
– Что бы у тебя ни было, сегодня ты будешь только моим. Хотя бы на эту ночь…
Ближе к рассвету она поднялась с кровати, прошествовала к маленькому столику с зеркалом. Я услышал лёгкий скрип выдвигаемого ящичка.
Барбарела присела на кровать, в руке у неё была шкатулка. Девушка открыла её миниатюрным ключиком и достала пожелтевший от времени лист бумаги, свёрнутый в трубочку.
– Держи, это тебе!
– Что это?
– Мой прощальный подарок.
Я развернул свиток, пробежался по нему глазами и едва не отбросил в сторону. Он кусался и жалил словно змея! Ещё бы! Подарком Барбарелы был тот самый злополучный тестамент, из-за которого погибло уже столько людей… пресловутое духовное завещание императора Петра Второго.
– Откуда он у тебя? – едва шевелящимися губами прошептал я.
– Понравился подарок? – усмехнулась Барбарела. – Вижу, что да.
– Да ты?! – только и смог произнести я. – Да ты хоть знаешь, что это такое?!
– Моя тысяча поцелуев! Я хочу, чтобы ты целовал меня всю ночь, – улыбнулась девушка.
– Тысяча! – закричал я. – Да хоть миллион!
– Могу я хотя бы один честно заработанный поцелуй получить прямо сейчас? – лукаво стрельнула глазками Барбарела.
– Даже два, – заверил я и подкрепил свои слова делами. – Откуда у тебя… это?
– Тебе и впрямь интересно?
– Да как тебе сказать… В общем-то, из-за этих бумаг погибли люди. И могут погибнуть в будущем.
– Тогда слушай. Мне этот документ достался от нашего агента-иезуита.
– Почему тебе?
– Бумага жгла ему руки. Агент… как бы тебе сказать… В общем, его могут искать. Он посчитал, что у меня будет надёжней. Это он ещё не догадывался, что у меня свои трения с Карлом Бироном.
– Ясно. А что за агент такой? Почему я его не знаю?
– Он давно охотился за документом. Совершил самопожертвование: на несколько лет стал келарем в православном монастыре, обманул всех.
– Азарий?! – догадался я.
– Его настоящее имя Игнацио.
– Вот оно как…
– Игнацио тайно внедрили в Россию много лет назад. Вы, русские, очень боитесь католиков. Вы скорее доверитесь кальвинисту или лютеранину…
– Что поделать, нам хорошо известна репутация ордена иезуитов и их лозунг.
– Финис санктификат мэдиа? Цель оправдывает средства? Я могла бы долго дискутировать с тобой на эту тему. Иезуитам ошибочно приписывают эту фразу.
– Это не мешало им поступать в полном соответствии с ней.
– Будем считать, что ты меня убедил. О, выражение на твоём лице говорит мне о многом! Хочешь узнать что-то ещё?
– Естественно, – подтвердил я. – Где находится сейчас этот самый Азарий-Игнацио? Он мне нужен.
– И ты готов мчаться за ним прямо сейчас?
– Да.
Барбарела вытянулась на кровати во весь рост.
– Если это сделает тебя счастливым, то я могу сказать. Ты найдёшь его в доме, занятом Андреа Ла Коста. Это один из наших танцовщиков.
– Тоже иезуит?
– Ему платят, в том числе и за то, чтобы он присматривал за мной. Моё начальство не привыкло полагаться на кого-то одного. Мы шпионим друг за другом, а потом докладываем. Считается, что это весьма…
– Эффективно?
– Ты нашёл нужное слово.
– А Игнацио?
– Он прячется, ждёт, когда нам удастся вывезти его из России. Ему нужны надёжные документы. Он соскучился по Италии. Спит и видит её во снах.
Я встал с кровати.
– Ему повезло. Это произойдёт гораздо быстрее, чем ему кажется. Я вышибу его из страны в два счёта.
– И ты не станешь его арестовывать?
– Зачем портить отношения с папой Римским? Из шпионского скандала трудно извлечь ощутимую пользу. Особенно, когда он прогремит на всю Европу. Лучше всё проделать по-тихому, деликатно. Зато у нас в руках появится лишний козырь, которым можно будет щегольнуть на грядущих переговорах. Мне кажется, – выделил я, – что Климент Двенадцатый
[17] может намекнуть австрийцам, что если те согласятся на некоторые уступки России, это лишь пойдёт на пользу обоим сторонам. В конце концов, мы ведь союзники!
