– Какое убожество! – сказал он. – Я не слишком привередлив или брезглив, но ничего более грязного и отвратительного и представить себе не могу.
– Для… э-э-э… джентльмена, который был убит здесь, все выглядело еще отвратительнее, – заметил мистер Ридер, первым вошел в дом и показал своему спутнику комнату, где было совершено убийство, присовокупив: – В чем я практически не сомневаюсь. – После чего поднялся по узкой лестнице наверх, в гостиную капитана Аттимара. – Присаживайтесь хотя бы вон туда, за стол, а я покажу вам план дома и еще кое-что интересное.
Мистер Ридер включил переносную лампу, а Клайв Десбойн опустился на стул и с явным интересом выслушал версию происшедшего в изложении Дж. Г. Ридера.
– Если у вас есть еще время… Кстати, который час?
Клайв Десбойн машинально вскинул глаза к потолку и некоторое время смотрел на него.
– Давайте я угадаю, – медленно сказал он. – Четыре пополудни.
– Блестяще, – пробормотал мистер Ридер. – Вы угадали с точностью до минуты. Но как странно, что для этого вам понадобилось смотреть на потолок. Ведь там раньше были часы.
– На потолке? – словно не веря своим ушам, осведомился его собеседник.
Поднявшись, он подошел к окну и посмотрел на пристань. Со своего места он мог видеть полицейского на посту. Но небольшую калитку в покосившемся заборе, выводившую в переулок Шедвик-пессидж, никто не охранял. И вдруг Клайв Десбойн указал рукой на пристань.
– Убийство было совершено вон там, – негромко произнес он.
Мистер Ридер шагнул к окну и осторожно вытянул шею, глядя в указанном направлении. Он даже не почувствовал боли от удара резиновой дубинкой, который пришелся ему в основание черепа, и мешком осел на пол.
Клайв Десбойн огляделся по сторонам, подкрался к двери и прислушался, после чего вышел в коридор, запер за собой дверь, спустился по лестнице и направился к пристани. Полисмен с подозрением уставился на него, но мистер Десбойн обернулся и сделал вид, будто разговаривает с невидимым отсюда мистером Ридером.
Он обошел дом кругом, и никто не видел, как он отворил небольшую калитку, выходящую в переулок. Дальний конец Шедвик-лейн был перекрыт, но о переулке инспектор Гейлор вспомнил слишком поздно. Именно он обнаружил мистера Ридера и привел его в чувство.
– Я заслуживаю такого обращения, – сказал сыщик, когда к нему вернулся дар речи. – Дважды за один день! Пожалуй, я становлюсь слишком стар для подобной работы.
Далее произошло нечто невероятное, что бывает раз в жизни, да и то не всегда: большое полицейское начальство в Скотленд-Ярде едва не хватил удар, когда оно начало задавать вопросы и выяснять, что, как и почему. Человек, разыскиваемый по обвинению в убийстве, просочился сквозь тщательно охраняемый кордон: речная полиция перекрыла водное пространство; полисмены и детективы в штатском организовали оцепление, выйти за пределы которого было невозможно; тем не менее подозреваемый, благодаря нелепому стечению обстоятельств, прошел между двумя детективами, принявшими его за хорошо знакомого им субъекта.
Ожидая в Скотленд-Ярде результатов устроенной облавы, Ридер подробно пояснил, на чем основаны и откуда взялись его подозрения.
– В ходе проведенных мною расспросов выяснилось, что никто и никогда не видел Аттимара при ярком дневном свете, кроме членов его экипажа, да и те лицезрели своего капитана лишь в сумерках. Он организовал закупочные агентские конторы в дюжине городов на континенте и долгие годы занимался хитроумной контрабандой. Но он не готов был мириться с трудностями, которые присущи образу жизни капитана баржи, и постарался свести их к минимуму: за исключением тех случаев, когда приходилось забирать контрабанду, которую оставляли неподалеку от баржи, и перевозить ее на пристань, которую он поначалу арендовал, а потом выкупил в собственность, он редко не ночевал в своей уютной постельке… Я терялся в догадках и не знал, чем и как объяснить многочисленные и очень странные совпадения. Не возьми на себя Клайв Десбойн труд появиться в Брокли почти в тот самый час, когда преступление было обнаружено – он точно знал, в какое время полисмен совершает обход Шедвик-лейн, – подозрения на его счет у меня могли бы и не возникнуть. Он совершил непростительную оплошность, когда в порыве якобы внезапной откровенности пришел ко мне и поведал о том, что сообщил ему Лигси. Как только о злодействе стало известно, я осмотрел место его совершения и окончательно уверился, что Лигси мертв, иначе Клайв ни за что не осмелился бы выдумать эту историю. Десбойн гордится тем, что продемонстрировал необычайный ум и изобретательность при совершении своих преступлений. Подобно всем преступникам, питающим подобные иллюзии, он совершил один-два глупейших промаха. Побывав с визитом у него в квартире, я обнаружил, что ее стены увешаны фотографиями, и на некоторых он запечатлен в гриме. Тогда я впервые заподозрил, что он имеет опыт выступлений на сцене. Среди них была и фотография «Зайры», идущей вверх по течению на фоне Палаты общин. Причем на корме была принайтовлена та самая спасательная шлюпка в форме каноэ, которую мне столь подробно описал в тот день мальчишка по имени Хоббс. Десбойн понял, что опростоволосился, но понадеялся, что я не придам значения этим фотографиям. На протяжении десяти лет он маскировался под Аттимара, вкладывая сбережения в баржу, арендуя дом и пристань, и в конце концов приобрел их в собственность. Клайв Десбойн – великолепный организатор, и не может быть никаких сомнений в том, что за десять лет работы он сколотил внушительное состояние. Никто, разумеется, и заподозрить не мог в элегантном молодом человеке, проживающем на Парк-лейн, капитана старой и грязной баржи. Я не знаю, что раскопал о нем Лигси, но полагаю, что известно ему было очень немногое и едва ли он рассказал бы нам что-либо сто́ящее. Аттимар узнал, что Лигси вступил со мной в переписку. Помните письмо, что он прислал мне? Я тогда еще сказал вам, что конверт вскрывали – так оно и было, и, скорее всего, это сделал Аттимар. С этого момента Лигси был обречен. Тщеславие позволило Клайву уверовать, будто он способен совершить идеальное преступление, бросить тень на человека, которого он ненавидел, и одновременно устранить со своего пути Лигси, представлявшего для него единственную опасность. Я бы предположил, что он начал планировать, как расправиться с Джонни Саутерсом, примерно за три недели до убийства. Деньги, обнаруженные в сарае с инструментами, были подброшены туда в ночь убийства, а деньги из сада…
– Деньги из сада? – переспросил Мейсон. – Мы обыскали весь сад, но не нашли никаких денег.
Мистер Ридер осторожно откашлялся.
– Во всяком случае, деньги были подброшены в сарай для того, чтобы ваши подозрения превратились в уверенность. Но проделано все было крайне неуклюже. Послание, клочок бумаги, старые счета и накладные, равно как и история, которую мне с такой очаровательной непосредственностью поведал Десбойн, преследовали две цели. Первая заключалась в том, чтобы объяснить исчезновение Аттимара, а вторая – погубить Саутерса. Но, пожалуй, самым его блестящим фокусом стал тот, который он провернул сегодня утром. Он заманил меня на свою яхту; он поджидал меня; скорее всего, он наблюдал за мной с того момента, как я приехал в Бурн-Энд. И тогда, переодевшись в свой нелепый и фантастический наряд, до последнего стараясь отвести от себя подозрения, он принялся осуществлять мой… э-э-э… печальный исход. Следует отдать должное его изобретательности. В качестве артиста быстрого переодевания он не знает себе равных. Он сумел сойти на берег и усыпить бдительность шлюпочных дел мастера из Бурн-Энда. Кто, находясь в здравом уме, поверил бы, что он и был тем самым маленьким сгорбленным старичком? Равным образом, он пришел мне на помощь, когда понял, что другого способа отвести от себя подозрения у него не осталось. К несчастью для него, я заметил, что его автомобиль всю ночь простоял на одном месте и что его рассказ о том, что он якобы приехал из города, ложь, но и… э-э-э… еще кое-что.
