Двери открылись и заместитель Первого Рыцаря Нежи пригласил участников войти. Он был бледен и по стариковски сутулился. За столом сидели трое рыцарей высшей когорты, самые почтенные и приближенные из всех. В огромном зале, вмещающим больше ста человек, явно не хватало света. Из десятка хрустальных люстр горели только две. Пространство было наполнено густыми тенями и посетители, войдя сюда, перешли на шопот, а затем и вовсе смолкли, подчиняясь тягостной и мрачной атмосфере.
Трое старцев сидели не шелохнувшись. Их угрюмые лица, исчерченные глубокими бороздами морщин, походили на потрескавшиеся от времени каменные маски.
Первыми расселись члены партии Независимости, затем свое место занял Страж и последним, убедившись, что все устроились, сел во главу стола Нежи. Партийцы переглянулись. Заместитель занял место Первого, который так и не появился.
– Сегодня, – начал Нежи без предисловий, – тридцать четвертого числа второй декады года две тясячи двести восьмидесятого, был предательски убит Первый Рыцарь Ордена, почтенный Джон Твиглроут. Почтим его память вставанием.
По залу разнесся вздох. Кто-то, не выдержав, громко ахнул.
– Мы собрались здесь, потому что такова была последняя воля умирающего, – продолжил Нежи, когда минута молчания закончилась. – Он хотел поделиться радостными новостями. Переговоры с оккупантами прошли успешно. У нас получилось отстоять право принцессы Сильвии свободно жить на родной планете, а также удалось отразить попытки Тоуха увеличить и без того непосильное налоговое бремя.
Члены партии Независимости почтительно закивали, но по тому, как бегло они переглядываются, как поднимают многозначительно брови, было видно, что в свете ошеломительной новости о Первом, результаты переговоров – последнее, что их беспокоит. Теперь, после его гибели, все должно поменяться и каждый думал, как лучше этим воспользоваться.
– Страж второй ступени, достопочтенный Рамон, целиком и полностью поддержал нашу позицию относительно Сильвии, – продолжал Нежи, продолжая следить сразу за всеми. – Принцесса – последнее и самое ценное достояние нашего великого прошлого, тысячелетней истории правления Императорской семьи. Выдать ее на суд Тоуха – значит растоптать, унизить нас окончательно, лишить надежды и вогнать во мрак.
Страж-смотритель поднял руку, прося слова. Нежи сделал вид, что не заметил. Он торжественно вскинул голову и закрыл глаза.
– Последняя воля отца нашего Ордена, чтимого во всей галактике Первого Рыцаря Твиглроута – сказать вам, дорогие собратья, что свобода принцессы Сильвии осталась за ней неотъемлемым правом. Знаете, я держал его руку в своих руках до самого последнего вздоха, и я говорю вам – это были его последние слова. Давайте порадуемся победе великого Рыцаря и всего нашего народа, хотя я понимаю, как трудно это сделать, учитывая скорбь сегодняшней ночи.
Сидящие за столом снова многозначительно закивали. На этот раз, кивнул даже Страж.
– Вы что-то хотели сказать, Гунчий? – обратился к нему Нежи. – Вы, кажется, поднимали руку. Извините меня, просто… такое горе.
Страж поднялся с места и откашлялся. Выдержка, под цепким взглядом Нежи и еще трех рыцарей, начинала его подводить.
– Сегодня, то есть вчера поздним вечером, я получил указания из главной канцелярии, – начал он. – Некоторые пункты эээ… встречи… то есть переговоров. Да, некоторые пункты проведенных Рыцарем Твиглроутом переговоров, возможно, будут пересмотрены.
– Что ж, – сказал Нежи и неуверенно посмотрел на рыцарей, словно ища поддержки. – Момент не слишком подходящий, но вам, наверное, виднее. Мы не привыкли противиться слову Стражей. Что именно вы хотели оспорить, Гунчий?
Страж еще раз откашлялся, обвел взглядом присутствующих. Старцы смотрели тяжело. Эти крепкие тренированные воины за несколько часов постарели лет на десять. За жизнь им пришлось услышать множество плохих новостей, но сегодняшняя ночь могла стать одной из худших.
– Не то, чтобы я этого хотел, просто…, – сказал он. – Момент, действительно, неподходящий. Впрочем…
– Продолжайте, Гунчий, – подбодрил его Нежи.
– Пожалуй, ничего, – выдохнул Страж. – У меня на повестке был один вопрос, но его рассмотрение лучше отложить…
– Благодарю вас, Гунчий, – сказал Нежи. – Хотя бы во время траура не будем разводить эту ужасную бюрократию. Первый Рыцарь был бы вам признателен. Кстати говоря, он прекрасно отзывался о вас в наших беседах.
Страж кашлянул в кулак, вытер вспотевший лоб. Траур будет продолжаться сорок дней. У смотрителя, конечно, широкие полномочия, но не слишком ли много он берет на себя, принимая такое решение? Нежи смотрел на него ласково, зато другие Рыцари не скрывали неодобрения.
– Да, – сказал Страж. – Отложим на время траура.
– Спасибо, Гунчий, – мягко сказал Нежи и обратился к присутствующим: – Я понимаю, всем хочется узнать подробности переговоров, а также обстоятельств трагедии, но предлагаю отложить это до завтра. Я подготовлю официальное письмо, а если кому-то этого покажется мало, пожалуйста, приходите ко мне в кабинет и мы все обсудим. Давайте не забывать, что все мы, и Рыцари Ордена, и Партия Независимости, и вы, уважаемый представитель Стражей, объединены одной целью, защищать справедливость и обеспечивать благополучие простого народа.
Он произнес еще несколько напутственных слов и участники собрания, удивленно перешептываясь, разошлись.
Глава 10
Весть о гибели Твиглроута поначалу несказанно обрадовала и развеселила Разу Твилагу. Она отключила коммуникатор, не попрощавшись с информатором, посмотрела на себя в зеркало, сделала серьезное лицо, а потом истерически расхохоталась. Это было так просто и так прекрасно. Убить старого пердуна, чтобы прекратить его раздражающие вялые выпады. Не то, чтобы от них было много вреда, но старику почему-то фантастически везло и всякая его дурацкая инициатива так или иначе умудрялась сработать.
Взять хотя бы эти переговоры, на которых присутствовал Рамон. Единственный Страж, который мог принять решение в пользу старика. Единственный в чертовой вселенной, открыто пренебрегающий буквой закона в пользу личных предпочтений и понятий о справедливости.
Что поделать, недаром говорят, что дуракам везет. Так получилось и на этот раз. Гунчий, который по закону должен был присутствовать на переговорах, отравился в рыбном ресторане, а Рамон оказался поблизости.
Раза прекратила смеяться, провела ладонями по гладким искусственным щекам, успокаиваясь. Не слишком ли рано она обрадовалась. Траур по Первому Рыцарю дает Ри-Баталу очередную отсрочку. Проклятый сосунок Гунчий, которого она протежировала последние пять лет, не смог вынуть из задницы язык, когда это было необходимо, и поддался на простейшие манипуляции интригана Нежи. В итоге, ордер на выдачу Сильвии откладывается как минимум на сорок дней. Конечно, Раза сама виновата, что не предусмотрела такой исход дела. Это результат единственной слабости, которую она не могла искоренить на протяжении десятков лет – в моменты ярости она теряла способность к холодному расчету. А в тот день, когда переговоры были с разгромом проиграны, в ней бушевала такая адская буря, что с трудом удалось сдержаться и не прикончить старика прямо в зале собраний.
