Общество располагалось в большом подвале, стены которого обильно украшены рисунками.
Члены общества, в основном дамы неопределенного возраста, встретили профессора бурными и продолжительными аплодисментами. Затем ему вручили роскошный букет душистого горошка, который он тут же передарил Ольге.
Она зарделась, как будто впервые получила цветы от супруга.
Стихотворный лозунг над столом был исполнен в стиле школьных стенгазет:
Душистый горошек люби,
Букет для любимой нарви!
Всегда будь с горошком на ты —
И сбудутся снова мечты!
Сидоров продекламировал стихи и похвалил автора за предельную ясность, лаконичность и в то же время яркую образность.
Одна из дам, молодая женщина, – довольно привлекательная! – смутилась и, поднявшись, поблагодарила уважаемого профессора за высокую оценку своего скромного труда.
Дамы снова зааплодировали и усадили Сидорова за прекрасно накрытый стол. Между тарелками с едой стояли маленькие букетики душистого горошка.
После третьей рюмки дамы потребовали от профессора поделиться научными достижениями. Почетный профессор долго отнекивался, но, в конце концов, был вынужден оторваться от салата Веселый викинг (трогательное внимание Ольги!).
Все замолчали, а одна старушка приготовилась конспектировать речь. Профессор посмотрел на нее одобрительно, и она сразу же что-то записала в своем блокноте, на обложке которого, конечно, был нарисован душистый горошек.
Сидоров обратился к дамам с краткой речью, в которой отметил благородный характер деятельности общества Душистый горошек, его важное влияние на умы подрастающего поколения. – Надо, чтобы от молодого человека пахло не пивом, а душистым горошком! – неожиданно заявил Сидоров, а дамы разразились бурными аплодисментами.
– Расскажи о Пушистых технологиях – все-таки потребовала Ольга. Он нервно рассмеялся, чтобы скрыть досаду.
– Видите ли, милые дамы, – начал Сидоров издалека. Конспектирующая старушка немедленно что-то пометила и продолжала писать, хотя профессор долго молчал, с интересом наблюдая за нею.
В тишине раздавалось сопение и старушечье бормотание.
В конце концов, все обернулись к ней. Старушка оторвалась от блокнота, виновато на всех посмотрела, и все снова устремили взоры на Сидорова.
– Видите ли, милые дамы, – снова произнес он с уже большим энтузиазмом, – Пушистые технологии – это универсальная новейшая научная система, основанная на высшей математике, которая, к глубокому сожалению, не доступна пониманию простого смертного.
Некоторое разочарование отразилось на лицах дам, а все та же миловидная поэтесса неожиданно заявила:
– Я изучала высшую математику и готова помочь уважаемому профессору в популяризации новейшего направления прогрессивной науки.
Сидоров поощрительно улыбнулся ей и поблагодарил за своевременную помощь. Повторное внимание поэтессы явно не понравилось Ольге. Она строго посмотрела на нее, а затем перевела ревнивый взгляд на мужа.
Сидоров понял, что от помощи привлекательной дамы лучше всего отказаться. Вежливо и сухо поблагодарив энтузиастку, он пообещал попытаться на понятном для всех примере разъяснить суть дела.
– Вот, скажем… – бывший младший аналитик задумался, что произнести дальше, но тут какой-то внутренний голос подсказал: икебана. Сидоров воодушевился и окинул дам взглядом Ньютона, которому только что на голову упало яблоко.
– Да, да… яблоко… То есть, нет, конечно, не яблоко, а икебана!
Услышав знакомое слово, дамы одобрительно зашумели, а поэтесса поощрила Сидорова многозначительным взглядом и подсказала:
– Аристотель…
Хотя в самом имени Аристотеля не было ничего предосудительного, Ольга с раздражением обернулась к ней и сухо попросила не мешать. Поклонница Аристотеля снисходительно улыбнулась.
– Да, да… – подтвердил Сидоров неизвестно что, но в это время внутренний голос подсказал ему: – Древний философ Аристотель говорил:
– Можно характеризовать что-то однозначно, что оно вот есть, про нечто другое сказать, что его нет. А бывает и третье – иногда есть, иногда нет. Или – в какой-то степени – есть, в какой-то – нет.
На лицах дам никак не отразилось, что они продвинулись в понимании сказанного. Не обращая внимания на этот настораживающий фактор, Сидоров продолжал, все более, неизвестно почему, воодушевляясь.
– Вот икебана… – и он весело засмеялся, а дамы дружно поддержали: все были радостно взволнованы, как будто присутствовали при рождении важного научного открытия.
– Итак, икебана…
Тут поэтесса неожиданно продекламировала стихи:
Один цветок лучше, чем сотня, передаёт великолепие цветка…
Наступила мертвая тишина, все обернулись к ней, а затем перевели взгляд на Ольгу и на Сидорова.
Поэтесса примирительно сказала:
– Японский писатель Ясунари Кавабата.
Ольга мгновенье смотрела недобрым взглядом на нее, а затем тоном, не предвещающим ничего хорошего:
– Ксения, я прошу тебя не мешать!
Старушка, которая вела запись в блокноте, стала что-то быстро строчить. А профессор мысленно одобрил имя своей поклонницы и решил сразу погасить возникшее напряжение:
– Икебана – это простота и чистота линий и цветов, – повторял он вслед за внутренним голосом, – кто-то скажет, что она есть, кто-то нет, а кто-то: и есть, и нет!
Сидоров широко улыбнулся дамам, и все они бурно зааплодировали.
Наверняка, никто ничего не понял.
Кроме, вероятно, Ксении. Она посмотрела на профессора взглядом единомышленника: ну, что взять с этих клуш?!..
В заключение профессору торжественно надели на голову венок из Душистого горошка, и он сфотографировался со всем душистым коллективом.
Ольга сияла от гордости.
По дороге к выходу Сидоров украдкой взглянул на Ксению – в ее взгляде явно читался призыв совместно заняться решением неотложных проблем Пушистых технологий, и, улучив момент, когда Ольга на него не смотрела, Сидоров послал Ксении соответствующий научный мессендж.
Этой ночью Сидорову снился Аристотель, который, выступая перед дамами Душистого горошка, спрашивал, есть ли Сидоров, или его нет, или, может, он и есть и нет.
Дамы не знали, что ответить.
Ольга просила философа не мешать
А Ксения призывно звала его с собою в Даль светлую.
