Через 10 часов лайнер с потерявшими всякую ориентацию во времени и пространстве пассажирами подкатил к зданию аэропорта Нарита.
Никаких льгот Сидорову почему-то не полагалось, и пограничник аккуратно снял с него отпечатки пальцев и сфотографировал. Профессор предположил, что идет месячник масштабного поиска потенциальных террористов, и решил, на всякий случай, дополнительно ознакомиться с уголовным кодексом Японии.
Местные таможенники со скучающим видом проигнорировали всех прибывших.
В вестибюле Сидорова встретила миниатюрная симпатичная японка с плакатом в руке Ветры Японии приветствуют профессора Сидорова-сан! Профессор кинулся к ней, радостно закричав это я! – и едва удержался, чтобы не заключить ее в объятья.
Хотя японка была несколько ошарашена не контролируемой энергией Сидорова, она назвалась Ёсико-сан и поклонилась в пояс.
В ответ профессор наклонился, строго следуя приведенному выше правилу, и они довольно долго стояли в таком положении, вызывая у окружающих любопытство, а затем и тревогу. Некоторые явно собирались вмешаться или пригласить врача.
Но все, слава Богу, завершилось благополучно: наконец, Ёсико-сан стала медленно выпрямляться, взглядом приглашая гостя сделать то же самое. Сидоров рванул вверх, но перестарался и выпрямился все-таки раньше нее. Впрочем, она искренне обрадовалась, ибо, наверное, уже вообще потеряла надежду когда-нибудь завершить этот обряд.
Профессор поддержал ее нервным смешком и сообщил, какая замечательная погода в Петербурге, хотя на самом деле хуже не придумаешь – просто дрянь!
Ёсико-сан слушала с живейшим интересом, как будто речь шла об ошеломляющей тайне. Затем она вежливо прервала Сидорова и заявила:
– Нас ждет экспресс на Кобе и мы должны поспешить.
У входа в здание аэропорта Сидоров скоренько выполнил обряд знакомства с водителем Такеши-сан. Увидев профессора, водитель выразил беспредельную радость, что, наконец-то, он приехал в Японию.
Все сели в микроавтобус и вырвались на гостеприимные просторы Японии.
Ёсико-сан, хотя и с заметным акцентом, неплохо говорила по-русски. Почетный профессор располагал достаточно скромным японским словарным запасом: банзай, гейша и горловой выкрик хай! (да!) – который ему особенно нравился, и он часто им пользовался, когда не знал, что сказать.
Это, впрочем, приводило в замешательство собеседников, хотя они никак не показывали своего удивления и неизменно вежливо улыбались – даже когда речь шла о какой-нибудь трагедии или о смерти близкого человека.
Вообще хай! японцы постоянно применяют для подтверждения, что они всё еще слушают собеседника.
Их путь лежал к вокзалу Шинагава, гигантскому железнодорожному комплексу, где сходились также линии наземного и подземного метро.
Простившись навсегда с Такеши-сан, Сидоров и Ёсико-сан влились в тысячные толпы пассажиров, струившихся по тоннелям и переходам, заглядывавших по дороге в многочисленные магазины, салоны красоты, всякого рода туристические агентства, филиалы банков, прачечные, химчистки, ремонтные киоски, кафе, кондитерские и закусочные. При этом никто ни с кем не сталкивался – похоже, стойкие инстинкты, выработанные десятилетиями, уверенно руководили потоком устремленных в будущее японцев.
Бесчисленные автоматы продавали билеты и все, что можно продать, пропускали и выпускали пассажиров, считывая не только направление и вид транспорта, но и время, которое пассажир проводит в пределах линии. Если время пребывания на оплаченном участке превышало 2 часа, автомат не выпускал этого пассажира, и ему приходилось разбираться со служащим станции, объясняя, что он делал в метро, и, в конце концов, доплачивать, очевидно, за прокат территории метро и вдыхаемый воздух.
Ёсико-сан уверенно ориентировалась в этом муравейнике, и они добрались до платформы, куда секунда в секунду подкатил впечатляющий сигарообразный серебристый состав суперэкспресса синкансен.
Строго следуя очереди, пассажиры вошли в вагон и заняли свои места, расположенные только лицом к движению. Очень мягко поезд-пуля набрал ход и помчал со скоростью 300 километров в час в Кобе, где Сидорова ждали неотложные проблемы, обусловленные непостоянством скорости берегового ветра.
По дороге Ёсико-сан увлеченно рассказывала о гордости Японии – синкансен (иероглиф скорость).
Первые высокоскоростные поезда появились в Японии более сорока лет назад. Запущенный тогда состав серии 0 разгонялся до 210 км/час.
Весной 2007 года отправился новый синкансен серии N700, который способен развивать скорость до 300 км/ч, благодаря улучшенной конструкции кузова и новой технологии прохождения поворотов, разработанной в компании Hitachi.
Первый синкансен назывался кодама, что значит Эхо, и он – самый медленный. Скорость света больше скорости звука, поэтому следующий синкансен назвали хикари, то есть Свет. Быстрее света уже ничего нет, поэтому следующий, ещё более быстрый синкансен, пришлось назвать нозоми – Надежда.
– На скоростных линиях Японии никогда не было больших аварий, так что не стоит беспокоиться, – заверила профессора Ёсико-сан.
Сидоров мчался на Надежде, и это само по себе обещало романтическое приключение.
Затем Ёсико-сан рассказала о городе Кобе, где полтора миллиона японцев с нетерпением ждут прибытия многоуважаемого профессора, чтобы заявить о горячей поддержке внедрению в жизнь города Пушистых технологий.
Сидоров попросил Ёсико-сан передать от его имени горячий привет всем жителям Кобе и заверить их в готовности Международной корпорации не пожалеть ни сил, ни времени в успешном воплощении прогрессивных идей Пушистых технологий.
Ёсико-сан заверила, что непременно это сделает, но вначале она должна рассказать об ужасном землетрясении 17 января 1995 года на западе главного японского острова Хонсю, которое унесло жизни шести тысяч 433 человек и оставило без жилья более 300 тысяч.
– Общий ущерб составил $100 миллиардов, больше, чем какое-либо другое стихийное бедствие в истории мира! – с гордостью подчеркнула Ёсико-сан, Сидоров выразил искреннее соболезнование японскому народу от имени Международной корпорации и от себя лично.
Они помолчали, а затем Ёсико-сан пообещала показать знаменитую портовую башню в виде барабана, цветочные часы, синтоистские храмы Минатогава и Икута, буддийский храм Сёфукудзи, музей китайского и японского искусства, горячие источники и живописные парки курортного города Кобе.
Но больше всего Ёсико-сан воодушевлял самый длинный в мире подвесной вантовый мост Акаси – Авадзи, соединяющий два берега огромного залива Внутреннего Японского моря.
– Это поистине чудо инженерного искусства, – восторгалась она. – Священный остров Авадзи, по преданию сотворенный раньше всех других, отделен от Хонсю четырехкилометровым проливом. Над ним поднялись две пары мачт, каждая высотой с токийскую телебашню – почти 300 метров. Прогнувшиеся изящными дугами тросы держат центральный пролет шириной в 1991 метр.
