– Да где же эта чертова аптечка… – взвыла Янка.
Словно гром, по дому разнесся звонок стационарного домашнего коммуникатора, и Яна сломя голову бросилась к нему, молясь, чтобы это был отец, а не кто-то из услышавших новость родственников.
Глава 13
Пять сантиметров, четыре, три… Словно завороженный, я наблюдал за тем, как медленно вращающийся в этом тягучем, залившем меня киселе застывшего времени бронебойный болт приближается к голове Нины, и при этом был бессилен что-либо сделать. Будь у меня хотя бы секунда, я бы, наверное, закричал. Это не спасло бы уже мою подругу, но это было бы действием. Хоть чем-то, что отличило бы меня сейчас от безучастного наблюдателя, коим я ощущал себя в этот момент.
А затем в моей голове что-то сломалось. Хрустнуло, лопнуло в мозгу, с протяжной ноющей и опустошающей болью, которую обычно приносит в тело больного вконец изношенный орган. Занудело, высасывая силы, разливая по телу предательскую слабость, и вот наконец внутри меня что-то сломалось.
Это было не больно. Из моего тела словно бы слили всю энергию, а затем сквозь пролом, непонятную трещину в сознании, хлынула новая. Вихрящаяся эмоциями и переживаниями, словно бы рожденными неведомым мне человеком.
Я словно наяву увидел нечто, болезненным отпечатком наложившееся на реальность…
«Мама, мне страшно», – сказал маленький мальчик Егор, и болт приблизился к темноволосой головке Нины еще на пару сантиметров.
«Мне тоже, дорогой!» – держа ребенка за руку и утаскивая его в глубь корабля, коридоры которого заливало мигание аварийных ламп, ответила ему мать.
Бронебойная стрелка скакнула еще на пять миллиметров. Видимо, не до конца активировавшиеся сенсоры моей неразлучной помощницы наконец засекли угрожающую ей опасность, потому что голова девочки-геноида слегка сдвинулась. Всего на микрон, но она явно поворачивалась лицом к новой опасности.
Подхватив ребенка на руки, женщина бежала по залитому красным светом тоннелю из разорванных трубок, проложенных по его стенам, валили клубы белесого пара. Я не мог с точностью сказать, где, собственно, находятся мальчик Егор и его мать, потому что стены этого места сковывала непроглядная тьма.
Осталось всего два сантиметра. Уже понятно было, что снаряд пробьет височную область и стопроцентно повредит ядро искина.
Прикрывая своим телом сына, полуоглушенная женщина пыталась отползти к стене, подальше от раскрывающихся лепестков древнего штурмового модуля, пробурившего черные стены, фонтанирующего пеногерметиком.
Яркая вспышка и тяжесть, навалившаяся на маленького мальчика. До Нины болту оставалось пролететь всего два сантиметра.
«Ты чего! Совсем шизнулся… – прорычал на убийцу его подельник, отводя ладонью старенький, раскалившийся от единственного выстрела ствол плазмера. – Ты чего натворил, урод! Сказано же было: гражданских не…»
«А мне пофиг… Джек! – прорычал первый, высвобождая оружие. – Я буду убивать русских везде! Где бы только…»
Полтора…
Из-под матери выбрался маленький Егор. Посмотрел на убийц и дрожащими руками обнял самое дорогое, что у него было в его десять лет. Он нежно прижимал к себе голову той, что отняли у него злые люди.
Почти сантиметр.
«А! – расплылся в омерзительной улыбке убийца. – Вот и…»
«Не смей! – заорал второй, наваливаясь на мужчину. – Я сказал: не…»
Его вопль быстро сменился предсмертным криком, а мертвое тело ударилось о черную стену. С поганой улыбкой к ногам женщины полетел сломавшийся вибронож.
«Ну вот и все, пацан! Грохнула мамка твоя моего кореша, и сейчас я буду мстить…»
Подняв плазмер, враг, первый враг в жизни Егора, картинно прицелился в его голову.
«Ты обидел маму… ты сделал ей больно…» – глухо прошептал мальчик.
Бандит, судя по всему космический корсар, заржал и что-то ответил. Я этого не слышал, потому как в моем мозгу звучали барабаны и детский голос все повторял и повторял: «Мама. Сделал больно… Почему сейчас? Почему не тогда? Я бы помог… Я бы тогда защитил ее… Защитил!»
Забрало шлема «Золотого кода» лопнуло со звоном разбившегося стекла именно в том месте, где ему пришлось выдержать несколько попаданий и раньше отчетливо были видны паутинки трещин. До виска Нины болту оставалось всего-то пять миллиметров, и я уже отчетливо видел, как скручиваются от жара раскаленного наконечника черные как смоль волосы. Еще немного – и оно пронзило бы нежную искусственную кожу и…
Неведомая сила отшвырнула гантельку бронебойной стрелки с такой невообразимой силой, что все, кто находился в этот момент на площади, повалились с ног. Превратившись в блестящий, нестерпимо белый диск, смертоносный снаряд, бешено вращаясь по кривой дуге, унесся в сторону фасада дома на противоположенной стороне. Громыхнул взрыв, разметавший куски бетона и облицовочных материалов. Я же непонятным для себя образом оказался рядом с падающей девочкой и подхватил ее на руки. Затем в воздух взметнулся столб пыли и крошева от уничтоженного куска лестницы. Там, где я лежал секунду назад, красовалась приличных размеров вмятина, но я точно не слышал какого бы то ни было взрыва.
Рядом со мной словно из-под земли возникли два комиссара и, наведя защитные псионические щиты, прикрыли нас с Ниной от еще двух выстрелов. Третий, тот, который один из эсперов, просто сдвинул в сторону легким движением кисти, я смог проследить. Стреляли сверху. Из района номер шесть, да к тому же трассер из раскаленного воздуха огибал искусственное микросветило, отталкиваемый обратной гравитацией, но вместо того, чтобы уйти по параболической траектории куда-то в сторону, нарушая все законы физики, огибал его и бил в цель с необычайной точностью.
Не укрылось это и от подбежавшего к нам Кости. Именно он успел выставить защиту с другой стороны, откуда совершенно внезапно прилетел еще один подарочек. По сути, мы с Ниной оказались под этаким колпаком. В гермошлеме сквозь хрипы поврежденной аппаратуры коммуникатора что-то неразборчиво кричала Христа, а я только и мог что прижимать к себе маленькое тельце девочки-геноида.
«Вот же скотина! Никак не успокоится», – прозвучал в голове голос Константина.
«Я, в общем-то, засек его… – неуверенно произнес другой знакомый мне голос. – Он прямо над нами, вот только я уверен: уйдет гад, пока мы будем добираться до потолка!»
«Костян, может, скакнешь? – предложил тот комиссар, с которым я разговаривал перед атакой. – Я на тебя щит временный наведу, и ты…»
«Не выйдет, – ответил тому злой голос, явно принадлежащий Косте. – Во-первых, придется делать максимум два прыжка, иначе просто спалюсь в светильнике. Да и выщелкнут меня в полете…»
«А я вот не понимаю, почему он на нашего мажорика сразу наехал. А не перещелкал нас, как петух муравьев…»
– Эй! – подал я голос, но на меня никто не обратил внимания.
