Оля Барсова сняла очки и уставилась на Риту.
– Да вы с ума сошли! – зашипела она, не скрывая злости. – Вы уже не знаете, что делать и как себя вести, чтобы найти, наконец, убийцу! И вы пришли, чтобы выяснить, не являюсь ли я любовницей Ратманова, и не я ли случайно наняла киллера, разбившего Извольской голову?! Тогда уж мне надо было убить Арнаутову, это же к ней перешел, как знамя, герой-любовник Ратманов!
– Просто я хочу разобраться, в каких отношениях были Бутурлин и Юраков, чтобы понять истинную причину, по которой Бутурлин взял вину Юракова на себя, вот и все. Но ваши предположения, касающиеся денег, точнее, денежного долга вашего приятеля перед Юраковым – все это кажется мне крайне неубедительным, понимаете?
– Интересно, почему? И какие еще отношения могли быть между положительным и чистеньким мальчиком Бутурлиным и бандитом Юраковым?! Может, вы ждете, что сейчас откроется страшная тайна и окажется, что они были любовниками? И Женька из большой и нежной любви к этому мерзавцу согласился отсидеть вместо него в тюрьме? Лет десять-двенадцать? Почему версия денежного долга кажется вам неубедительной?
– Потому что вы сами сказали: мать Бутурлина, узнав, во что вляпался ее сын, сделала бы все, чтобы достать эти деньги. Он расплатился бы с Юраковым, и вопрос был бы исчерпан. Но Бутурлин готов был сесть в тюрьму за преступление, которого он не совершал. Он действовал глупо, очертя голову, как человек, отчаявшийся придумать что-то другое, чтобы только не допустить какой-то большой беды. Беды по отношению к кому? Оля! Вы не хотите мне ничего рассказать?
– Нет.
– Может, речь шла о вас? О вашей безопасности? Может, это вы задолжали Юракову деньги или что-то другое?
– Вы все-таки решили втянуть меня в это дело? Зачем вам это? Еще скажите, что это я убила Извольскую! – усмехнулась Ольга. – Все это – чушь.
– Хорошо, тогда устройте мне, пожалуйста, встречу с вашей мамой. Я должна с ней поговорить…
– А это еще зачем?
– Возможно, она знает что-то, о чем не хотите говорить вы.
– Моя мама никогда не пойдет против меня, неужели вы этого не понимаете?
– В любом случае, я должна встретиться с ней.
– Ладно, допью сок, и пойдем.
Оказавшись в квартире Барсовых, Рита поняла, что в этой семье, где все дышало достатком и даже роскошью, большими деньгами и наполеоновскими планами, вряд ли хотели иметь зятя-студента. За чаем Рита, рискуя вконец испортить отношения с Ольгой, спросила ее, как относятся ее родители к Бутурлину.
– Нормально. Он хороший, добрый, умный, у него неплохие перспективы. Но он еще молод. Родители считают, что мне нужен муж посолиднее. Хотите меда? И масла? Я люблю такие бутерброды – мягкий батон, намазанный маслом и медом.
Удивительное дело: Оля, развивая тему своего возможного замужества, как-то оттаяла, смягчилась. Рита решила этим воспользоваться и пойти до конца. Тем более что, пока Оля накрывала на стол и готовила чай, Рита, следуя инструкциям, которые ей дал Зимин, незаметно прятала в кухне и гостиной «жучки».
– Я тоже люблю хлеб с маслом и медом. Еще с детства, – поддержала разговор Рита. – И все же… Что думают по поводу вашего замужества родители?
– Вот, к примеру, совсем недавно я не могла ночью заснуть, папа увидел, что у меня в комнате горит свет, он пришел ко мне и сказал – хочет поговорить. И знаете, что он мне сказал? Хотя… Надо с самого начала. Короче. У меня есть крестный. Почти ровесник моего отца. Его зовут Максим, Максим Юдин. Он очень хороший, красивый, между прочим. И выглядит очень молодо. Так вот, мой папа, краснея и потея, признался мне, что мечтал бы выдать меня замуж за моего крестного. Он говорил – это всего лишь его предложение, его совет, он просто как отец был бы счастлив видеть меня женой своего друга, человека надежного, влюбленного в меня, доброго, мягкого и так далее. Но Максим действительно такой! И я знаю, что он любит меня. Но я не знаю, что делать.
– Но он-то нравится тебе? – спросила Рита, заранее зная ответ. Она уже поняла, зачем Оле понадобилось рассказывать о своем крестном. Понятное дело, она тоже влюблена в него и ищет повода лишний раз поговорить на эту тему. Случай представился, и она нашла в Рите идеального слушателя…
– Не знаю, – порозовела Оля, играя медом, наматывая его густую, тягучую золотистость на ложку.
– Оля, вы лукавите. Я же вижу, что и он вам нравится. Вы переживаете, что он старше вас? Пусть это вас не тревожит.
– Предположим, я бы и согласилась, но как все это может случиться в реальности? Он же знает меня с пеленок. Я не могу представить себе его в качестве мужчины, понимаете? Я продолжаю видеть в нем своего крестного, друга отца.
Она снова лукавила, ей просто хотелось услышать от постороннего человека, что она свободна в своем выборе и должна быть счастлива, если ей кто-то нравится или, тем более, если она кого-то любит, и этот «кто-то» тоже любит ее.
Решив слегка отомстить Оле Барсовой за грубость, которую девушку позволила себе по отношению к Рите в кафе во время разговора (или допроса), она пресекла эту попытку посмаковать подробности отношений Оли с крестным:
– Оля, это все, конечно, замечательно: ты и твой влюбленный в тебя по уши крестный. Но мне пора. Маму твою я не дождалась. Вероятно, свои вопросы я задам ей либо позже, либо ее пригласят в прокуратуру. И еще: если тебе есть, что рассказать или у тебя возникнут какие-то проблемы… Словом, вот мой телефон. И на всякий случай, визитка Павла Валентиновича Смирнова.
Оля, покраснев от унижения, закрыла глаза и кивнула головой – она все поняла…
21
– Знаешь, я долго молчал, делая вид, что у нас все хорошо, и я, в принципе, согласен с тем, что ты помогаешь следствию. На самом же деле я не знаю, куда мне деваться и как себя вести, чтобы ты поняла, насколько все это смешно и нелепо. – Марк всплеснул руками и застонал, вцепившись пальцами в свои волосы. – Да, у нас сейчас не все в порядке в семье, у нас разладились отношения, ты никак не можешь простить мне той измены, которой никогда не было и которую ты сама придумала. Но сейчас я говорю с тобой так, словно у нас с тобой ничего не произошло, то есть словно мы не находимся на грани развода… просто, как Марк говорит своей Маргарите…
Рита стояла в передней, она только что вернулась от Оли Барсовой, уставшая, во всем и так, без этих жестоких слов Марка, сомневающаяся; сумочка выпала из рук на пол, слезы покатились из глаз, волосы зашевелились на голове от услышанного, и главным были слова о разводе. Все кончено! Они никогда больше не будут любить друг друга. Все безвозвратно потеряно для них обоих. Марк никогда больше не прижмет к себе Риту, а она не обнимет Марка. Они потеряли друг друга. И где? В жаркой, душной Москве, где все было таким чужим, таким безысходным… Они находились в чужой квартире, в чужой прихожей, и так много всего навалилось чужого, что они и сами тоже стали чужими – и друг другу, и самим себе.
